Горький привкус реальности. Восстание против судьбы.

Глава 11

Для сестры Себастьяна эта ночь тоже казалась бесконечной, впрочем, как и многие другие до этого. Девушка вела с самой собой разговор, пытаясь убедиться, что действительно поступает правильно. Теперь, когда она выяснила, что Ричард безумно влюблен в другую девушку, её здесь ничего не держало. Но почему же тогда какая-то часть Аделаиды желала оставить всё на своих местах. Она посчитала той самой эмоцией, которая мешает ей решиться на побег окончательно – страх. Адель никогда не была смелой, всегда она пряталась за спину своих родителей, которые решали все созданные ею проблемы. Теперь она находила защиту у брата, и, даже у Майкла. Так неужели она осмелиться бросить всех родных и уехать неизвестно куда с незнакомым мужчиной.

Она, несомненно, доверяла своей матери, но всё же не понимала, почему Лилит попросила помощи у простого раба. Однако проницательность Себастьяна и добрые глаза Эбрахама позволили ей не задавать лишних вопросов. Напрягая свой разум и чувства думами о предстоящем, де Фьюз решила отвлечься и побродить по поместью, пока все его обитатели спят.

Ричард полулежал возле камина. Свет, исходящий от тлеющих дров позволил девушке разглядеть, чем именно он здесь занимался. Мерсьерс был воодушевлен словами девушки ровно пять минут после их разговора, собирался сделать всё возможное, чтобы найти Милу, но слишком быстро сдался. Здравый смысл подсказывал ему, что он лишь зря потратит время, а главное нервы, потому что следы рабыни отныне канули в неизвестность вместе с ней. Но глупый парень, в отличие от юной Аделаиды, не понимал, что у того, в чьём сердце появилась любовь, здравый смысл отсутствует.

—Почему ты здесь? – глупый вопрос, который девушка задала просто, чтобы начать диалог.

Ричард отвлекся от почти пустой бутылки лишь для того, чтобы понять, кто посмел его побеспокоить. Раздражение вступило в гонку вместе с грустью, которую он и пытался унять алкоголем, в конце концов оно победило. Аделаида опять следовала за ним хвостом по всему поместью, мешая страдать в одиночестве. Ну что ещё он должен был сказать ей, чтобы она оставила его в покое?

—В моей комнате Элеонор. – понемногу парень взял себя в руки, чтобы не обижать подругу детства, которой итак в последнее время слишком тяжело.
Аделаида сочла неприличным оставлять друга в одиночестве, когда он испытывает сердечные переживания. Девушка присела на пол рядом с ним и подставила руки к камину, чтобы они стали хоть немного теплее и не напоминали конечности мертвеца.

—Она же твоя жена, где ей еще быть.

Ричард не хотел говорить с Адель о том, что Мила с каждым днем всё прочнее поселялась в его сердце, и такие особы как Элеонор его вообще не волновали. На самом деле он вообще ни о чем не хотел говорить, но и прогнать её не мог. Мерсьерс посчитал, что Адель может отвлечь его от мыслей о Миле, поэтому позволил ей остаться.

—Мне всё равно, где она есть. – старший Мерсьерс в отличие от своего братца очень редко прибегает к рюмке, поэтому Адель впервые видела его пьяным. Язык Мерсьерса заплетался и он нес какую-то чушь, лишь бы как-то поддержать разговор. Все эти посиделки ночью у камина напоминали нелепую встречу людей, которым не о чем поговорить друг с другом, но они упорно сидят до последнего, тратя свое время на бессмысленные речи. – Я женился на ней после того, как узнал, что она носит моего ребенка.

Аделаида ничего не ответила, потому что давно догадалась о причине скорой свадьбы возлюбленного и проститутки. Неземной любви к Элеонор за Ричардом она не замечала, а он лишь подтвердил её мысли, признавшись в любви к Миле. Сгубить свою жизнь браком с падшей женщиной из-за того, что она забеременела от него – вполне в духе Ричарда.

Адель с большим усилием делала вид, что смотрит на то, как догорают угли в камине, а тем временем, сломала себе глаза, постоянно переводя их в сторону Ричарда, пока тот не видел. Она испытывала жалость, когда видела, как парень страдал, изнемогая от любви. Ей не понять его чувств, потому что её любовь всегда находилась рядом, а бедный Мерсьерс даже не знает жива ли Мила сейчас. Неизвестность хуже смертного приговора, она заставляет людей строить ложные надежды, а потом разочаровываться.

Шаль соскользнула с плеч девушки, когда та ближе придвинулась к источнику тепла, обогревающему всю комнату. Ричард встал и опустился на колени за спиной девушки, чтобы вернуть шаль на место, но отчего то застыл. Тело Аделаиды покрылось мурашками, когда она почувствовала вместо колючей вещицы теплое дыхание Ричарда прямо над ухом. Крепкие мужские ладони опустились на её оголенные плечи, Адель еле слышно всхлипнула. Мерсьерс, внимательно изучал реакцию девушки, прежде чем позволить себе зайти слишком далеко. Даже будучи пьяным, он соблюдал приличия, Аделаида же за себя не ручалась.

Легкая ткань ночной сорочки заскользила вниз вместе с ладонями Ричарда. Алкоголь и красивая девушка, чей силуэт освещают лишь поленья в камине, окончательно заблокировали разум диким желанием забыть обо всех своих проблемах. Аделаида повернулась и обхватила шею Ричарда, притягивая к себе, если у него и были какие-то мысли остановиться, сейчас от них и след простыл. Шаль, падение которой сблизило двух лучших друзей, отныне служила подстилкой, на которую Ричард аккуратно положил полуобнаженную Аделаиду. Сердце девушки никогда ещё не билось с такой бешеной скоростью, она до сих пор не могла поверить в то, что сейчас происходило. Близость с Ричардом часто снилась ей во снах, но она и мечтать не могла, что это произойдет в реальности. Девушка с наслаждением откинула голову назад, прогибаясь в спине, от холодных рук парня, блуждающих по её телу.
Старший брат не шёл ни в какое сравнение с младшим. В то время как Майклом всегда руководила страсть и желание обладать, Ричард же всё делал аккуратно, будто спрашивая разрешения. Поцелуй был легким и ненавязчивым, после которого губы Ричарда переместились на шею. Аделаида полностью отдалась во власть своей любви, отгоняя от себя все посторонние мысли о том, что кто-то может увидеть, как она валяется на полу, прижатая пьяным Ричардом.

Сорочка девушки полетела в сторону, потому что была здесь совсем не к месту. В то время как Аделаида не сводила глаз со своего избранника, он вообще старался не смотреть на неё. Ричарда интересовало только тело де Фьюз, которое сейчас было отличным способом отвлечься от всех насущных проблем. Он понимал, что поступает подло, грязно используя девушку, которая влюблена в него. Но было слишком поздно, чтобы он смог остановиться. Хрупкими ладонями, которые так и не успели согреться, девушка проникла под рубашку парня и заставила его приблизиться вплотную к себе.

—Мила. – вдыхая сладкий запах своей подруги, ощупав каждый сантиметр ее тела, Мерсьерс все равно видел перед глазами ту, что навсегда забрала его сердце и разум. Даже в момент близости с другой, эта девушка не желала покидать его голову.

Хоть слова и были произнесены шепотом, Аделаида услышала их довольно чётко. Девушка резко оттолкнула от себя тело мужчины, глядя на него, как на предателя. Заслуженная пощечина заставила его наконец таки прийти в себя. Ошарашенный от своих действий Ричард, так и оставался сидеть на полу, не зная, что ему делать дальше. Он не мог поверить в то, что только что пытался сделать. Как мог он даже навеселе воспользоваться девушкой, которую всю жизнь считал за младшую сестру. Неужели душа его настолько отчаялась?!

Аделаида же поспешила как можно быстрее удалиться в свои покои, за дверью которых смогла, наконец, дать волю эмоциям. Слёзы вот уже несколько месяцев являются её верными спутниками, без которых у девушки не проходит ни один день. Момент, о котором де Фьюз грезила всю свою жизнь, был испорчен. Аделаида не понимала насколько Ричарду плевать на неё, чтобы даже в такой ситуации думать лишь о Миле. Она была готова отдаться ему на грязном полу в гостиной, лишь бы почувствовать всю любовь каждой клеточкой своего тела от начала и до конца. Только вот любви то никакой и не было. Казалось, Адель должна была усвоить этот урок ещё когда он признался в любви к другой женщине. Но наивность де Фьюз в очередной раз привела её к одиночеству и слезам. Теперь человек, которого она продолжала любить несмотря ни на что, показал себя со всех сторон. Аделаида пережила очередное предательство близкого человека, от которого ожидала получать лишь хорошее. Как будет она жить дальше, зная, что больше вокруг неё не осталось людей, которые бы не причинили ей боль.

Наутро Аделаида пришла к выводу, что в этой ситуации стоило винить лишь себя. Она знала, что Ричард любит другую, но все равно была готова отдаться ему. Так что же тогда отличает её от Элеонор? Лишь то, что Аделаида любит Ричарда, а та делает это за деньги. Де Фьюз так и продолжала бы грызть себя за глупость и наивность, которую вчера продемонстрировала во всей красе, но мысль о том, что до побега осталось три дня, а она еще не успела попрощаться ни с городом, ни с людьми, которые были ей дороги, заставила-таки подняться девушку с кровати. По пути в библиотеку Адель всё-таки надеялась встретить Ричарда. Её сердце разделилось на две части – одна защищала парня, говоря о том, что нельзя обвинять другого за то, что он не любит её в ответ, другая же считала его предателем. Адель балансировала на грани и так не могла решить, как же свыкнуться с произошедшим. Если бы в порыве страсти Ричард не произнес бы имя своей любимой, она бы отдалась ему, но чтобы случилось, когда он протрезвел? Парень также бы избегал девушку, как делает это сейчас. Так что, возможно, Аделаиде стоило поблагодарить эту незнакомку за то, что у неё получилось сделать то, что Аделаида не могла на протяжении многих лет – добиться от Мерсьерса ответных чувств.
Девушка любезно решила вернуть все книги, которые брала из библиотеки Саймона на их прежнее место. Держа в руках неотъемлемую часть своей жизни (ни один день девушки не проходил без прочтения очередного любовного романа), волна возмущения и негодования вновь взяла над ней вверх.

—Ненавижу. – девушка перебирала в руках небольшую стопку книг и, глядя на их название, вспоминала все события, которые она описывает. Самую первую, она перечитывала уже в четвертый раз. Триста семьдесят пять страниц сказки о прекрасной любви для таких наивных дурочек как она. Аделаида вспоминала, как читала все эти истории о влюбленных, готовых отдать жизнь друг за друга, и представляла на их места себя с Ричардом. Стопка из четырёх книг рухнула на пол, будто бы выкинув их, Адель смогла бы избавиться от боли, которую испытывает. Де Фьюз разозлилась на сами произведения и их авторов, которые водят читателей за нос. Не существует прекрасной любви, которую они с таким трепетом описывают. Любовь приносит лишь страдания, а в конечном счете разочарование, в кипу с постоянными слезами и больным сердцем, которое вот-вот откажет от очередного предательства. Если бы она изначально знала эту сторону любви, до сожгла бы каждую книгу до единой, а не читала бы их с таким упоением.

—Ты права, чтение слишком скучное занятие. – Майкл с большим интересом несколько минут не выдавал своего присутствия, чтобы наблюдать эту сцену. Впервые он видел Адель такой яростной и одновременно потерянной. Хотел бы он знать, что произошло с де Фьюз, но прекрасно понимал, что она ему не расскажет.

—Зачем пришел? – это было сказано тоном, которым обычно говорят слова «только тебя мне не хватало для полного счастья». Чета Мерсьерс слишком запутала её жизнь, чтобы Аделаида хотела видеть рядом кого-то из братьев. Мысль о том, что она скоро окажется далеко и постарается забыть о прошлой жизни, теперь не пугала её как раньше, а наоборот, приносила облегчение.

—Я хочу показать тебе кое-что. – Майкл протянул девушке руку, собираясь втянуть её в очередную авантюру.

Для Аделаиды протянутая рука кого-то из членов семьи Мерсьерс означала дорогой, ведущей к новым страданиям. Она сложила руки в замок на груди, показывая, что не собирается принимать правила его игры и куда-то идти. В девушке уже не хватало жидкости для очередной порции вечерних слез, поэтому компания Майкла была ей сейчас не по силам.

—Ну же, ты же постоянно спрашивала, где я пропадаю целыми сутками, а когда я собираюсь раскрыть все карты – отворачиваешься?!

Это было беспроигрышным вариантом – сыграть на любопытстве девушки. Аделаида решила на время отодвинуть свои переживания, и раскрыть наконец-таки тайну, которая мучает её всё время пребывания в этом чертовом поместье. Девушка положила ладонь в протянутую руку Майкла и позволила ему увести себя.
Больше всего на свете Аделаида ненавидела две вещи – долгую дорогу и если её приходилось преодолевать сидя в седле. Как-то в детстве кобыла девушки понесла и, если бы не быстрая реакция Себастьяна, она наверняка свалилась бы с лошади и умерла. Чуть позже, пытаясь прийти в себя под ласковое пение матери, маленькая Аделаида раздумывала о том, что Алекс специально подарил ей необъезженную лошадь, чтобы поскорее избавиться от нерадивой дочери. С тех пор Адель садилась в седло только по крайней нужде, и в сопровождении своего брата. Любопытство сильнее любых страхов, по крайней мере, для юной де Фьюз это было так. Поэтому ради тайны Майкла, она терпела изо всех сил.

Они бы добрались за добрых полтора часа, если бы де Фьюз согласилась хоть немного ускориться. Но из-за страха девушки, к нужному месту они прибыли только в середине дня.

—Зачем ты привез меня к виноградникам? – хоть Адель и была возмущена, но любезно приняла руку, поданную Майклом, чтобы безопасно спешиться.

Перед её взором предстал бескрайний на первый взгляд равнинный участок земли. Общую площадь девушка, не отличающая метр от сантиметра, описать могла лишь одним словом – огромная. Аделаида никогда не интересовалась достопримечательностями своего города (самой главной из них, кстати, являлся её собственный отец), не то, что его окрестностей. Единственное, что она знала об этом месте – виноградником бессменно владеет семья Рэнделл, здесь выращивали качественный виноград и красных, и белых сортов. А доказательством его превосходного качества могло служить не только то, что вино из этих плодов поставлялось в королевский погреб, но и то, что даже сам Александр де Фьюз обожал потягивать его одинокими вечерами.

—Я здесь всем заправляю. – Майкл сказал это слишком высокомерным тоном, но он не пытался воспроизвести впечатление на Аделаиду, а сам гордился этим фактом. Человеку, который ничего не смыслит в этом деле, действительно тяжело было поддерживать репутацию знаменитого виноградника Рэнделлов.

Аделаида ничего не понимала. Она уставилась на Майкла, будто тот разыгрывает её. Девушка скорее поверила бы в то, что Мерсьерс работает здесь, собирая виноград, чем может ответственно подходить к управлению сложного предприятия.

—Если ты не хочешь говорить правду, то не следовало тащить меня на край света по такому холоду. – девушка лишь ещё больше разозлилась, но ни капли не отвлеклась от своих проблем. Она собиралась взобраться на лошадь и поехать домой, чтобы провести последние дни в своей кровати. – Будто я поверю, что тебе этот виноградник с неба свалился. Какой умалишённый поставит тебя управлять таким делом?

—Но это действительно так. – Майкла укололо то, что девушка так принизила его способности. Он трудился здесь целыми днями, отдавая все свои силы и время. – Пошли, я тебя кое с кем познакомлю.

Мерсьерс буквально поволок Аделаиду на другую сторону улицы. Девушка уже не сопротивлялась, потому что вновь лезть в седло и скакать на лошади оставшуюся часть дня ей не хотелось. Майкл привел её к дверям двухэтажного поместья, которое, судя по его внешнему виду, не уступало убранству поместью самих де Фьюз. Конечно же в городе не было дома лучше, чем у Александра, будь это так, недвижимость сгорела бы в огне его зависти. Аделаида не имела ни малейшего желания, ни тем более времени осмотреть внутреннее убранство дома, потому что парень целенаправленно вел её в комнату на втором этаже.

Когда они вошли внутрь, девушка почувствовала резкий запах лекарств вперемешку со старостью. Покои освещали свечи, а шторы были задернуты, не пропуская дневной свет внутрь. Несмотря на весь пафосный вид поместья, комната оснащалась скромным количеством мебели. Деревянный столик на две персоны, стоящий возле окна, видимо раньше служил для романтических вечеров. Письменный стол с огромным количеством рукописных записей, разбросанных в хаотичном порядке. Но самое главное – книжный шкаф, занимающий всю стену, полный книг в красивых обложках и разных медных статуэток, вот что привлекло внимание Аделаиды. Одержимая идеей ощупать каждый корешок неизвестных книг (хотя она до сих пор обижалась на них, будто это были живые люди) девушка не заметила главное – на огромной кровати с балдахином находилась старая женщина, ради которой её и привел Майкл.

—Бабушка. – парень сел на край кровати и обнял женщину, которая потратила последние силы, чтобы ответить ему взаимностью.

Женщина была ещё молода, чтобы беспомощно проводить остатки своих дней в постели. Лицо, покрытое пигментными пятнами и морщинами, засияло с новой силой при виде Мерсьерса. Длинные седые волосы женщины были разбросаны по подушке, благодаря которой Майкл помог принять ей сидячее положение.

—Простите, вы родственники? – бестактность Аделаиды можно было оправдать смятением, которое она сейчас испытывала. Наивная девушка полагала, что уже ничего в этой жизни не способно удивить её. Насколько она знала, никаких родственников, кроме умершей матери и Саймона у братьев не было. Откуда же Майкл взял эту несчастную старушку и почему Ричард не здесь, если они все же одной крови.

Старушка перевела взгляд голубых глаз на Адель, а ту будто окатили холодной водой. Несмотря на то, что старость или болезнь, а может всё сразу, не позволяла отыскать в лице этой особы хоть что-то похожее с одним из Мерсьерс, Адель лишь по её холодному взгляду поняла, что та родственница Майкла.

—Это та самая девушка? – вместо того, чтобы объяснить, что происходит, бабушка решила дальше продолжать диалог с внуком. Вместо ответа, Майкл кротко кивнул, после чего женщина обрадовалась сильнее и сжала ладонь парня в своих худых руках.
Аделаида поднесла к лицу сжатый кулак и закашляла, не зная как еще привлечь к себе внимание. Любопытство требовало у неё сейчас же выяснить всю правду.

—Адель, это Эмма Рэнделл, моя бабушка по маминой линии. – когда Майкл упоминал свою мать, голос его всегда становился более мягким, словно он говорил о каком-то божестве. В одно слово – мать он вкладывал одновременно столько положительных эмоций – любовь, восхищение, трепет.

—Я ничего не понимаю. – Аделаида почувствовала себя находящейся на уроке математики, которые Александр де Фьюз заставлял посещать под угрозой смертной казни.

В дверь постучали, после чего в комнату просунулась голова молоденькой девушки.

—Господин Мерсьерс, вас просят на виноградник, у них что-то произошло, что требует вашего незамедлительного вмешательства. – писклявый голос юной особы и взгляд, который она опустила в пол говорил о том, что она испытывает смущение, находясь рядом с Майклом. Адель поморщилась, удивившись тому, какое влияние он может оказывать на девушек.

—Ступай, дорогой, и вели, чтобы нам принесли чай.

Мерсьерс послушно поднялся с кровати, чтобы поцеловать женщину в лоб и оставил Аделаиду наедине с кучей нерешённых вопросов. Эмма похлопала по месту, на котором пару секунд назад сидел её внук, призывая Аделаиду сесть рядом. Больной вид женщины внушал доверие и желание ей хоть как-то угодить, поэтому Адель приняла её приглашение.

—Я понимаю, что у тебя много вопросов, хоть я не люблю рассказывать эту историю, но ради тебя помучаюсь воспоминаниями. – Эмма обхватила себя руками, чтобы согреться. Несмотря на бесчисленное количество одеял и жару в комнате, которую судя по всему давно не проветривали, она продрогла. То ли из-за болезни, то ли из-за нахлынувших воспоминаний. Аделаида, испытывая уважение к страданиям других людей, уже собиралась сказать, что Эмма не обязана ей что-либо объяснять (а вот Майкла она замучает расспросами), как женщина продолжила. – Аманда, моя прекрасная дочка, была долгожданным ребенком для нас с Джоном. Мы души в ней не чаяли, постоянно баловали, я не отходила от неё ни на шаг. – рассказ женщины был несвязный, словно она пыталась за раз вывалить всё то, что у неё накипело. – Она очень сильно подвела нас с Джоном, когда сорвала свадьбу и вместо того, чтобы выйти замуж за уважаемого человека, сбежала к бедному Саймону.

Аделаида не могла принять всерьёз то, что говорит Рэнделл. Де Фьюз знала о матери Мерсьерс то, что рассказал Саймон своим детям – Аманда была круглой сиротой. Но если это действительно было правдой, Адель начинала завидовать мужеству Аманды, которая смогла пойти наперекор родителям и выбрала любовь, а не расчёт.

—Если бы моя девочка сказала мне, что не хочет замуж за этого человека, неужели я не поняла бы её? – Эмма дрожащей рукой вытерла дорожку слёз с лица. Адель испугалась, что своим желанием лезть в чужие секреты доведет старушку до сердечного приступа. – Но она молчала, боялась нас разочаровать. Тогда мы пережили большой позор и Джон... - на этом моменте старушка громко всхлипнула, заставляя Аделаиду подпрыгнуть на месте. Девушка поднесла ей кружку с водой, стоящую на прикроватной тумбе. Только немного придя в себя, Эмма смогла продолжить свой рассказ. – Джон сказал, что у нас больше нет дочери. Он заставил и меня отвернуться от нее. Как бы Аманда не просила прощения, он не принял её брак с Саймоном и навсегда отрёкся от нашей дочери.

Аделаида сочла рассказ Эммы схожим со своей собственной жизнью. Вот только знала ли бабушка, что её внук заставил пережить нечто подобное другую девушку? В глазах Эммы царило такое раскаяние и сожаление, что даже Адель позабыла о собственном горе и, проникшись жалостью к старушке, тоже заплакала. Она вдруг представила, что её мать будет испытывать те же эмоции, когда Адель сбежит. Лилит больше не сможет ни то, что прижать её к груди, даже посмотреть на неё издалека. Аделаида сама не знает, где будет находиться через два дня, а Лилит уж и подавно не дано этого знать. Де Фьюз поняла, что готова и дальше влачить унизительное существование, лишь бы её мать, подобно Эмме, не лежала полуживая в кровати, изливая душу девчонке, которую видит впервые в жизни.

—Мы общались с Амандой при помощи писем, сейчас мне кажется, что Джон знал об этом, но не посмел лишить меня последнего средства связи с дочерью. – Эмма молчала больше, чем говорила, но как бы Аделаида не просила её прекратить рассказ, видя, сколько страданий она приносит немощной старушке, та не желала этого делать. – Но однажды письма прекратились, в конце концов мы узнали почему. – Эмма так и не произнесла причину, но Аделаида сама догадалась об этом. Старушка пошла на большие откровения, но вслух о смерти дочери поведать не смогла. – После смерти Джона, год назад, я пришла к дверям поместья Мерсьерс, но была выкинута оттуда Саймоном, как некогда моя дочь из собственного дома. Саймон доходчиво объяснил мне, что не рад меня видеть, а Майкл молча наблюдал за сложившейся ссорой.

Служанка, которая чуть не умерла от смущения из-за присутствия Майкла, принесла чай с виноградным вареньем. Несмотря на свою худощавость, девушка ловко управилась с деревянным столиком, который поставила рядом с Аделаидой. Съев пару ложек варенья, Адель убедилась, что из-за управления виноградником Майкла, качество его плодов не ухудшилось.

—Майкл сам пришел ко мне пару месяцев назад. – на этом моменте улыбка старушки до последней минуты их встречи не сходила с её лица. Адель поняла, что настало время приятной части рассказа, положительных эмоций явно не хватало обеим собеседницам. – Он хотел, чтобы я рассказала ему о Аманде всё. С тех пор мы подружились, я обучила его премудростями, которые обязан знать каждый член нашей семьи. Он с удовольствием слушал о том, как правильно отслеживать параметры почвы, поддерживать оптимальную температуру и влажность для выращивания винограда. После того, как я слегла с болезнью, бразды правления по праву перешли к моему внуку.

Дальше разговор женщин перешёл в более позитивное русло. Старушка рассказывала о том, как Майкл поначалу грозно и пафосно пытался вжиться в роль хозяина большого состояния, но потом проникся судьбой каждого служащего виноградника и общался с ними с большим интересом. Девушка слушала Эмму, думая, что та рассказывает ей о другом человеке. И правда, рядом с бабушкой, находясь как можно дальше от отца и брата, Майкл будто надевал маску и притворялся тем, кем на самом деле не являлся. Был добрым хозяином, справляющимся с тяжелой работой, заботливым внуком, сдувающем со своей обретенной бабушки пылинки. Так как же теперь Аделаиде понять какой из двух Майклов являлся настоящим, а кокой подделкой – тот, которого она видела каждый день на протяжении семнадцати лет или тот, любящий внук, который был мечтой каждой бабушки?!

Проведя с добродушной старушкой всего лишь час, Аделаида получила кучу положительных эмоций. Она была благодарна Майклу за знакомство с той, которая своим заразительным смехом хоть на секунду заставила её отвлечься от насущных проблем. Как бы девушке не хотелось возвращаться в поместье Мерсьерс, название которого уже нагоняет тоску, но задерживаться больше было нельзя. Осенью темнело намного быстрее, да и старушке хватило пережитых за сегодня эмоций.

—Не суди Майкла по обложке – слова Эммы звучали, как последнее наставление. – Он из тех людей, которые раскрывают свою истинную сущность не сразу. Хоть я и не растила его все эти годы, но знаю одно – Майкл очень похож на свою мать, а значит, плохим быть не может.

Аделаида кивнула, но не придала особого значения словам Рэнделл. Какие родственники скажут о своей кровиночке плохо? Разве что Александр де Фьюз являлся исключением. Но о нём и говорить не стоит, он один такой уникальный во всем мире – человек, приносящий вред своим родственникам, убеждающий всех вокруг, а главное себя, что делает это им на пользу.

Девушка спускалась по лестнице, желая найти Майкла и быстрее оказаться дома. Она только настроилась на то, чтобы провести в седле еще два часа, как услышала чей-то звонкий смех в прихожей. Майкл стоял, облокотившись о перила лестницы на первом этаже и прижимал к стене ту самую рабыню, что приносила чай. Аделаида не слышала о чем он говорит, потому что служанка смеялась, как сбежавшая из дома душевнобольных пациентка, заглушая всё вокруг. Аделаида застыла, не спустившись всего пару ступенек, чтобы лучше разглядеть объект внимания Мерсьерса. Хоть на ней и было длинное ничем непримечательное платье, которое обычно носят рабы, но Адель могла поклясться, что благодаря её до неприличия сильно выпирающим костям, можно было изучать скелет человека, не снимая с него кожу. Волосы грязно-желтого цвета были заплетены в жиденькую косу, не доходящую даже до предплечья. А черты лица были настолько непримечательны, что не заслуживают того, чтобы их описывали. «Моя лошадь и то красивее» - Адель удивилась тому, сколько неприязни она испытывала к девушке, которая ничего плохого ей не сделала. Сейчас, наблюдая за тем, как девчонка о чём-то мило беседует с Майклом, она больше напоминала себе отцовских друзей-снобов, чем прежнюю Аделаиду. Девушка списала всю враждебность на стресс, от пережитых событий и мысленно ударила себя за плохое поведение.
— Если ты закончил обхаживать рабыню, то мы можем ехать. – как только парочка заметила присутствие Аделаиды, девушка тут же скрылась за первым же углом. Наверняка она покраснела ещё больше прежнего, а вот Майкл был доволен как никогда. «Как же мало для счастья нужно человеку» - девушка демонстративно вздохнула, показывая свою усталость, и направилась к двери.

—Ты что ревнуешь? – наблюдая за выражением лица спутницы, Мерсьерс сразу же распознал эмоцию, которую частенько испытывал сам.

—Я? – глаза Аделаиды заметались из стороны в сторону, её будто бы уличили в чём-то постыдном. Но возмущение от слов Мерсьерса взяло верх над стеснением. – Ты что успел сойти с ума за час, который мы с тобой не виделись?

Майкл с раздражающей Аделаиду улыбкой на лице, подошел к ней непозволительно близко. Кончиками большого и указательного пальца, он едва ощутимо коснулся её точеного подбородка, заставляя смотреть себе в глаза.

—Если человек и может солгать, то его глаза скажут всю правду.

Аделаида со злостью (больше на саму себя) стукнула его руку и отвернулась. Майкл пожал плечами, будто бы ничего другого от неё и не ожидал, затем сказал, что идёт пожелать бабушке спокойной ночи. Всю дорогу до дома Аделаида пребывала в весёлом настроении, вспоминая с какой любовью Эмма говорила о внуке. Всегда приятно было открыть человека, которого ты знаешь долгие годы, с другой, более лучшей, стороны. Де Фьюз долго раздумывала над тем, что Рэнделл может быть очарована тем, что наконец общается с детьми Аманды и просто не хочет видеть истинное лицо Майкла. Но отрицать того, что, к своему стыду, за семнадцать лет девушка так и не узнала младшего Мерсьерс, было бы глупо. Она не имела права судить о его поведении, потому что фигура Майкла её никогда, по сути, не интересовала. Так что же изменилось сейчас? Почему он не хотел выходить из ее головы.

Спутники вернулись в поместье поздно ночью, когда все его обитатели уже разошлись по своим комнатам. Интересно, кто-нибудь из Мерсьерс вообще заметил их отсутствия? Хотя, если бы даже и заметили, то интересовать это могло лишь Элеонор, которая в последнее время следит за Аделаидой наравне с Александром де Фьюз. Адель не понимала откуда вызвала столь жгучий интерес к своей особе, но потом посчитала, что Феннингтон просто нечего делать и она развлекается любыми возможными способами. Усталый от долгой дороги и решения проблем на винограднике Майкл поспешил вернуться в свою комнату.

—Подожди. – тонкая рука девушки уцепилась за край рубашки, не дав ему открыть дверь. – Я хочу с тобой поговорить.

Хоть Майкл и чувствовал себя так, будто бы свернул горы, потратив на это последние силы, но отказать Аделаиде в желание посидеть в его комнате, просто язык не поворачивался. Он открыл дверь и жестом руки пригласил туда Аделаиду, та обернулась, чтобы убедиться, что никто не видит, как она по доброй воле ночью входит в комнату парня.

—Твоя бабушка рассказала мне историю вашей семьи. – девушка была настроена потратить оставшееся время на тайну Майкла, поэтому решила замучить его вопросами окончательно. То, что она не могла спросить у Эммы, не желая причинить ей еще больше боли от тяжелых воспоминаний, она собиралась разузнать от Мерсьерса. – Учитывая то, что твой отец не пустил бабушку на порог, почему ты пришел к ней.
Парень предвкушал, что разговор будет нелегким, он не хотел отвечать на её вопросы, но решил, что пойдя на поводу у своих желаний оставить всю боль в сердце, отдалит от себя Аделаиду. Майкл наполнил бокалы вином, подумав, что без алкоголя этой беседы не переживет, и любезно протянул один из них даме. Адель сомневалась, но всё-таки приняла бокал, пригубив немного напитка. Майкл сел на край кровати, а Адель пришлось последовать за ним, потому что больше в комнате сидеть было негде.

—Саймон пресекал все мои попытки узнать о матери хоть что-то. – Майкл никому и никогда не раскрывал тему, которая волновала его с самого детства. Ему было тяжело решиться на то, чтобы рассказать всё, как на духу. Для смелости он выпил всё содержимое залпом, прежде чем Адель успела опомниться, налил себе ещё. – Единственное, что я знал о матери – её имя. Отец никогда не говорил об этом открыто, но я всегда знал, что он винит меня в смерти матери. Он делился с Ричардом всем, но от меня предпочитал держаться подальше. Когда пришла Эмма, я был удивлён тому, что у моей матери были родители. – злость, которую он испытывал, отразилась и в тоне его голоса. – Тогда я понял, что всю жизнь меня водили за нос. Я пытался добиться от Саймона правды, но тот сказал лишь то, что считал нужным – родители Аманды отреклись от неё, и она стала сиротой. Я всегда мечтал знать о женщине, которая отдала свою жизнь ради того, чтобы я появился на свет, более подробную информацию. Это вынудило меня в тайне пойти к Эмме Рэнделл.
Аделаида все это время не сводила глаз с выражения лица Майкла. Она видела, как он вдребезги разбивает стену, за которой прятал все свои переживания. Сейчас она понимала, что Майкл впервые жизни общается искренне, не прячась за маской сарказма и постоянными усмешками. Девушка непроизвольно накрыла своей рукой его сжатый кулак, после чего их ладони переплелись. Аделаида выпила ещё глоток вина, чтобы на случай того, если Майкл опять начнёт намекать о её заинтересованности в нём, объяснить, что все её действия вызваны воздействием алкоголя на мозг. Девушка в очередной раз заметила, что их с Майклом связывает много общего. На самом деле не только Александр де Фьюз не был идеальным отцом. В то время, как Алекс одинаково мерзко относился ко всем своим детям, Саймон обожал старшего сына и обделял вниманием младшего. Это было особой жесткостью – видеть каким бы любящим мог быть отец, но понимать, что все его чувства достались твоему брату.

—Вместо того, чтобы объяснить тебе, что ты не виноват в смерти своей матери, Саймон лишь укреплял эту мысль в твоей голове своими действиями.

Аделаида пыталась поддержать его, но, испытывая то же самое, понимала, что это меньшее, что она могла сделать. Майкл тепло улыбнулся и сжал её ладонь еще сильнее, продолжая опустошать кувшин с вином.

—Эмма по моей просьбе делилась историями про мою мать, это заставляло каждый день преодолевать немалое расстояние, чтобы узнать об Аманде что-то новое. Вскоре я сдружился с бабушкой, вникая в дела по ведению семейного бизнеса. Как только она слегла с болезнью, я взял управление в свои руки, сначала, чтобы помочь ей, а потом, когда не поехал на виноградник лишь один день, понял, что не могу представить своей жизни без всего этого.

Теперь Аделаида понимала, почему Майкл ведет себя по-разному, находясь в окружение отца и бабушки. Эмма давала ему то, чего он всю жизнь хотел получить от отца – любовь. Каждому ребенку, как бы он не отрицал, нужна родительская забота и участие. Как бы Александр де Фьюз не издевался над дочерью, с ней рядом всегда была Лилит, готовая спасти Адель от любых проблем. Майкл же относительно недавно обрел Эмму, поэтому и открылся для мира с лучшей для себя стороны. Девушка задумалась каким бы мог быть Мерсьерс младший, уделяй отец ему больше времени. Он мог бы вырасти похожим на Ричарда, а быть может намного лучше своего старшего брата.

Аделаида, погруженная в свои мысли, не сразу заметила, что они на долгие минуты погрузились в молчание. Она смотрела на лицо Майкла и вдруг поняла, что испытывает желание, которое здравый смысл пытается всячески отогнать. Аделаида допила остатки вина и отодвинула бокал в сторону. Страх из-за задуманного никуда не делся, а вот смелости исполнить прибавилось. Девушка обеими ладонями придвинула удивленное лицо Мерсьерса, чтобы подарить ему очередной поцелуй. Адель настолько сильно зажмуривается, что видит мелькающие искры в полной темноте своих глаз. Дышать становиться тяжело, но вовсе не из-за слишком затянувшегося поцелуя. Аделаида чувствует, как пальцы Майкла запутываются в её длинных волосах, в попытке прижать девушку к себе ещё ближе, чтобы всем телом ощутить её тепло, почувствовать, как близость с ним заставляет её сердце биться с невозможной скоростью. Де Фьюз выпила всего ничего, но кажется, что поцелуй с Майклом опьянеет её больше, чем любой алкогольный напиток. На этот раз они с Мерсьерс будто бы поменялись ролями, Аделаида целует его слишком жестоко, будто бы отыгрываясь на тонких губах Майкла за свои действия, о которых потом, скорее всего, пожалеет.

Майкл окончательно теряет голову, когда пухлые губы девушки плавно перемещаются ему на шею. Он резким движением усаживает её к себе на колени и, наконец, позволяет сделать то, что задумал, как только впервые понял, что её любит. За пару минут не осталось части тела, до которой не добрались властные руки парня. В то время, как девушка всё ещё боролась со своим разумом и сердцем, она не заметила, как осталась без одежды. Майкл силой заставил себя отодвинуть девушку, чтобы заглянуть ей в глаза. Аделаида удивлялась тому, как может смотреть на него, не испытывая ни малейшей доли смущения. Грудь девушки вздымалась от сбившегося дыхания, но даже это прекрасное зрелище не могло заставить Майкла смотреть куда-либо ещё, кроме как вглубь зелёных глаз. Глаза эти раньше дарили ему море эмоций, ненависть, холодность, безразличие, теперь же он видел в них то, чего так долго добивался – желание. Аделаида вновь сделала первый шаг, когда посчитала, что находится в неравном положении и принялась исправлять это, снимая с парня одежду.

Голова закружилась, когда она оказалась спиной прижатой к холодной постели. Волосы её разметались по всей кровати, даря Мерсьерсу роскошь насладиться её запахом на утро, когда она уйдет. Если раньше Адель и испытывала какие-то сомнения, то теперь она нашла в себе силы признаться, что действительно хочет близости с Майклом. Не для того, чтобы отомстить Ричарду, ни потому что опьянела от одного бокала вина, а потому что действительно желала этого. Она была вынуждена признать, что врала в первую очередь самой себе из-за страха снова влюбиться и пережить всю боль, которой ей отплатил Ричард за долгие годы её верной любви. Руки Майкла, которые, оказывается, могут быть нежными, заставляли её извиваться от получаемого удовольствия, а его губы сдерживали стоны, которые из-за тонких стен поместья могли быть услышаны лишними людьми. В следующую секунду Аделаида отдала Майклу единственное, чем владела в этой жизни – свое сердце и честь.