Если любовь приносит боль и страдания

Дивный цветок.

Второй месяц черепахой медленно близился к концу. Дни, благодаря повседневной рутине, были более-менее скоротечны. Но наступали ночи… вот где бесконечность бытия познавалась полностью. Открытая терраса открывала великолепный вид на темные верхушки пальм, подчеркивающих линию горизонта, что встречалась вдали с бесконечным небом. Ночной шатер мерцал множеством звезд, иногда украшая небосвод яркими вспышками умирающих светил. Созерцание галактического представления бередило душу внезапно возникшим чувством пронзительного одиночества. Точеная голова, опустившись, скосила карие глаза на низкий столик, где одинокой башенкой стоял, черный от сгущающихся сумерек, пузырек…

      После того единственного визита младшего джанис прошло много дней, но Иман отлично помнил, что тогда не на шутку рассвирепел. Необъяснимая ярость плескалась в душе, подобно проснувшемуся вулкану. Вскочив на ноги, он принялся метаться по саду, вслед за хаотично прыгающими мыслями. Неконтролируемый страх перед когда-то незнакомым соперником теперь обрел четкие границы. Дразнящие намеки альфы воплотились в невысокое щуплое создание с глазами бездонно голубого неба. Хрупкость юноши могла ввести в заблуждение только самодовольных самцов, иным же виделся юный омега, стойкий духом и полный внутренней силы. Всегда уверенный в себе, Иман ощутил пробежавший по позвоночнику холод от сомнений и растерянности. — Кайбар значит, …нет, ахтар! Нет, слышишь! Хитам!!! …Где тебя носит! — Рядом возник чопорный слуга. — Убери, и... — резкий тычок в сторону злополучной бутылочки, — ...выброси!
      — Хорошо, господин. Что-нибудь еще?
      — Нет, только воды.
      В одно мгновение столик стал пустым, а через пару минут на нем появился стакан воды. Подрагивающими руками Иман залпом осушил хрустальный сосуд. Все еще держа его в руках, величественный омега оказался у края небольшого фонтана. Дрогнувшее отражение заставило оригинал горько усмехнуться. «Ты победил, ахтар. Думал ли я когда-нибудь, что любовь к тебе превратит меня в беснующееся животное? Связав меня своими чувствами, ты заставил меня бояться… бояться потерять тебя. Ты не видишь, что я страшусь. Страшусь… в одночасье …стать ненужным». Безмятежная гладь водоема постепенно заставила терзаемого противоречиями красавца обрести спокойствие, граничащее с апатией. Онемевшие конечности тонкими иголками возвестили о том, что телу нужен отдых. Неторопливой походкой Иман прошествовал в гостиную, где бессильно опустился на покрывала. Все еще колеблясь, устало позвал. — Хитам.
      — Да, господин. — Лицо уроженца южных окраин Орбисуйи не выражало абсолютно ни одной эмоции.
      — Ту бутылочку… можешь вернуть? — Нотки сомнения вибрировали, словно легкая рябь на песке.
      — Да, господин. — Невидимое движение уличного факира, и на столике появился тот самый флакон. Вот за что так ценил Иман этого немногословного проныру, так это — за поразительную интуицию и потрясающую неспешность выполнения его скоропалительных приказов.
      Итак…ближе к делу. Собравшийся с духом, омега сосредоточенно созерцал «подарок», хотя внутри разума сошлись в неравном поединке подозрительное недоверие и хладнокровная рассудительность. Доводы обеих сторон были полны здравого смысла, что не позволяло «единому арбитру» принять чью-либо сторону. Иман хорошо помнил, как, по прошествии двух лет, просьбу Сактияра об обследовании его супруга, витиевато изворачиваясь, мягко отвергли. Ас-сайи джанис прекрасно понимал, что их бездетный брак не окажется вне внимания эмира. Понимал, но тем не менее, каждую течку он встречал с особой надеждой. И каждый раз осознание пустого лона добавляло еще одну рану в горделивой сущности. А теперь вот, иноземная выскочка делает ему «королевский» подарок. В конце концов, проведя в мысленной борьбе с самим собой не один час, он принимает решение…
Вынырнув из недавнего прошлого, Иман снова скользнул глазами на пузырек. Он почти пуст, оставшегося снадобья как раз хватит до начала «лунных дней» и приезда ахтара. Халим принца не был особо набожным, но сейчас окутавшая его душу блаженная нега попросила разум обратиться к небу…