Если любовь приносит боль и страдания

Прости меня...

Добровольного сторожа сменил Тахир. Он, что-то бормоча под нос, осторожно помог принцу подняться, и так же осторожно отвел его в соседние с халимом покои.
      Оставшись не у дел, Аташ прокрался обратно в спальню старшего джанис — и не узнал её. В короткий срок она преобразилась в импровизированную операционную. Вокруг постели деловито суетились врачи в ослепительно белых одеждах, готовя инструменты и настраивая аппаратуру. Только одна фигура стояла не двигаясь. Кахия, уже облачённый в медицинскую форму, держась за оплетенную проводами руку, неотрывно смотрел на лежащего Имана. Дополнительно принесенные лампы ярко освещали высокую кушетку, на которую, со всеми возможными предосторожностями перенесли высокопоставленного пациента. Мерная пульсация реанимационного комплекса немного успокаивала — дорогие сердца этих двоих бились, хоть и слабо, но ровно. Имана еще в начале приготовлений к операции, погрузили в медикаментозный сон, сократив до минимума родовую деятельность. Закончив подготовку помощники замерли в ожидании дальнейших инструкций. Доктор Мехди тихо произнес. — Мы готовы, юный джанис. Да не оставит тебя создатель в решимости действий и твердости духа. Да не допустят небеса горя от преждевременной потери. — Лица присутствующих были полны глубокой вдумчивости. Каждый принимал в себя часть ответственности за происходящее, мысленно моля о благополучном исходе. Глубоко вздохнув, Кахия молвил. — Коллеги, насколько я могу судить, у нас в распоряжении час, максимум полтора, мы должны успеть. Скальпель…
Аташ, сжавшись комочком, забился в угол, уткнув черноволосую голову в поджатые коленки. Ладошками он спрятал уши, чтобы не слышать короткие фразы, бряцание инструментов, попискивание кардиомониторов, могущее в любой момент обратиться в монотонную песнь смерти.

      Время для ожидающих остановилось.

      Седобородый Майнувар погрузившись в глубокую задумчивость, перебирал блестящие четки. Неподалеку негромко тянул свою тягучую молитву священнослужитель. На стены отбрасывали темные тени горящие свечи. Вечер неумолимо клонился к ночи.

      Сактияр, устав метаться по просторной зале, свалился на расстеленные ковры. Тахир каменной стеной закрывал узорчатые двери. Посидев немного, принц вскочил на ноги, и умчался на балкон. Грудь моментально сдавило, прямо на него укоризненно смотрела башня с плоской крышей — та самая, где его халим любил уединяться. Короткие отрывки жизни сейчас настойчиво мелькали перед глазами.