В надёжных руках

10 глава

— Ольга, это правда? — спросил доктор, встретив ее утром.
— Что, Дюро?
— Что ты хочешь сопровождать Михаила в его путешествии?
— Да. А как ты думаешь, он согласится, чтобы я поехала вместо тебя?
— Думаю, да. Но как ты на это решилась?
— Ты же знаешь, Дюро, что тебе никак нельзя оставлять госпожу Замойскую одну, она ведь такая слабая.
— Значит, ты пожертвовала собой?
— Нет, я только проявила немного благодарности и любви!
— Да благословит тебя Господь, Ольга! И дай Бог, чтобы ты не пожалела об этом. Может быть, сказать Михаилу о твоем решении?
— Нет, Дюро, скажу сама. Я сейчас иду к нему по поручению матушки.
Дюро посмотрел ей вслед. «Господи, Ты видишь, что Ольга жертвует собой, но она права: нашу благодетельницу нельзя сейчас оставлять одну».
— Доброе утро! — услышала Ольга голос Михаила.
— Доброе утро! Ты уже здесь? Это хорошо.
— А ты куда торопишься?
— К тебе. Госпожа Замойская просит тебя прийти ко второму завтраку на террасу. После него у нас молитвенный час. Приходи, пожалуйста.
— Можно мне прийти в таком наряде? — спросил он шутливо.
— Выздоравливающему он подойдет, — улыбаясь, поддержала она шутку. — У меня к тебе одна просьба, Михаил.
— Ко мне? — переспросил он удивленно, стараясь скрыть волнение. — Я охотно выполню ее, если только смогу.
— Сможешь, но это потребует от тебя определенных усилий.
— Мой долг слишком велик, и я с радостью выполню любую твою просьбу, — ответил он с поклоном.
— Михаил, госпожа баронесса очень больна. Дюро постоянно должен находиться рядом с ней, но он хочет ехать с тобой в Татры. Слава Богу, что ты уже можешь обходиться без врача, а за тобой смогу ухаживать я, если ты согласишься взять меня с собой.
— Ольга, ты в самом деле готова поехать со мной? — покраснев, он стоял перед ней, не смея поднять глаза.
— Да, если смогу быть тебе полезной.
— Твое чувство благодарности к госпоже Замойской действительно безгранично. Вчера я убедился, что баронесса — благородная женщина и действительно нуждается в помощи Дюро. Да и ради него самого я бы не согласился, чтобы он сопровождал меня в путешествии. Ведь его здоровье может ухудшиться в горах. К тому же не такой уж я эгоист и неженка, чтобы у старой женщины забирать дочь, да еще в тот момент, когда она в ней нуждается. Зачем такая жертва ради меня?
Михаил умолк, взглянув на побледневшее лицо Ольги.
— Один ты не можешь ехать, — сдержанно проговорила Ольга. — У нас есть пациент, господин Моров, который уже поправился и с удовольствием будет тебя сопровождать. Он давно хотел побывать в Татрах.
— Ольга, пойми меня, пожалуйста, правильно, — Михаил остановился, загородив ей дорогу. Их взгляды встретились. — Я был бы тебе благодарен, если бы ты поехала со мной. Однако знаю, что не заслужил этого. Тебе будет трудно уехать.
— Я живу со Христом и для Христа. Ради Него я помогаю ближним, не думая, что приношу себя в жертву.
Они молча пошли дальше. Перед входом на террасу Михаил остановился:
— Что мне теперь думать? Тебя обидела моя нерешительность? Если нет, то прошу тебя поехать со мной!
Михаил понял, что Ольга находится в смятении, на какое-то мгновение ему показалось, что сейчас она отрицательно покачает головой. Но вместо этого она коснулась его протянутой руки и не отняла своих пальцев, когда он прижался к ним губами.
«Я живу со Христом и для Христа...» — эти Ольгины слова Михаил вспоминал всю неделю их совместного пребывания в горах. Часто ему хотелось, чтобы она вообще не произносила этих слов. Ольга очень заботливо ухаживала за ним, старалась его развлечь. Она дарила ему всю любовь, на которую только способно сердце христианки. Но вместе с тем она сохраняла дистанцию, и люди, видевшие их вместе, часто ломали голову над взаимоотношениями этой странной пары. Как супруги они были слишком сдержанны друг с другом, как разведенные — слишком вежливы и предупредительны. Неудивительно, что у Ольги нередко спрашивали о самочувствии ее больного «брата». Зато Михаил видел, какими восхищенными взглядами молодые люди провожали его жену. Единственным утешением для него было то, что Ольга никого, кроме него, не замечала. Когда Михаил отдыхал, она наслаждалась красотой природы, собирала цветы и в меру своих сил помогала окружающим.
Они остановились в небольшом курортном городке Л., лежащем у подножия Татр. Погода была прекрасная, и все дни они проводили на свежем воздухе. Во время одной из прогулок Михаил лег на траву, наслаждаясь солнцем, а Ольга села поблизости в тени, чтобы ему почитать. Потом она попросила Михаила рассказать ей о Бразилии. Слушая, она смотрела на горы и не замечала его взгляда, устремленного на нее. Михаил не сводил глаз с Ольгиного лица. Его так поразила своеобразная красота молодой женщины, что сердце у него сжалось от невыразимой тоски. Он чувствовал, что за эти дни они стали ближе и роднее друг другу, и ему хотелось, чтобы их путешествие никогда не кончалось. Он ощущал себя вполне здоровым, но не признавался в этом, боясь, что она перестанет ухаживать за ним и тогда между ними снова возникнет отчуждение.
Что же изменилось? Раньше, называясь мужем и женой, они оба хотели развода. Но теперь они христиане. Наверное, Дюро прав: их развод был бы грехом. Но жить так дальше тоже невозможно. Если бы она не произнесла тех слов! Теперь Михаил постоянно думал, что Ольга все делает ради Христа. Сколько раз у него самого была возможность на деле или хотя бы на словах ответить на ее заботу.
А что он? Даже не обсудил с ней вопрос о тех несчастных сорока тысячах!
В этот момент Ольга обернулась, их взгляды встретились.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросила она Михаила, несколько смутившись.
— Ольга, меня мучит одно дело, которое нам нужно обсудить, — глубоко вздохнув, проговорил он. — За несколько дней до отъезда в горы я просмотрел все счета нашего имения и сделал нерадостное открытие.
— В счетах? — удивленно спросила она. — Я тоже их видела и поражалась, в каком образцовом порядке содержатся они у дяди Тихого.
— С этим я согласен. Но я не видел записей твоих расходов за два года. Дядя мне объяснил, каким образом ты покрывала свои личные расходы и на что тратила причитающиеся тебе проценты. Я хотел бы знать, почему ты так поступила.
Ольга внимательно посмотрела в его помрачневшее лицо.
— Я делала то, что считала своим долгом, и Господь помог мне в этом.
— Вот как?! И что же ты считала своим долгом? — спросил он холодно.
— Сократить твою добровольную ссылку, в которую ты отправился из-за меня. Ты придавал такое большое значение деньгам, и мне не хотелось, чтобы твое желание вернуть их долгие годы удерживало тебя на чужбине.
Если бы дядя мне раньше обо всем рассказал, я, наверное, смогла бы сделать больше.
Михаил не мог сдержаться и в гневе вскочил. Ольга поднялась вслед за ним. Так они стояли друг перед другом в этом безлюдном месте, ясно понимая, что настал самый решительный момент в их жизни.
— Я пожертвую всем, чтобы защитить перед тобой честь моего отца, — гордо проговорил он, скрестив руки на груди.
— Не будем говорить об этом, Михаил. Твоего отца тоже оставим в покое. Если бы он знал Божью истину, как мы с тобой, он бы так не поступил. Он не устоял в искушении и обрек на страдания нас обоих, особенно тебя.
Ее сочувствующий голос музыкой лился в сердце Михаила, и он смягчился.
— Однако, Ольга, твои родители, может быть, не умерли бы так рано, если бы не грех моего отца.
— Это неизвестно. Если грех был причиной ранней смерти моих родителей, значит, так рассудил Бог. Это не наше дело. Прошу, давай прекратим разговор, который для тебя неприятен, а для меня мучителен. О твоем отце у меня остались самые хорошие воспоминания. Я знаю, что он желал мне добра, и мне не хочется омрачать память о нем.
Михаил глубоко вздохнул:
— Как только вернемся домой, я сразу же отдам тебе банковские документы на твою долю, — горячо начал он, но вдруг запнулся.
Ольга стояла перед ним, как натянутая струна:
— Когда дядя пригласил меня в ваше имение, я думала, что он меня, сироту, хотел приютить. Я с радостью приехала к вам и хотела жить вместе с вами, чтобы служить вам. Но твой отъезд раскрыл мне глаза, и я поняла, что попала в чужую для меня семью, что лишняя среди вас. Не сразу я узнала, что явилась причиной твоего внезапного отъезда за границу, где ты вынужден был наниматься на тяжелую работу и терпеть лишения. Если бы я догадалась, что дело только в возврате этих тысяч, я бы не вышла за тебя замуж. Какой бы глупой я ни была в то время, у меня хватило бы женского достоинства, чтобы не продаться за деньги!
— Ольга!.. — воскликнул он в ужасе.
Его слова задели в ее сердце свежую рану, о которой он и не подозревал.
— Позволь мне договорить, Михаил, чтобы раз и навсегда покончить с этим, — она глубоко вздохнула и продолжила. — Твоему отцу стало легче от сознания, что он вернет свой долг. За мгновение искупления его греха стоило пострадать. Однако оставим моего дядю в покое. Он сделал тогда все что мог. А я, Михаил, делаю теперь единственное, что могу: как честная женщина и христианка, я возвращаю те тысячи тому, кому они принадлежат, — тебе. Не мне оставил их твой отец, для меня они потеряли всякую ценность после того, как я узнала, что тебе пришлось отправиться за ними в Бразилию. После шести трудных лет, которые ты провел вдали от дома, я, принимая деньги, считала бы себя просто непорядочной.
— А я говорю тебе, Ольга, что ты обязана принять деньги, — опять вспылил Михаил. Мой отец оставил их тебе, так как совесть осуждала его за алчность. Ведь я отправился в Бразилию не затем, чтобы заработать сверх твоих сорока тысяч, речь шла о тех деньгах, которых недоставало до нужной суммы.
— Как бы там ни было, из-за этих тысяч я оказалась у вас, и они были причиной твоего отъезда из дома. Я знаю, что ты бежал от меня, и нисколько не удивляюсь... Давай оставим этот разговор.
— Мы закончим его только тогда, когда ты примешь наследство! — воскликнул он. — Какого же ты обо мне мнения, если думаешь, что я оставлю себе твое законное наследство! Зачем ты стараешься выставить меня жалким скрягой? Чтобы гордо возвышаться надо мной в своем совершенстве?
Лицо Ольги то покрывалось румянцем, то бледнело. Наступила тишина.
— Прости, я не хотела тебя обидеть, — кротко проговорила она после некоторого молчания. — Я ни над кем не хочу возвышаться.
Эта кротость обезоружила Михаила.
— Значит, сделаем так: как только мы приедем домой, ты примешь деньги и распорядишься ими по своему усмотрению.
Ольга молча взяла шляпу и зонт, потом посмотрела на часы.
— Пора обедать, — чуть слышно проговорила она.
С того дня они больше не говорили на эту тему. Она не начинала, и он не решался спрашивать. Так они прибыли в Тренчанске Теплице, где их ожидал сюрприз. На бульваре им повстречалась небольшая группа иностранцев, с которыми Ольга познакомилась еще в Италии. Дамы радостно щебетали, мужчины были немного сдержаннее. Прислушиваясь к их разговору, Михаил понял, что Ольга выделяется среди всех своей образованностью, и подумал о том, что в погоне за деньгами он многое утратил. Это сильно затронуло его самолюбие, и он решил после возвращения домой немедленно взяться за книги.
Иностранцы с искренней заинтересованностью расспрашивали о докторе Дюро, и Михаил понял, насколько они ценят и любят его брата. Когда вся компания сидела за обеденным столом, в Михаиле заговорило желание быть гостеприимным хозяином, ему захотелось показать новым знакомым красивейшие места своей родины, и он пригласил всех к себе в имение. Михаил видел, что больше других его предложению обрадовалась Ольга. Всех воодушевила предстоящая встреча с баронессой и Руфью, и все хотели поскорее увидеть доктора Дюро.
После нескольких приятных дней, проведенных вместе, иностранцы попрощались с супругами Годолич, договорившись о встрече в их имении.
После отъезда новых знакомых Михаил с облегчением вздохнул. Может быть, ему хотелось в одиночестве наслаждаться красотой природы или же остаться наедине с Ольгой. Он не мог сказать, что в эти дни Ольга была недостаточно внимательна к нему, но свое внимание она дарила всем, и он всегда вспоминал ее слова: «Я живу для Христа...»