Прим. автора: Т.к. каждая глава достаточно объемная, весь текст, к сожалению, не умещается в один пост. Поэтому, придется нарушить нумерацию глав. Главы, имеющие название - основные, главы без названий - продолжения основных глав.
Надеюсь, путаницы не будет. =)
- Кристина, что это?
Эрик стоял у раскрытого холодильника и держал двумя пальцами полиэтиленовый пакет, в нем нечто зеленеющее мохнатой плесенью вовсе не внушало доверия.
- Это? Сыр.
Он понюхал, зажмурил заслезившиеся глаза.
- Ты уверена, что это все еще съедобно?
- Расслабься, красавчик, - сказала Мэг, взяв со стола банку с содовой. – Это же сыр. А сыр всегда воняет.
- Но не так ядовито, - покачал головой Эрик. – Это уже не совсем сыр. От него разит, как из выгребной ямы. Этим можно травить крыс.
- Ты прав, - заметила Кристина, - это лучше выкинуть. В мусор!
Взяла из его рук пакет, кинула в мусорное ведро.
- Теперь понимаешь, почему я решила разобрать холодильник?
Вызвавшийся помогать Кристине в этом непростом деле Эрик, положительно качнул головой.
На стол были выгружены банки, маленькие коробочки, бутылки, свертки. И возвышались сейчас башенками.
- Здесь есть еще что-то опасное для жизни?
И заглянув вглубь, принялся извлекать из углов холодильника какие-то кусочки и обрезки.
- Уходишь, Мэг? – спросила Крис у подруги, отыскивая срок годности на пачке с рыбным полуфабрикатом. – У тебя такой наряд, будто ты решила бегать. Ты же никогда этого не делала.
Та поправила на правой руке напульсник.
- Шенон, которая ведет спортивную секцию, потянула ногу. Я предложила ее заменить, чтобы никто не пропускал занятия. Она согласилась. Мне заплатят! – заговорщически подмигнула она Кристине.
- О, это просто отлично! Удачного урока.
- Спасибо. Занятие обещает быть приятным. - Голос ее жизнеутверждающе повысился. - Может быть, к нам заглянут какие-нибудь симпатичные парни.
- О Боже, Мэг! Только Дэйву об этом не говори, - Крис придала лицу строгое выражение.
- Ему? Да ни за что. А у тебя тоже компания ничего. Не будь дурой уже хоть с кем-то, а? Давайте, ребятки, трите, трите! – внесла рациональное предложение Мэг. - Трение продолжает жизнь!
И вдруг совершила поступок, совершенно недостойный юной девушки.
Проходя мимо стоящего к ней спиной Эрика, она абсолютно бессовестно шлепнула его по тому месту, к которому благовоспитанные дамы обычно не прикасаются. Будто он был не человеком, а конем, которого можно похлопать по крупу в знак одобрения.
Несчастный бывший Призрак оперы едва успел схватиться за край стола, дабы не рухнуть на пол от переполняющего его ужаса.
- Считай, что тебе выразили свою благосклонность. – Подбодрила его Крис, видя, что он близок к потере чувств.
Когда малышка Мэг ушла, Кристина, вооружившись тряпкой и моющим средством, принялась оттирать холодильник.
- О чем твоя подруга толковала? – спросил Эрик, вопросительно изогнув бровь.
- Даже не спрашивай! Для нее трение существует только одного характера. И оно, явно, не в голове, - засмеялась девушка, начищая стенки холодильника. - Спасибо, что помогаешь.
- Это тебе спасибо, Кристина, что доверяешь. Мне даже нравится.
- Что именно? Быть Золушкой, и копаться в золе?
- Нравится быть полезным. Все это не дает мне тратить время на пустые размышления.
- Какие размышления? – Кристина распрямилась и уперлась в него взглядом.
- О жизни.
- Ты хочешь сказать, о жизни, которой ты жил раньше?
- Не совсем. Об этой тоже.
- И что же ты думаешь об этой своей жизни?
Эрик припал виском к ребру холодящего шкафа, и проникновенно глядя на свою «бывшую подопечную», с легкой улыбкой проговорил:
- Вы все меня с ума сведете. Этот мир меня с ума сведет. Когда-то я мнил себя призраком, существом, которое заплутало в дебрях земного мира и желало особенной жизни, не такой, которая была ему дана. И вот, пожалуйста, теперь я застрял где-то между адом и раем, не в силах понять, кто я теперь. Разве это не дьявольская шутка? Я будто младенец в дремучем лесу. Кругом столько непонятного, неизвестного.
- Хороший такой младенец, выше меня ростом.
- Не смейся надо мной, пожалуйста, Кристина. Это, действительно, так. Вы знаете гораздо больше, живете иначе, думаете иначе. Тут все совсем другое, и даже ты другая.
- Это хорошо или плохо? – затаила дыхание Крис.
- Не хорошо, и не плохо. – Эрик смутившись, сунул руки в карманы, пожал плечами. - Ты есть у этого мира – и это самое главное! Может быть, ты совсем другая, Кристина. В смысле, ты и есть другая. Но, мне очень нравится разговаривать с тобою, я чувствую себя совсем иначе, когда ты рядом. Не знаю, как это объяснить, но это какое-то необыкновенное чувство, которое я не испытывал доселе. Мне хорошо и покойно. Настолько, ну… насколько хорошо бывает младенцу в колыбели под согревающим взглядом матери.
Кристина рассмеялась.
- Остроумное сравнение. Что-то тебя постоянно тянет на младенческие темы. По детству соскучился?
Эрик почему-то вздрогнул и переменился в лице.
- Нет. Совсем нет! Просто, у меня такая картина встала перед глазами. Ты несешь покой и умиротворение. Ты заставляешь верить меня, Кристина, в то, во что я раньше не мог найти силы поверить.
- Не слишком ли тяжелый груз ответственности ты возлагаешь на мои плечи? Я всего лишь девушка со своими проблемами, Эрик, а не святая Мария.
- Но для чего-то я встретил именно тебя?
- Может быть, встреть ты кого-то другого в ту ночь, тебе бы не поверили, и ты бы угодил в психушку?
- Возможно, - охотно согласился Эрик, обдумывая малоприятную перспективу попадания в скорбный дом. – Но, именно ты стоишь здесь, смотришь на мое неприкрытое ничем лицо, и потому иногда мне кажется, что я как все, оттого что в твоих глазах нет страха. До момента, как я очутился здесь, все было иначе. Понимаешь?
- Еще как понимаю. Если честно, здесь до твоего появления тоже все было иначе. Веришь?
- Скажи, это все правда, что ты говоришь? Я не противен тебе?
- Нет, я прикалываюсь! Дурень, конечно, правда! Иногда ты просто выбешиваешь. Но ты нормальный парень. Мне жаль, что кто-то когда-то внушил тебе обратное. Я не знаю, что за мир на самом деле окружал тебя - когда ты говоришь про Францию прошлых веков, все, с чем я могу провести параллель, так это со зловонными улицами Парижа, как в «Парфюмере».
- Прости? – озадачился Эрик.
- Книжка такая. Кстати, можешь прочесть.
- Ваша литература? Да. С удовольствием. Я бы хотел почитать ваши книги.
- Напомни, отыскать ее где-то на антресолях.
- Обязательно.
- И не приписывай мне тех качеств, которых у меня нет, Эрик. Ты знаешь меня чуть больше недели. Мы вообще толком друг друга не знаем.
Он раздосадовано сцепил пальцы.
- Почему ты так к себе категорична? Ты права, тебя эту я почти не знаю, но, возможно, если бы ты поделилась со мной тем, что у тебя на душе, рассказала бы о себе, я бы узнал тебя больше. Кристина, я хочу тебя узнать.
- Хочешь знать обо мне все? Тебе не понравится!
- Но ты не можешь знать наверняка. Расскажи!
Эрик был мертвенно бледен. Кристину била мелкая дрожь.
И непонятно, чем бы закончилась эта странная сцена, если бы в дверь настойчиво не постучали.
- Иду! - Крис бегом понеслась открывать. - Господи, Дэйв, что за скорбное выражение лица? – спросила она, распахнув дверь. - Кто-то умер?
- Пока никто. Мэг здесь?
- Нет. Ушла. У нее урок в спортивной секции. Подменяет Шэнон.
- Это хорошо, - и только после этого Дэйв вошел в дом.
- Может, объяснишь?
- Дай мне что-нибудь хлебнуть, и все расскажу.
Крис повела его на кухню, где Эрик уже все затарил обратно в холодильник.
- Кофе, пиво? – поинтересовалась обеспокоенная Крис.
Когда у Дэйва было такое лицо – брови хмурые, губы поджаты, крылья носа подрагивают, а голос вибрирует, это могло означать лишь одно. Случилось что-то поистине, дурное.
Последний раз она видела Дэйвида таким, когда загорелась его мастерская, а вместе с ней пострадали несколько машин, которые уже ждали своих хозяев. Да, тогда Дэйву пришлось изрядно попотеть, чтобы не только восстановить свою мастерскую, но и чтобы компенсировать убытки клиентам.
- Лучше что-нибудь покрепче. – Мрачно ответил он, чертя пальцем на столе какие-то непонятные знаки.
Крис взяла стакан, достала из отсека в дверце холодильника бутылку, плеснула в стакан прозрачной жидкости.
Дейв мигом опрокинул его, вытер мокрые губы об рукав куртки.
- Ну? – сгорая от нетерпения, и переглядываясь с встревоженным, но не подающим голоса Эриком, спросила Кристина.
Дэйв выдохнул.
- В общем, все элементарно. Кажется, я стал отцом, - отчеканил он не своим голосом.
- Что-о?
Крис чуть не грохнулась на пол под грузом такой ошеломляющей новости.
- Фак, Дэйвид, - Крис оперлась руками на стол и нависла над ним, будто коршун, готовый клюнуть его в темечко. – Только не говори мне, что пока вы с Мэг были в ссоре, ты кого-то обрюхатил! Господи, да что вы за существа такие? Суете во все, что движется и не движется, даже об элементарных предосторожностях не думаете, а потом еще жалуетесь…
- Стой! – остановил ее взмокший Дэйв. – Не заводись! Никого я не обрюхатил. То есть, обрюхатил, но не сейчас. В смысле, - он помотал головой, пытаясь привести себя в чувства и вернуть разуму способность ясно мыслить, - это было еще до Мэг! Вообще!
- Я не понимаю ни слова! – она снова налила ему в стакан.
Дэйв выпил.
- Объясняю второй раз, ребята. Ну, ты-то, - Дэйв обратился к Эрику, - так на меня не смотри. Поддержи хотя бы из-за мужской солидарности. В общем, ладно, повторяю: у-меня-есть-ребенок. – Отчеканил Дэйвид. – Взрослый. Но я об этом не знал. И сообщили мне эту новость только сегодня утром. Вы все поняли?
Крис и Эрик молчали.
- Ну что, я виноват в этом?
- Ну, вообще-то, да. – Согласилась Кристина. - Ты сделал какой-то тетке ребенка.
- Во-первых, не какой-то тетке, а своей жене, - поправил ее Дэйв, - а во-вторых, если быть точным, это было десять лет назад.
- Ты женат?
- Был. Десять лет назад. Ровно неделю. Уж не знаю, произошло это раньше или в эти семь дней, но… - Дэйв покачал на руках воображаемое дитя.
- Ты никогда не говорил, что был женат.
- А что говорить? Мы поженились в Вегасе… ну, нам было по приколу. У нас была интрижка. Мне было двадцать. К тому же, по-моему, мы не секли фишку, когда заключали брак. Она была под кайфом, а я в дупелину. Нам захотелось узнать – каково это. У нас было огромное пластмассовое сердце, утыканное лампочками, сто пятидесяти килограммовый «Элвис» в оттягивающих белых брюках вместо священника и какие-то колонны из папье-маше с толстыми голыми ангелочками. Типа, для красоты. И помню, мы визжали от восторга.
- Как такое возможно? – в замешательстве спросил Эрик, не веря своим ушам в такое надругательство над священнодействием. Видимо, такой вариант свадьбы ему пришелся не по вкусу. – Это что, театрализованная свадьба?
- Парень, в Вегасе возможно все! Там можно кольцами из фольги обручиться. А у нас были розовые детские с какими-то бабочками. Руфи на одной из бензоколонок купила, когда мы заправляли мой фургончик, которого я звал «Барни». А знаете почему?
- Дэйв, мы о твоем ребенке, а не о «Барни»! – строго оборвала его Кристина.
- Ну да, ну да. Но старик «Барни» был такой милый.
- Остатки «Барни» стоят у тебя на заднем дворе. Продолжи по делу.
- Так вот, я даже не знал, а эта прохиндейка заранее их купила. Оказывается, давно носила мысль об этом. Прикиньте только! Но моя молодая женушка была еще тем фруктом. Прожить с ней всю жизнь? Уж нет. Лучше я переоденусь пасхальным кроликом, и буду скакать так вокруг Белого дома всю жизнь. Я ей тоже был малоинтересен в роли верного супруга. И мы развелись. В смысле, аннулировали все это. Все! После этого мы с ней встречались еще пару раз. Но потом она куда-то пропала, наверное, нашла кого-то еще. Больше я про Руфи ничего не слышал.
- И она тебе ничего не говорила о ребенке?
- Говорю тебе, ничего! Если б говорила, поверь, Крис, меня бы сейчас не била нервная дрожь.
- Десять лет. Он уже взрослый. Где он?
- У меня в гостиной. И это не он. Это она. У меня девочка! – взвыл Дэйв раненым быком и схватился за голову.
- Поздравляю! – издевательски хихикнула Крис.
- Господи! Я всегда так мечтал, что у меня будет мальчик. Мы вместе будем ходить с ним на бейсбол, гонять на заднем дворе мяч. А девочка… черт, я понятия не имею, что делать с девочками.
- Дэйв, детей не покупают в магазине. Здравствуйте, а дайте-ка мне вон того мальчика с третьей полки. Это твоя дочь!
- Я знаю, знаю. Но я растерян. Я все эти годы жил, не подозревая, что, оказывается, где-то в Техасе у меня растет ребенок. Плоть от плоти, моя частичка… понимаешь? У всех есть хотя бы девять месяцев, чтобы подготовиться. А у меня было три минуты с утра пораньше пока я дошел из ванной до входной двери. А там меня ждал этот… гномик.
- Как зовут гномика?
- Э-э… - Дейв откашлялся в кулак. – Эуфемия.
- Как? – переспросила Крис, будто не расслышала.
- Эффи. Руфи ее так назвала. Да, мою дочь зовут Эуфемия, и она, кажется… немного не такая как все.
- Боже, она больна?
Дэйвид пожал плечами.
- Не совсем. – Он достал из кармана пачку сигарет, закурил. – Как бы это правильнее сказать? Она… слишком развита для ребенка своего возраста.
Кристина, непонимающе, втянула голову в плечи и руками показала перед собою два больших шара.
- Да не так! – замахал на нее не находящий себе места Дэйвид. – Вот тут развита, - и постучал пальцем по лбу.
- Она… чрезвычайно умна? – помог ему Эрик, который все это время стоял, привалившись к холодильнику.
- Кажется, что-то вроде этого. Баба из социальной службы, которая привезла ее сюда, сказала, что она немного не такая, как все дети ее возраста. Гораздо сообразительнее.
- Подумать только. Дэйвид, ты крупно влип. Тебе предстоит рассказать все Мэг.
Тот жалостливо заскулил.
- Она меня кастрирует.
- Дэйв, ты не можешь утаить это. Девочка уже здесь. Как ты объяснишь ее присутствие? Скажешь, что она домовенок или…
- Младшая сестра? – с призрачной надеждой в голосе предложил Дэйв.
- Заткнись! Так нельзя.
Дэйвид схватился за голову.
- У нас ведь только все наладилось.
- Сам виноват, блудный папаша. Слушай, все не так страшно, - погладила соседа по плечу Кристина. – Посуди сам, Мэг должна понять. Это было десять лет назад. Ты ее даже не знал тогда. Это твое прошлое! Она не может тебя ни в чем обвинить. Мэг сама мать, она поймет.
- Думаешь? – убито переспросил Дэйв.
- Ну, возможно, надерет задницу за то, что скрыл свое прошлое. А потом поймет.
- Крис, поможешь мне?
- Нет, Дэйв, сам.
Тот поднялся на ноги.
- Ладно, ребята. А можно я приведу ее сюда, познакомлю с вами? В общем, мы пока не знаем, как друг с дружкой себя вести. Будет лучше, если она познакомится с моими друзьями. Вы ведь мои друзья?
- Конечно, Дэйв. Веди ее сюда. Кстати! – окликнула его Крис. – Извини, но… а ты уверен, что это твой ребенок? Какие-то подтверждения есть?
- Подтверждения – это она. Увидишь.
- Может быть, мне побыть в кухне или подняться наверх, пока вы будете знакомиться с неожиданно обретенной дочерью Дэйвида? – взволнованно поинтересовался Эрик, когда дверь за тем закрылась.
- Это еще почему? – возмутилась Крис, уже подозревая, что сейчас он заведет свою любимую изрядно заезженную пластинку про «самого ужасного человека на свете».
И не ошиблась.
- Не хочу напугать ребенка своим лицом.
Вот в такие моменты понимаешь, что за мужик без уверенности в себе, своей силе и обаянии не мужик, а сплошное наказание!
И обиднее всего то, что ему-то эту уверенность иметь сам бог велел, но комплексы и страхи величиной со слона закрывали все на свете своим огромным задом.
А вот кто-то собою ничего толкового не представляющий мнит себя царем всего живого и возводит свой «несветлый» лик на пьедестал. И ничего, живет и не горюет!
Несправедливо!
Конечно, куда ему было признаться в любви девушке своей мечты, когда он вообразил себя воплощением зла и исчадием ада, истребляющим все живое против собственной воли.
Как его убедить, что все не так?
Пожалеть бы.
Но жалеть огромного детину, гладя по голове, и уверять, что он не такой, представилось Кристине чем-то противоестественным.
Поэтому, она сказала довольно резко:
- Что за чушь ты болтаешь? Ноэль тебя ничуть не боится.
- Ноэль еще совсем маленький. Кто знает, как воспримет меня эта девочка?
- Да ну, брось, Эрик! Можешь хотя бы на какое-то время позабыть о своем лице? Ты похож на долбанного Нарцисса. Была б твоя воля, только бы об этом и говорил. Поверь, если ты не будешь так грузиться, другие тоже не будут. Так что, не смей никуда больше прятаться. Тебе не хватило одной игры в прятки?
Дэйв вернулся через пять минут.
С гномиком.
Впрочем, гномик был не таким уж и гномиком.
Вполне нормальная десятилетняя девочка с двумя косами, в ковбойской шляпе, клетчатой рубашке и джинсах. В общем, для полного комплекта ей не хватало только лассо.
Возможно, она прятала его где-то в кармане.
Потому что в руках вместо веревки она держала маленький черный ноутбук и любовно прижимала его к груди, как драгоценную куклу.
- Гости! – дружелюбно улыбнулась Крис, приглашая их войти. – Заходите. О Боже! – шепнула она ухо Дэйву, когда девчонка вошла в комнату. – Да она твоя копия.
- Я знатно постарался, да? – приосанился молодой отец.
- Заткнись. Спорю, ты даже понятия не имел в тот момент, что зачал ребенка.
Девочка встала рядом с диваном, не решаясь сесть, будто ждала позволения.
- Привет, сладкая! – приторно улыбнулась Крис.
- Не надо. - Шикнул на нее Дэйв. – Ей это не нравится.
- Он прав, - подтвердила девочка. – Не люблю, когда меня приравнивают к младенцам и сюсюкают. Мне исполнилось десять.
- Ок, прости.
- Эффи.
- Приятно познакомиться, Эффи. – Кристина протянула руку девочке. – Я Крис, а это – Эрик. – Ткнула она пальцем куда-то за спину Эффи.
Та проворно обернулась. Эрик рассеянно склонил голову в знак приветствия.
Ах, какой знакомый был у этой маленькой мадмуазель взгляд. Тревожный и слегка потерянный, хоть она и старалась изо всех сил показать свою отвагу и стойкость.
Кристина была почти в том же возрасте, когда он впервые повстречал ее в часовне…
Эффи помахала Эрику в ответ и обратилась к Крис:
- Он твой парень?
- Нет! Просто знакомый, - покраснела та, удивляясь, почему все с такой завидной охотой приписывают им роман и отношения?
- Дэйвид сказал, что вы его друзья?
Крис обернулась на Дэйва.
- Да, так и есть.
- Мы решили, что будет лучше, если я буду называть его по имени. – Начала свое объяснение Эффи. – Пока. Нам двоим так удобнее. Мне нужно время, чтобы осознать наличие живого отца рядом. Мама говорила мне, что отец умер. Он был пожарником и погиб на одном из вызовов, когда я еще даже не родилась.
Дэйв негодующе зафырчал, как неисправный мотор.
- Понятно. А мама… с ней что?
- Это долгая история.
- Ясно. Что ж, Эффи, как на счет стакана лимонада?
- Это было бы весьма кстати, - улыбнулась девочка.
- Тогда, располагайся. Эрик побудет с тобою. Да, Эрик? А я на кухню…
- Я тебе помогу! – вызвался Дэйв, и дунул за Кристиной, как наскипидаренный.
- Видишь! – страшно зашипел он, прикрывая за собою дверь. - Эта чертовка похоронила меня!
- Ну, не удивительно, - снимая с полки стаканы, проговорила Крис. – Ты оставил ее одну с ребенком.
- Я не знал! Она лгала ей, лгала мне.
- Знаешь, Дэйв, по-моему, эта крошка - очень милая девочка. И вообще, ты счастливчик. Получил ребенка взрослым. Никаких бессонных ночей, подгузников, срыгиваний тебе на рубашку.
- Да уж, я просто переполнен удачливостью.
- Дэйв, а что все-таки, с ее матерью? Почему девочку неожиданно привезли тебе?
- Ох. Я ведь говорил, что Руфи просто наказание. Безумная баба! Ненормальная! В общем, она загремела за решетку. За торговлю наркотой, сбыт краденного и укрытие своего сожителя, который оказался каким-то наемным убийцей. Спорю, она бы обо мне и сейчас ничего не рассказала. Потому что Эффи воспитывала прабабушка, бабка Руфи. Но старуха откинулась два года назад. Родственников не осталось. Кроме меня.
- А они поверили ей?
- Тетка из службы сказала, что если я подвергаю сомнениям эту информацию, они сделают тест. Но я и так все вижу, Крис. Руфи – наказание, но ребенок… он ведь не виноват.
- Неслабо. Бедняжка Эффи. Дэйв, ей нужен отец. Поверь мне на слово, это очень важно. Сейчас ей, как никогда, нужна твоя поддержка и любовь.
- Знаю, Тина. Уж поверь мне на слово, я рос в семье с мамашей, бабкой и тетками. Мой батя сбежал от них, и я не так часто его видел... о чем очень сильно сожалел.
- Пусть вы чувствуете себя чужими друг для друга, но ей нужно помочь освоиться, Дэйв.
- Я буду только рад! Но я ни черта не смыслю в этом. Она будто инопланетянка.
- А мы поможем тебе.
- Обещаешь?
- Я когда-нибудь врала? Думаю, вам с Мэг лучше поговорить у тебя. Когда она вернется, я скажу, пусть зайдет к тебе. Расскажи ей все. Я верю, у тебя получится.
- А может, ты ее, все-таки, подготовишь?
- Хватит трястись за свои яйца. Просто сделай это!
- Крис, - беря стаканы и направляясь к двери, произнес Дэйв. – Как ты думаешь, а как Эффи воспримет то, что у меня есть Мэг, Ноэль…
- Она поймет. Уверена, - сказала девушка, и резко остановилась, как вкопанная. – Что за звуки в гостиной? Слышишь?
Дэйв прислушался.
- Что происходит? – спросила Кристина, выходя из кухни в гостиную.
Входная дверь была открыта. На крыльце стоял человек в синем комбинезоне и синей бейсболке.
Рядом с ним большая квадратная коробка.
Эрик, открывший ему дверь, взирал на все это озадаченно.
- По-моему, ему нужна ты, - быстро ответила сидящая на диване Эффи, обратившись к Кристине.
Человек в комбинезоне заглянул в бланк, который держал в руках.
- Кристина Дэйн?
- Да, - подошла к двери Кристина, и, подвинув Эрика, критически оглядела гостя. – Это я.
- Это ваше, - он указал на коробку. – Распишитесь вот тут. Заказ выполнен, ремонт закончен. Теперь все ок.
- О господи, ну конечно! – Крис быстро поставила закорючку на бумаге. – Телевизор!
Эрик напряженно сопел у нее над ухом.
Видимо, ему безумно хотелось спросить, кто этот человек и что такое «телевизор», но он изо всех сил себя сдерживал перед Дэйвом, Эффи и незнакомцем.
Однажды он уже спросил кое о чем… и после очень сильно раскаялся.
Теперь, как пуганая ворона, помалкивает.
Курьер втянул коробку в коридор, одарил всех присутствующих улыбкой в тридцать два зуба, попрощался и исчез за дверью.
- Вам починили телек? – распечатывая коричневую коробку, радостно спросил Дэйв.
- Как видишь. Я про него и думать забыла.
Вот не ждали-то!
А ведь про такое любопытное изобретение будущего, как телевизор, она Эрику совсем забыла рассказать.
Честно говоря, как-то не до того было, чтобы распинаться про изобретение братьев Люмьер, разросшуюся до огромных масштабов киноиндустрию и то, посредством чего это транслируется.
Ну, а как итог, пожалуйста, получайте подарочек!
Пока Дэйвид шуршал пенопластом, попутно о чем-то разговаривая с дочерью, Кристина отвела своего горе-пришельца чуть в сторону.
- Я знаю, тебе любопытно, - зашептала она. – Но, прошу, держи себя в руках. В общем, это… не знаю, как объяснить… Телевизор. Ящик такой. В нем движущиеся картинки. Фото видел? Вот. Принцип почти тот же, только изображение не статичное. Лошади двигаются, люди говорят.
В этот миг Дэйв нажал на пульте кнопку включения, и в ящике образовалась сахарно улыбающаяся физиономия блондинки.
«Если вы закажите у нас настольное мини-кафе прямо сейчас по телефону, который видите внизу экрана, то совершенно бесплатно получите в подарок машинку для домашней лапши! Только сейчас и только у нас. Спешите! Взгляните еще раз на это чудо! Мини-кафе! Жаровочная поверхность с тефлоновым покрытием не позволит вашим блюдам подгореть! Поджарить бекон? Испечь блинчики или яичницу? Легко! Разогреть бутерброды или гамбургеры, чтобы сыр не вытек? Попробуйте это чудо техники. Уникальная, запатентованная конструкция шарниров и креплений верхней крышки, ручки, сделанные из термостойкого материала. Вы останетесь в восторге от нашего мини-кафе. Всего лишь за 1500 долларов вы обретете надежного помощника на вашей кухне. Плюс машинка для домашней лапши. Звоните нам сейчас!»
Эрик дернулся и замер, издав глухое: - Кш-ш…
Кристина впилась ногтями ему в руку, ответив шипящим: - Тш-ш!
Бедолага! Только бы его удар не хватил.
А-то еще кинется на только что отремонтированный телевизор с кулаками, посчитав его какой-нибудь дьявольской штуковиной, в которой томятся человеческие души.
Кто этих «древних» людей знает?
- Дэйв, выключи! – шикнула Крис строго, пока не произошло беды.
- Мини-кафе, Тина! – влюблено уставившись в экран, заканючил Дэйв. – Крутая штука. Сосиски можно жарить.
- И стоит до черта!
На свой страх и риск, оставив Эрика одного, она подошла к Дэйву, забрала у него пульт и выключила телевизор. В комнате воцарилась тишина.
- Ну да, телевизор. Привезли из ремонта. И что с того? Забудем о нем. Вы еще не забыли, что у нас гостья?
Кристина разлила лимонад по стаканам, все расселись по своим местам.
Эрик устроился в самом углу дивана и молчал. Видимо, увиденное произвело на него такое впечатление, что он никак не мог обрести потерянный дар речи.
Дейв плюхнулся в кресло, взяв себе стакан лимонада, и громко булькая, начал пить.
Кристина пристроилась на подлокотнике дивана рядом с Эффи.
- Вы на меня все так смотрите, - начала девочка, болтая ногами, - будто бы я засланец из космоса.
- Нет! – в один голос выпалили Крис и Дэйвид.
- Просто, для всех нас это стало неожиданностью, - как самая главная, держала ответ Кристина. – Мы ведь не знали, что у Дэйвида есть дочь, да еще взрослая, а теперь ты тут… - она запнулась. – Прости. Ну, в смысле, это все как снег на голову.
- Все нормально. Я вас прекрасно понимаю.
Крис посмотрела на своего соседа, изобразив гримасу изумления. Что значило: «Этот ребенок рассуждает, как взрослый. Поразительно!».
- Я свалилась всем вам, как снег на голову. Но я и сама немного в шоке. Но, пожалуйста, не ведите себя со мною так, будто я маленькая нежная душа и вы чем-то можете поранить мою психику. Я много чего повидала. Чтобы не было вопросов, отвечу на все сразу: моя мама и ее друг в тюрьме. Бабушки, вернее, прабабушки, нет уже как пару лет. Поэтому, я здесь. Я вполне самостоятельный человек, и я не отниму у вас много внимания и сил.
- Эм-м, Эффи, - снова начала Кристина, наклонившись к девочке, - а что на счет школы? Тебе нравится ходить в школу?
- Да. Я люблю узнавать новое. Правда, иногда я пролистываю учебники наперед и скучаю на уроках.
- Ты, наверное, отличница?
Эффи неуверенно кивнула.
- И тебе легко даются предметы?
- Ну, практически. Но по-настоящему мне интересны не все.
- А какие тебе интересны?
- Те, что связаны с компьютерами.
Они проболтали еще четверть часа.
Дэйв зачем-то вспомнил момент своего знакомства с матерью Эффи, воодушевленно рассказал, жестикулировал.
В Дэйвиде погиб великий актер...
Кристина пыталась его заткнуть, но фонтан бил ключом.
Надо отдать должное Эффи, она держалась молодцом. Даже смеялась над шутками непутевого отца.
- Ладно, я думаю, нам пора, - наконец сказала Эффи, поглядывая на присмиревшего Эрика. – Мне еще нужно разобрать сумку с вещами.
- А мне подготовить своему ребенку комнату, - гордо выпятил грудь Дэйв.
- Помочь вам? – вызвалась Кристина, провожая их до двери.
- Спасибо, не нужно, - улыбнулась Эффи. – Мы справимся!
- Ну что ж, ребята, удачи!
Закрыла дверь, прошла обратно в гостиную.
Эрик выглядел ошеломленным.
С влажным блеском в глазах он гипнотизировал телевизор. Телевизор был невозмутим и не поддавался.
- Прости, я виновата, - покаялась Крис. – Я тебя не рассказала о зомбоящике, - тряхнула головой. – В смысле, о телевизоре. Но я не специально, честно. Просто забыла.
- Ты можешь искупить свою вину, рассказав о нем сейчас, - нетерпеливо заерзав, улыбнулся Эрик.
Господи! Как мало надо человеку для счастья. Просто познакомиться с изобретением будущего.
- Можешь это включить?
- Хочешь продолжить просмотр «Магазина на диване»? Ну ладно, ладно.
Крис включила телевизор, пощелкала по каналам.
Эрик сидел неподвижно, жадно всматривался в каждую картинку.
По одному из каналов шел какой-то сериал. Они попали аккурат на страстный поцелуй главных героев, уже готовых сорвать с себя одежды и упасть на кровать.
Эрик заметно порозовел, открыл от изумления рот.
Крис быстро переключила дальше.
Вот спортивные новости это ладно, совсем безобидно. Показывают, как лыжник в обтягивающем костюме спускается со склона.
Эрик от восторга аж мурлыкнул.
- Это похоже на домашний театр, - сделал он вывод, когда Кристина приглушила звук и оставила на новостях. – Ну, знаешь, такой деревянный ящик, а там фигурки на ниточках…
- Ага, прям копия, - засмеялась она. – Кстати, можно смотреть кино, и никакого театра не надо.
И прикусила язык, потому что Эрик вдруг моментально погрустнел.
- Как? Театр себя изжил? У вас нет театров?
- Нет, нет, успокойся. Театры есть. Живут и здравствуют. Но, все же, кино куда популярнее, как мне кажется.
- Почему? – расстроено поинтересовался он.
Но Кристине показалось, что это больше вопрос в пустоту, чем адресованный именно ей.
- Потому что, прогресс не стоит на месте. Люди движутся вместе с ним. В театры ходят любители прекрасного, а кино смотрят все. Для посещения театра надо покупать билет, выкраивать время, а кино вот оно, прямо у тебя на диване. Кроме того, любой спектакль можно посмотреть по тому же телевизору.
- Но, в театре живые люди, а это… проекция, отражения. Нет?
- Ты мыслишь в верном направлении. Так оно и есть.
- Кстати, с людьми в… телевизоре нельзя разговаривать?
Кристина засмеялась.
- Нет, что ты. Они записаны на пленку, то есть, это просто изображения.
- Понятно, - Эрик изогнул бровь, взвесил в руке пульт. – Как все сложно. Все так изменилось за какую-то сотню лет, будто на другую планету попал.
- Ну, не переживай так сильно. Оно того не стоит, - собирая со стола стаканы, сказала Кристина. – Ты мог попасть в какой-нибудь век 25-ый, а там могло бы быть еще страшнее.
Эрика это почему-то позабавило. Он рассмеялся.
- Вот уж верно.
- На самом деле, у вас «там»… тоже очень скоро появится кино.
Лицо Призрака вытянулось.
- Ты шутишь?
- Нет, ни сколько. Правда, телевизоры еще не изобретут. Но, можно будет смотреть кино на огромном белом полотне. Звука тоже не будет, зато музыкальным сопровождением будет чувак, играющий на пианино. Бальзам на твою израненную душу, да?
- Откуда ты все это знаешь?
Крис задумалась.
- Из книжек, из фильмов. Из истории, в общем. И ты, наверняка, стал бы свидетелем какого-нибудь киносеанса. – Она запнулась, отвела взгляд. - Ну, разумеется, если бы не попал сюда.
- Черт возьми, как может менять взгляд на мир крошечная щелочка, ведущая в будущее… Если бы мы знали что будет, возможно, хорошее мы могли бы приблизить, а дурного избежать вовсе.
Так! – подумалось Кристине. - Кажется, этого «несостоявшегося философа» повело в какие-то уж совсем густые дебри. Надо-ка заканчивать, пока оба не договорились до машины времени и прочей фантастики…
- Если хочешь знать мое мнение, то, я так не думаю. Ничто, даже возможность заглянуть в будущее, не оградит человека от ошибок. А в чем-то, возможно, наоборот, может сделать еще хуже.
Воодушевление Эрика сдуло порывом ветра.
Спорить он не стал.
- Что ж, ты, как всегда, права, Кристина. Я сказал это, не подумав. Да, так, наверное, оно и есть. Какая же ты умная! Ты столько знаешь.
Крис так и замерла, со стаканами в руках.
- На самом деле, не умнее тебя. Просто, я знаю о своем времени гораздо больше, чем ты. Окажись я в твоем веке, все было бы ровно наоборот: ты знал бы все, я – ничего.
- И опять ты права, - поднимаясь, и забирая у нее из рук стаканы, согласился Эрик. – Я отнесу их на кухню. Хорошо?
---
В школу Чет ходил, как на каторгу. Не то, что бы ему не нравилось. Просто было скучно.
С таким же успехом он мог бы заниматься и дома, тем более, что многие предметы давались ему без особого напряга.
Единственное, ради чего стоило ходить в школу, так это ради девчонок, перед которыми можно было показать себя во всей красе.
Парней, ясное дело, это не воодушевляло. Было бы странно радоваться, наблюдая, как у тебя из-под носа уводят подружку.
Пока социальные службы не отобрали Чета у мамаши-алкоголички, он учился в своей родной primary school, подавал надежды, преподаватели отмечали его способности к наукам, схватывание на лету, пророчили светлое будущее.
Чет мечтал окончить школу и поступить в университет, тем самым доказав матери, что он не кусок бревна, а что-то собою представляет.
Но потом все закрутилось, перемешалось.
Замаячил на горизонте приют, приемная семья в Висконсине, в которой он не прошел испытательный срок (нарочно), тетя Нэтта, одна школа, вторая.
Теперь Чет научился не привязываться к кому-либо месту сильно, не заводить долгосрочных отношений, плевать на обидные слова и смешки.
Он стал взрослее.
И очень вовремя.
Потому что после того, как тетя отправила его в Нью-Хейвен, Чета здесь уже никто не ждал.
Он слишком многим поплатился за тетушкин безумный каприз.
Уезжая, Чет оставил здесь Нэнси, свою подружку – шикарную пышногрудую брюнетку, на которую пускали слюни почти все парни в школе.
Однако та бросила ради Чета своего бывшего – лучшего питчера школьной бейсбольной команды и с завидным безрассудством метнулась к нему.
За это Чет, конечно, расплатился сполна: разбитым носом, сломанным на ноге мизинцем, ярко лиловым фонарем под глазом и недельной хромотой.
Кинутый питчер и его дружки все-таки отменно владели своими битами.
Но Нэнс этого стоила.
Про таких говорят – девица без комплексов и предрассудков.
Когда Чет уезжал, он обещал ей звонить и приезжать на каникулы. Нэнси устроила ему прощальный вечер, одобрила идею со звонками и встречами.
На том они и расстались.
Надо сказать, что, сменив обстановку, Чет не сильно и тосковал по грудастой красотке.
Мир был полон шикарными девицами.
Давать обет верности при таком изобилии было бы просто верхом глупости.
Чет же себя к глупым представителям мужского пола никогда не причислял.
Зато, когда он возвратился сюда спустя всего несколько недель, тоска по Нэнси дала о себе знать тянущим под ложечкой нетерпением.
Но, вернувшись в школу, Честер обнаружил у Нэнс на плече татуировку в виде черепа с розовым бантиком, а сама девица сидела на коленях у какого-то здоровяка, обтянутого черной кожей и засовывала свой язык ему в ухо. И Чет был готов поклясться, что это было не единственное место этого жирдяя, где побывал ее язык…
Выяснять подробности этой истории у него не было никакого желания.
Что ж, как говорится – одинок и свободен. Тоже неплохой статус!
Он вышел к школьным воротам, огляделся, достал пачку сигарет и закурил. До теста по алгебре оставалось минут десять, время еще было.
Даже если начинать рассуждать, исходя из мысли о том, что Нэнси из той породы девчонок, которые бегут в ту сторону, откуда им свистят, и этого стоило ожидать, от обиды Чета этот факт не избавлял.
Пускай катится к чертям!..
Пока он размышлял о породе Нэнси, по левую руку у него кто-то кашлянул.
Чет поднял глаза.
- Ты чего? - он осмотрел девушку в темно-синем, закрывающем колени, платье.
Та с завистью смотрела на дымящуюся сигарету.
- Один раз затянуться дашь? А-то я сейчас в обморок грохнусь.
Чет удивленно распахнул глаза, но сигарету девчонке протянул.
Несмотря на совершенно дурацкую одежду на лицо она была хорошенькой.
- С чего бы это? Ты как будто с другой планеты. Разве такие девчонки курят?
- У меня тест по алгебре через несколько минут, а я в ней полный ноль. Волнуюсь. Это мой первый тест в этой школе.
- Тест по алгебре? – Чет улыбнулся. – У меня тоже. Ерунда, ничего страшного в нем нет. Садись по левую руку от меня. Что-нибудь придумаем.
- Правда? – в ее глазах зажглась надежда. – И я не с другой планеты. Если ты про одежду. Просто это требование моего ненормального папаши – в школу ходить вот так.
- И какая у него степень ненормальности? Судя по одежде из бабушкиного сундука – наивысшая.
- Это верно. Ко всему прочему, он пятидесятник в наивысшей степени. Ну, типа, очень религиозный и все такое… Мы переехали две недели назад.
- Я многое пропустил. Чет, - он протянул ей руку, но почти сразу же резко спрятал ее за спину. – Или, что там принято у ярых католиков? Не касаться всяких паршивцев, вдруг грехи через поры просочатся?
Девушка засмеялась, прикусив пухлую губу, и протянула ему руку.
- Джил. Джиллиан.
- Так значит, грехов не боишься? - он сжал ее пальцы.
- Я бы сказала наоборот.
- Не легко тебе, наверное, при таком шмотье.
Та повела плечиком.
- Да нет. Это всегда поправимо.
И вскинув руку, легко расстегнула верхнюю пуговицу.
Чет присвистнул.
- Так намного лучше.
- А в сумке у меня мини-юбка и майка. На случай, если понадобятся, чтобы стать нормальным человеком.
- Твою мать, да ты крута! – и сразу же прикусил себе язык. – Прости! При тебе, наверное, так нельзя выражаться, а еще поминать черта и все остальное.
Джил рассмеялась.
- Не упоминай при мне бога, Чет, и все будет круто. Ты, просто, многого не знаешь. Так что, - она посмотрела на свои часы. – Идем на тест? Значит, садимся рядом?
- Да, - поправляя лямку рюкзака, ответил Чет. – И не волнуйся на счет тестов. Нашла на что тратить нервы. Это ерунда. Сдашь на «А», - и подмигнул ей.
---
Домой Мэг заявилась поздно. Тихая и задумчивая. На отремонтированный телевизор даже не обратила внимание.
Молча прошла на кухню, достала из холодильника бутылку, из которой сегодня утром Кристина наливала Дэйву, и сделала несколько глотков прямо из горла. Поморщилась.
- Эй, подруга! Не думаешь же ты напиться в стельку! – остановила ее внезапно появившаяся из ниоткуда Кристина. - Как ваш разговор с Дэйвом?
- Ты ведь знала? Ты все вечно знаешь, Тина! – Мэг махнула в сторону подруги рукой, в которой держала бутылку. Плеснула содержимым на пол. И не стала дожидаться ответа: - Ты только прикинь, у меня сразу два ребенка!
- Ну, тебе не привыкать. Где один, там и второй, – попробовала разрядить обстановку Крис.
- Да уж! Успокаивает. А что бы ты делала на моем месте?
- Думаю, радовалась бы.
- Ну, и я попытаюсь это сделать.
Мэган снова отхлебнула из горла, вытерла рукавом мокрые губы.
- Ну, вы оба теперь в одинаковом положении. Не думала об этом? Может, это поможет? Это справедливо. Дэйв принял твоего сына, а тебе представился шанс принять его дочь.
- Философствуешь?
- Нет. Просто рассуждаю логически.
- С каких это пор логика стала твоей сильной стороной, Тина Дэйн? – огрызнулась Мэган.
- На меня-то ты за что злишься, Мэг? Кстати, Дэйв жив?
- Жив, - бескрасочно ответила та.
- И не покалечен?
- Он в полном порядке, Ти. Хватит! Если честно, я не знаю, что мне делать, - подняв на подругу беспомощный взгляд, призналась блондинка. - Знаешь, иногда я задумываюсь о своей жизни, о Ноэле, и не могу отделаться от страха. От страха за маленькую жизнь, которую я произвела на свет, за которую я в ответе. Я боюсь, что не смогу вырастить Ноэля порядочным хорошим человеком, уберечь его от ошибок и опасностей. Мне так страшно, Ти, от одной мысли о том, что он вырастет подонком, наркоманом, убийцей, педиком…
- Господи, Мэг, а это-то тут при чем? – развела руками Крис. – Уж лучше пусть будет им, чем убийцей.
- Знаю. Но все равно, не хочу, чтобы моего сына имел какой-то мужик. - Мэг приложила к виску бутылку и начала всхлипывать. – Я с одним-то не могу справиться, я просто ужасная мать. Поступаю иногда как конченная сука.
- Это ты про то, как накормила его хот-догом с горчицей, когда ему было восемь месяцев?
- И про это тоже. Матерью быть так сложно. В смысле, хорошей матерью. А что, если когда-нибудь, когда он вырастет, то скажет мне, как ненавидит меня за это все? Мне с одним-то не совладать, а тут их будет два, Крис! Две жизни, за которые я буду в ответе. А я никчемная. С меня даже пример взять нельзя.
- Милая! – Кристина подошла к подруге, стерла с ее щек слезы, обняла. – Ты хорошая мать! Прекрасная! Разве может быть иначе, если ты боишься за него, боишься оступиться. Ты не отказалась от него, не испугалась трудностей. Ты сильная, Мэгги! Ты сможешь. Все будет хорошо. Видела Эффи?
- Да. Дэйв нас познакомил. Чудесная девочка. И, кажется, я даже не увидела в ее взгляде ненависти ко мне, - высмаркиваясь в кухонное бумажное полотенце, сказала Мэг.
- Ну, вот видишь, все так, как должно быть. И вообще, дети – это замечательно.
- Да уж, может быть, теперь Дэйв перестанет канючить на предмет нашего с ним общего ребенка? А-то он уже до ручки меня доводит.
- Дэйв хочет, чтобы ты родила ему ребенка?
- Еще как! – присвистнула Мэг. – Мне иногда страшно, что он нарочно проткнет резинку.
Кристина засмеялась.
- И ко всему прочему, теперь никакого секса! – расстроено вздохнула Мэг.
- Это еще почему? Из-за резинки?
- Нет, конечно! Ну, посуди сама – как мы это осуществим, когда у Дэйва в доме теперь будет ребенок? Взрослый ребенок. Она ж все слышит.
- Думаю, так же, как и все остальные. Да, брось, Мэг, из любой ситуации можно найти выход, Эффи же не будет сидеть у вас под дверью, и слушать скрип кровати и ваше пыхтение. В конце концов, всегда можете отправлять ее к нам. У нас тут ничего такого нет.
Мэг просветленно улыбнулась.
- Ты настоящий друг, Крис!
---
Эрик проснулся, когда за окном еще серел предрассветный туман. Чет спокойно сопел на своем втором этаже.
Он перевернулся на спину, подложил руку под голову и уставился в деревянный потолок, который одновременно являлся дном второго этажа кровати.
Прикрыл веки.
Сердце внезапно участило ход.
Призрак резко поднялся, свесил ноги на пол, выждал секунду-другую, встал, прошелся по комнате.
Вот именно поэтому он и настоял на том, чтобы Чет занял верхнюю полку. Убеждать пришлось долго, мальчишка отчаянно бился за место поближе к земле.
- Поверь, - сказал Эрик, - будет куда лучше, если вдруг что-то там сломается или треснет, и ты упадешь на меня, нежели на тебя упаду я.
Чет прикинул что-то в уме, оценил весовую категорию «соперника», рассмеялся, покрутил пальцем у виска, но согласие свое дал:
- Скажем так, проявляю уважение к старости, - едко заметил он и забрался на второй этаж.
Эрик оделся, вышел из комнаты, прошел по коридору и остановился у заветной двери.
Весь дом был наполнен сном. Он буквально дышал им: Мэг с Ноэлем, Чет, Кристина.
Не спалось только его беспокойной душе.
Какая жалость, что это не опера, и здесь нет своих потайных ходов, коридоров. Он по ним скучал.
Эрик прижался к двери щекой. Гладкая поверхность была прохладной, приятной.
Подумать только, лишь неплотная деревянная перегородка отделяла его от нее.
Он поглубже вздохнул и повернул дверную ручку.
Огляделся, войдя внутрь.
Все было по-прежнему: кровать у стены, напротив комод, на нем расправил крылья фарфоровый ангел, фотокарточка в рамке. Почти на уровне кровати на стенку приклеен детский рисунок, на котором угадывался мужчина в строгом костюме и женщина в воздушном платье, между ними, держа их за руки, улыбалась маленькая девочка с пышными длинными волосами, а над ними троими парил златокудрый ангел в белом длинном одеянии…
Так вот каким ты его себе представляла, Кристина. Не похож.
Кристина спала на боку, повернувшись лицом к двери, подложив одну руку под подушку, второй прижимая к себе своего одноухого медведя.
Голое плечо со съехавшей тонкой бретелькой майки белело в предрассветной войлочной мгле.
Кристина мирно дышала и была невыразимо прекрасна.
Как трогательно – она спит с игрушкой.
«В прошлом» Кристина никогда не брала в постель игрушки. Возможно, просто потому, что у нее их не было. Когда мадам Жири привела ее в оперу, у Кристины была лишь одна единственная кукла с фарфоровой головой и телом, напоминавшим мешок, набитый соломой.
Только вот ее очень скоро разбили неуклюжие маленькие балеринки.
Он подошел поближе, и, потеряв всякие силы, опустился на колени у изголовья, приблизил свое лицо к Кристине настолько близко, что смог ощутить тепло ее дыхания. Прижался щекой к матрасу, думая лишь об одном – только бы гулко бьющееся сердце не разбудило ее.
Он уже давно не помнил, когда именно был взят в плен и порабощен этим совершенным творением Природы, этими огромными томными глазами, этой ангельской красотой, волнами густых каштановых волос.
Кристина!
Любимая, прекрасная, единственная! Если бы ты только знала! Если бы ты только смогла почувствовать!
Столько боли и столько горя… столько счастья и нежности приносит любовь.
Или… он путает эту Кристину со своей Кристиной?
Он смотрел на нее и боялся вздохнуть.
А где-то в самой глубине гнездилось какое-то новое необычное чувство.
Уж лучше умереть вот так, на коленях у твоей кровати, запечатлев в памяти твой лик, чем еще раз пережить боль, которую приносят острые осколки зеркал, впивающиеся в сердце.
Кристина вдруг забормотала что-то во сне, прерывисто вздохнула, ресницы ее затрепетали, и она приоткрыла глаза.
Когда она их открыла, совсем рядом на нее смотрели две влажные, хищно отсвечивающие зеленым, точки. Нечто явно подбиралось к ее лицу и нетерпеливо сопело.
Крис встрепенулась, лицо ее страшно исказилось, она с воплем ужаса выдернула из-под себя подушку, швырнула ее туда, где обозначилась предполагаемая угроза.
И только после этого метнулась назад, но с такой силой, что впечаталась затылком в стену.
- Holy Fuck!
Огретый подушкой Эрик, оттолкнулся руками от кровати, едва не завалился на спину.
- Кристина, Кристина! – торопливо зашептал он, пока та она не натворила еще глупостей и не ударила чем-нибудь потяжелее. – Это я!
Как же так? Он своей неосторожностью все-таки разбудил ее, - сокрушенно думал он, чувствуя, как в бешеном ритме заходится сердце.
- Я напугал тебя? Боже, Кристина…
Он хотел протянуть к ней руку, но Крис ее отбросила, хватаясь за левую грудь.
- Твою дивизию! – проморгалась она. - Меня чуть кандрашка не хватила, ненормальный ты человек! Не подкрадывайся так никогда к спящим людям, маньяк! Что ты тут делаешь?
Он виновато склонил голову.
- Умоляю, прости. Я просто не сдержался.
- От чего? – Крис расправила одеяло.
- От соблазна посмотреть, как ты спишь. Я всегда любил смотреть, как ты спишь.
Крис передернула плечами.
- Я? В смысле, она.
- Ну, да. Прости.
- Надеюсь, она не стала заикой? Та, на которую ты пялился ночами.
Эрик ответил молчанием.
- Все-таки скучаешь?
- По кому?
- Ну, по своему миру, по тем людям, по ней?
Эрик поудобнее уселся на полу.
- Знаешь, у меня там практически никого. Не думаю, что кто-то будет оплакивать меня. Скорее, вздохнут с облегчением.
- Так не бывает. Кто-то же есть.
- Да нет. Я так не думаю. Кристина, признаюсь честно, я пришел к тебе не просто так. Я хочу тебе кое-что рассказать. Кое-что, о чем почти никто не знал. Я никому этого не рассказывал.
- До утра не мог подождать?
Он заметно смешался.
- Прости…
- Ладно, ладно. – Крис откинула одеяло и уселась по-турецки, не заботясь о том, что короткие штанишки абсолютно неприлично топорщатся в самом неподходящем месте.
Несколько секунд Эрик, не моргая, смотрел на голые девичьи ноги, будто там их было не две, а как минимум три.
Против того, что женщины носят штаны, он ничего не имел.
В конце концов, этого стоило ожидать. К тому и шло, что рано или поздно женщина устанет подчиняться мужчине, затребует больше прав, захочет сама распоряжаться своей жизнью, скинет юбки, станет подражать мужчине, курить (вот этого Эрик не одобрял, но от него тут ничего не зависело).
Правда, он искренне не понимал – зачем им все это?
Если мужчина в силу некоторых обстоятельств может чувствовать себя в штанах замечательно в любой момент своей жизни, то женщинам они, наверное, доставляют массу неудобства. Не зря же испокон веков они облачались в юбки?
А вот чрезмерно короткие брючины Кристины Эрика нервировали и заставляли теряться, отвлекаясь на болезненные волны, проходившие по всему телу.
Он привстал и укрыл Кристинины ноги одеялом.
- Ты чего?
- Ты практически голая, Кристина. А мы здесь с тобою одни. Это нехорошо.
- Я не голая! Чем тебя не устроили мои шорты? Голая я была бы без них.
- Еще этого не хватало, - брюзгливо заметил он дрогнувшим голосом. - А это не «шорты», а непотребство какое-то.
- Ты на меня еще паранджу напяль! Буду, как женщина Востока при сказочном султане.
- Нет, этого я делать не буду. Но пока я здесь, пусть лучше ты будешь под одеялом. Хорошо? К тому же, разговор предстоит длинный и серьезный. Прохладно. Что ж, Кристина, прошу, давай вернемся к разговору, ради которого я пришел. – Он сцепил пальцы. - Я просто понял, что если не решусь сейчас, то не решусь никогда. Мне непросто, поверь.
- Ок. Но, если для тебя это так сложно, ты уверен, что хочешь начать этот разговор?
- Да, я готов. Я хочу с тобой поделиться этим. Ты должна знать, Кристина. Хоть один живой человек на этом свете должен знать. Довольно масок, довольно басен, я устал быть безликим духом, я устал все скрывать. Когда-то одна девушка доверила мне свою душу, свои секреты, а я поступил бесчестно, продолжая обманывать ее, скрываться за маской Ангела. А мог бы открыть ей свой секрет. Но я смалодушничал, решил, что быть по ту сторону маски мне куда удобнее и безопаснее. Ошибся. Я больше не хочу повторять эту ошибку.
- Верю. Что ж, давай. – Кристина взяла свою подушку, и прижала ее к груди, окончательно превратившись в недосягаемую мягкую гору, из-за которой торчала только голова.
- …Я родился в семье одного состоятельного человека. Торговца. В одном из плаваний он нашел себе выгодную партию. Женился, стал значительно богаче за счет приданного, получил возможность вести торговлю с городом своего тестя - отец его супруги был весьма влиятельной фигурой. Дела у моего отца шли неплохо, не везло ему лишь в одном – супруга никак не могла понести. Минуло три года, а наследника так и не было. Отец сходил с ума, ему был необходим сын. Он был одержим жаждой наживы, богатством. Выдавая свою дочь за него, мой дед пообещал своему новому родственнику сумму вдвое больше преданного, если тот как можно скорее осчастливит его внуком. Но шло время, а ничего не происходило. Отец привозил к своей жене разных докторов, знахарей. Ее поили микстурами, отварами, над ней колдовали… Он отчаялся настолько, что и сам начал принимать микстуры, верить обрядам. В общем, на исходе четвертого года произошло чудо, и мать зачала. Вот только счастье длилось недолго, очень скоро случилась беда. Беременность была тяжелой, и едва мать успела привыкнуть к мысли, что ее тело стало храмом зарождения новой жизни, как однажды ночью ей стало плохо. Каким-то чудом ее и ребенка сумели спасти, и то, лишь потому, что при ней постоянно находились врачи. Отец платил им огромные деньги.
Дабы сберечь ребенка, прислушиваясь к советам врача, отец сделал из матери птицу в клетке. Она должна была меньше двигаться, пребывать в покое, есть только определенную пищу, как можно больше спать. Ей не разрешалось даже спускаться в сад, только сидеть у открытого окна. Она почти все время проводила в постели. Ее обхаживали, кормили, поили, переодевали.
Не рада всему этому была лишь старая нянька, которая была кормилицей отца, когда тот был младенцем. Она тревожилась, ворчала и сетовала, считала лекарей лжецами. Она уверяла своего воспитанника, что нужно ждать дурного. Если человек не позволил Господу Богу забрать маленькую душу, когда тот посчитал нужным, то потом ее приберет Дьявол. Отец ругался, грозился выгнать старуху прочь. Та замолкла. Но страх оставался. Отец не находил себе места. Нет, не из-за слов выжившей из ума няньки. Он боялся, что ребенок умрет при рождении.
И не зря боялся, - Эрик хмыкнул. – Ребенок появился на свет хмурым утром в конце ноября. Живым. Роды прошли на удивление хорошо. Господь даже был благосклонен к отцу, подарил именно наследника. Вот только… - он опустил глаза.
- Что? – не удержалась Крис, увлеченная рассказом настолько, что местами забывала, как дышать.
- Младенец оказался уродцем… - он неопределенным жестом показал на свое лицо. – Это был я. Да, Кристина, я таким родился. Я бы предпочел умереть в колыбели, но нет, сильный организм даже и не думал этого делать.
- А твои родители, что они?
- Мать едва не лишилась рассудка, когда увидела меня. Отец был сам не свой. Впрочем, он больше переживал за деньги. Дед был очень набожным, верил во всякую ерунду. Он не признал бы маленькое чудовище, усмотрев в этом недобрый знак. Все это могло лишить отца долгожданных денег. Ему повезло, несколькими днями ранее у них разродилась очередным ребенком кухарка. У нее уже было три рта и хромоногий супруг, служивший у отца конюхом. Отец хорошо заплатил им, и она отдала хозяину своего младенца. Этот человек был готов растить чужое дитя, только бы стать богаче. Он тревожился лишь за одно, за то, что супругу придется уговаривать расстаться с маленьким уродом, которого она выносила в своем чреве. Но та была почти в беспамятстве и ей было все равно, она не желала брать меня на руки, не желала кормить своим молоком. Она ненавидела меня! Ненавидела за то, что я превратил ее жизнь в ад, в тюрьму, в которой она жила всю беременность, а в итоге оказался дьявольским отродьем. Она не сразу приняла и кухарского ребенка, но от его вида она, по крайне мере, не лишалась чувств.
Я, действительно, был отвратителен. Впрочем, с годами я не сильно изменился. Но тогда, когда я был младенцем, едва покинувшим утробу матери, сморщенным как изюм, абсолютно лысым, с непонятным цветом глаз, создавалось впечатление, что у меня на лице разверзнутая рана. И от смерти меня спасало лишь то, что она не кровоточила.
Кристина тяжело сглотнула, будто в горле у нее застрял колючий ком.
- И, скорее всего, я бы умер от голода и холода, если бы кухарка не забрала меня к себе. У нее было много молока, ей стало меня жаль. Она была благодарна хозяину за то, что теперь ее отпрыск будет жить как маленький принц, спать на мягких перинах, есть до отвала, играть с красивыми игрушками. Но она верила, что рано или поздно у моих родителей проснется любовь к их настоящему ребенку, и она, как кормилица и нянька сможет просить у них деньги, якобы для меня. А может, когда-нибудь потребовать выкуп – ее на это надоумил муж. Меня нужно было сохранить. Как доказательство. Говорили, что, несмотря на уродливую часть лица, я был копией отца.
- Как ты обо всем этом узнал?
Эрик отвел глаза.
- Подслушал однажды разговор кухарки и ее мужа. Тогда-то я впервые и понял, кто на самом деле мои настоящие родители. Мои, якобы, два брата и сестра, не принимали меня. Элиза боялась и постоянно плакала, а мальчики дразнились. Моя мать, точнее, неродная мать, относилась ко мне не плохо, но и не хорошо. В первую очередь она кормила своих родных детей, потом меня. Не била, но и не ласкала. У отца незадолго до моего рождения сдох племенной жеребец, которого он привез откуда-то из Андалузии. Его звали… Эриком. Наш конюх знатно посмеялся, дал мне имя лошади.
Кристина так упорно кусала внутреннюю часть щеки, что откусила себе кусок кожи. Почувствовала соленый вкус во рту.
- Ну и хрен с ним, с этим конюхом. Красивое имя! Может, у него самого фантазии не хватило?
Эрик безрадостно согласился.
- Я первое время все не мог взять в толк, почему хозяйка и хозяин избегали встреч со мной, не желали смотреть на меня. Они жутко ругались, если видели меня где-то в саду или в коридорах. Родная мать начинала визжать и лишаться чувств, будто видела крысу или паука. Даже несмотря на то, что я носил специальную маску, сооруженную по ее указанию. Поэтому, моя неродная мать стала запирать меня в чулане. Пожалуй, мне повезло лишь в одном. Отец оставил при себе одного лекаря, древнего старика с длинной седой бородой. У него была своя коморка, в которой он вечно делал какие-то микстуры для матери. Он был единственным, кто, почему-то, оставался ко мне добр. Я тайно выбирался из своей темницы, и все время проводил у него. Он многому научил меня. Очень многому!
А однажды мать, уставшая от вечного страха, приказала кухарке задушить или утопить маленького монстра. Все, что угодно – только бы меня больше не было на этом свете. К тому времени прошло уже девять лет с моего рождения, я становился все больше похожим на своих настоящих родителей, они боялись. Но та отказалась.
- Да этих дебилов надо было родительских прав лишить! – ужаснулась Крис. – Жалко, что тогда, наверное, так еще не делали. Да?
- Я могу только догадываться о том, о чем ты говоришь. Но одно знаю точно – не делали.
- И как же поступили твои настоящие родители?
- Приказали слугам избавиться от меня. Однажды ночью мне на голову нацепили мешок и куда-то отнесли. Как я не сопротивлялся, они были сильнее. Полагаю, убить меня у этих идиотов не хватило сил. Может, зря? Поэтому они отдали меня в бродячий цирк. Или, продали. Не знаю. С тех пор началось самое ужасное.
- Тебя? В цирк? Ну, там, наверное, было куда лучше, чем рядом с никудышными родителями?
Эрик хмыкнул.
- О, как ты ошибаешься!
- Правда? И что же там было, Эрик?
- Ничего интересного. Шпагоглотатель с двумя языками, карлики-близнецы, у которых на двоих одно тело, танцующая обезьяна и канатоходец наполовину мальчик, наполовину девочка. В смысле, сверху девочка, снизу мальчик. И хозяин – огромный густобородый итальянец - Джакомо. В общем, мерзость. – С горечью в голосе перечислил Эрик.
- Танцующая обезьяна как-то выбивается из этой компании уродцев. – Объявила Кристина, и заметила, как Эрик судорожно сглотнул. – Ой, прости! – она подалась вперед, наклонилась, и взяла его за руку. – Я не о тебе. Извини!
- Ничего. Я привык. Обезьяна там была самой мерзкой, - пытаясь держать себя в руках, продолжил Эрик. – Выдрессированная Джакомо, она была его правой рукой. Держала в страхе нас всех.
- Держала в страхе? Да это просто Кинг-конг какой-то.
Эрик кивнул, хотя, вряд ли он знал, кто есть на самом деле Кинг-конг.
- Джакомо сделал меня гвоздем программы своего чертового балагана. Он посадил меня в клетку, чтобы я не убежал, так как я несколько раз пытался. И если бы не эта гадкая хвостатая тварь в юбке, которая начала орать и вцепляться своими зубами мне в ноги, у меня бы получилось, - процедил сквозь зубы Эрик, снова погружаясь в ужас тех мгновений, которые ему выдалось пережить. - Он назвал меня «Дитя дьявола» и начал колесить по разным городам.
- Так ты все это время был заперт в клетке?
Рассказчик кивнул.
- Как животное, в клетке с прутьями, величиной с палец. Никому из циркачей не разрешалось ко мне подходить. Джакомо боялся, что они меня выпустят. Еду мне приносила обезьяна. Один раз в день - объедки. Джакомо ликовал. «Дитя Дьявола» приносило ему немалый доход. Всем хотелось посмотреть на дьяволеныша. Они кричали, обзывались, кидались в меня камнями и монетами. Джакомо придумал ход, который пользовался несказанным успехом. За отдельную плату он входил в клетку и бил меня до потери сознания. Таким образом показывая зевакам, что дьявольское семя всецело подчинено ему и не представляет ни для кого угрозы.
Кристина сидела на кровати бледная, прикрыв веки.
- Так вот откуда у тебя шрамы... Прости, - поспешила она объяснить, заметив, что Эрик учащенно задышал. – Я заметила их, когда ты снял майку во время стрижки. Просто не решалась спросить. Думала, мало ли откуда. Может, оттуда же, откуда и лицо. Но что такое, я даже представить не могла.
- …Иногда я не знал, чего хочу больше: просто закрыв глаза, умереть или отомстить Джакомо. У меня было столько времени, дни текли так медленно, а я мог лишь сидеть и смотреть на небо через толстые прутья клетки. Для чего я родился? Ведь каждый человек для чего-то приходит в этот мир, он приходит, чтобы быть нужным кому-то. А кому был нужен я? Джакомо, как цирковая обезьяна? Родители не желали меня знать, все кругом боялись. Для чего я жил?
- Мать его, этот твой каменный век, - прошептала вдруг Крис с ненавистью. – И это романтика ушедшей эпохи? Это же не люди. Это ублюдки!
- Нет, Крис, они были людьми. Ублюдком был я.
- Знаешь, если со мной когда-нибудь что-то случится, ну, как с тобой, например, я предпочту попасть в ад, сев задом на сковородку, но не переместиться в твой век. Нет, нет, ни за что! Господи, - Крис сползла на пол, погладила Эрика по щеке.
Тот вздрогнул и чуть отодвинулся от нее, будто все еще не желая верить, что к нему можно прикасаться без отвращения, что ему можно сочувствовать.
- Что они с тобою сделали? Ты же человек, такой же, как они, Эрик. Клянусь тебе! Наверное, это нельзя забыть. Но ты должен попытаться. Иначе ты так и останешься запертым в этой клетке. Навсегда! Разве этого ты хочешь?
- Все, чего мне хотелось, это свернуть обезьяне шею, а потом сделать тоже самое с Джакомо. Но это было невозможно. Пока не появилась она...
- Кто «она»?
- Антуанетта.
- Та балетмейстерша?
- Да. Мать Мэг, - загадочно улыбнулся Эрик, и Крис ахнула. – Мы в тот вечер остановились в Париже. Среди прочих зевак была она, юная балерина. Она пришла в балаган со своими подружками и так смотрела на меня…
- Как?
- Не знаю. Не могу объяснить. Не так, как остальные. Скорбно. Без отвращения. Может быть, это придало мне сил?
- Сил для чего?
- Сил для того, чтобы отвязать веревку и накинуть ее на шею Джакомо, когда тот вошел в клетку, чтобы подобрать монеты. Настал час расплаты!