I Purple U

Действие 6. D-Planet

— Что такое «вишня»? — вдруг заговорила со мной дверца холодильника.
Я едва не роняю бутылку с водой от такой неожиданности и подавляю навязчивое желание показательно схватиться за сердце. Твою жешь...
Голос отделился от двери и выглянул из-за нее большеглазым шкодливым лицом.
— Вишня, отстань, — выдаю машинально, и тут же сокрушенно прикусываю губу, осознав, что влипла. Парень хитро щурит глаза, по-детски пряча руки за спиной.
Зная его, он не отстанет. Зная его необычную натуру — пытая личное пространство, заставит говорить.
Я глубоко вздыхаю и захлопываю дверцу. Стараюсь максимально оттянуть разговор.
Не то, чтобы мне жалко объяснить иностранцу, что значит это чертово слово, но тогда потеряется вся магия прозвища. Да и как тогда я буду дразнить этого засранца?
Он настойчив, стоит на том же месте, а мне становится тяжело пить минералку, ибо еще чуть-чуть, и я начну давиться водой от этого пристального лукавого взгляда.
Я с трудом сглатываю, отмечая довольную ухмылку корейца, и притворно устало посылаю это чудо:
— Тебе еще вещи собирать. Опоздаешь.
— Я уже все собрал. — Тэхен с фирменной улыбкой инкуба облизывает мое лицо довольным взглядом.
— Да ладно?
Я перевожу взгляд левее за неожиданно крупное широкое плечо парня. Из коридора доносятся возгласы суетящихся мемберов. Как и ожидалось, сборы вещей вызвали у мальчишек невероятный ажиотаж и волнения. Не помню, чтобы так же носилась со своим багажом и переживала, что бы такого положить на крайний случай и еще на один крайний-крайний. Так, надо отогнать подальше эти мысли об отсутствии женственности.
Просто разные страны. И менталитет разный.

Из раздумий меня выбила горячая ладонь, беспардонно вытянувшая из моей руки бутылку.
— Ну так что? — как ни в чем ни бывало спрашивает Тэхен, откручивая крышку и делая неторопливый глоток. А во мне вспыхивает странное смущение, перекрываемое раздражением, и я едва ли не цежу сквозь зубы криво на корейском:
— Сколько. Ты. Будешь. Есть. Мои. Вещи?
Парень издает смешок, не сводя с меня хитрых глаз, и отточенным движением в секунду закрывает бутылку. Я даже не поняла, что он сделал — так не закручивают крышки.
— Вещи? — переспрашивает он и отставляет бутылку. Я не понимаю и сильнее хмурю брови, отчего его улыбка расцветает шире, превращаясь в тигриный оскал. — Это не твои вещи. Ты все время берешь Мои вещи.
— И Ёнтана. — Трудно сдержаться и не подколоть в ответ, особенно глядя на то, как парень в момент вытягивается струной. И опять этот взгляд, будто меня хотят придушить собственными руками.

Еще с минуту в повисшей тишине, но под фоновые звуки хаоса из коридора мы сверлим друг друга упрямыми взглядами. Его превосходство «да от меня даже стены плавятся» против моего упрямого «выплавятся обратно!».
Честно говоря, я была уверена, что мужское упрямство начнет набирать новые обороты, и мы тут прирастем к плитке пола, лишь бы выяснить, у кого круче... эти... взгляд. Но я забыла одну важную деталь — передо мной стоит Ким Тэхен. Потому этот засранец довольно улыбается и шагает ко мне, беспардонно сокращая дистанцию.
Хоть расстояние еще оставалось, балансируя на истеричном «это уже слишком», но мне в нос уже ударил приятный аромат парфюма, а глаза начали предательски косить куда-то в район ключиц. Блондин еще как нарочно вырядился в черные шмотки, будто знал.
— Ну так что это такое — твое «вишня»?
Я невольно вздрагиваю, отмечая боковым зрением движение его рук. Но, к счастью, он просто спрятал руки в карманы больших брюк. Бесит. Зачем скрывать фигуру за этими непонятными тряпками? Хотя, пожалуй, пусть уж лучше скрывает... Старая я стала, сердце ни к черту...
— Иди собирайся, — повторяю машинально и пытаюсь проморгаться. Кто разрешил ему так грубо себя вести и оголять ключицы?
— Я уже собрал вещи, — с усмешкой повторяет Тэхен и хитро поджимает губы, проницательно считывая мое замешательство. Так, немедленно взять себя в руки!
— Странно, как это ты еще переводчиком в гугле не воспользовался.
Судя по озадаченным глазам, эта мысль в голову ему еще не приходила. Блондин только приоткрыл губы, как его мысль прервал вбежавший в кухню Чимин. Домашний, растрепанный, с такой тревогой на лице, что тут же захотелось самой уже собрать его вещи, а потом погладить парня по голове, прижать к сердцу и накормить рисовой булочкой.
— А... что вы тут делаете? — Он уставился на нас с Тэхеном, попадая под перекрестный огонь абсолютно разных по настроению глаз.
— Воду пьем. — Мой ответ почему-то стал неожиданностью даже для Вишни, который сразу на меня обернулся. Пару секунд мы смотрим друг на друга одинаково широко распахнутыми глазами, а потом снова переводим взгляд на замершего Чимина.
— Тэхен-а, —наконец обращается он к другу, наплевав на наши странности, — помоги мне собрать вещи. Я уже не знаю, что положить...
— А что ты взял?
— Ну... белье, носки...
Полный чемодан белья и носков? Мне нужна вода.
— Ну ты даешь. Возьми удобную спортивную одежду. И на выход что-нибудь.
— И все?
— Мы на пару дней летим, зачем тебе много?
Что я слышу от этого богемного создания? Ким Тэхен продолжает меня удивлять. Кстати о создании: пока парень занят разговором, я подхватываю бутылку с водой и на цыпочках стараюсь выскользнуть из кухни под разъяснительную лекцию Вишни о том, как надо практично одеваться.
А он забавный. И не особо внимательный порой.

***

Я давно уже сижу на собственном чемодане у порога и, скучающе подперев ладонью щеку, активно жалуюсь подруге в чате на бантановское безобразие.

— «Ну что, вы собрались?»

— «Ты не поверишь...»

Никто не поверит. В это трудно поверить, но здесь это нормально.
Наконец из комнаты выходит Джун, волоча за собой средних размеров чемодан. Ох уж эти селебрити — все на стиле. Даже вон в аэропорт вырядился как на показ мод. Хотя, в сравнении с тем же Хосоком и Тэхеном, лидер одевался всегда очень скромно и в монохромные цвета. Особенно мне понравился тонкий темно-серый балахон, обволакивающий высокую фигуру парня. Не знаю, как девушки из стаффа спокойно смотрят на ребят.
— О, ты уже готова? — Он заметил меня почти сразу, уверенно подошел ближе и отставил багаж к стене. — Как ты?
Видимо, мое лицо выглядит слишком страдальческим. Потушив экран телефона, я выпрямляюсь на импровизированном стуле и запрокидываю голову, уставившись лидеру в лицо. Как же ему идет эта высветленная грива.
— Нормально. У вас осталось десять минут.
Джун обернулся в сторону доносящегося из комнат шума, видимо, прикидывая, когда идти подгонять этих копуш, но с места не сдвинулся: решил дать ребятам еще немного времени.

— Намджун, — вдруг задумчиво окликаю его, отчего парень вновь поворачивает ко мне голову, заинтересованно распахнув глаза. — Почему вы позволяете так с собой обращаться? Там, в аэропорту. Это ведь жестоко.
Меня опять понесло. Память заботливо подкинула злосчастные воспоминания и эти все видео из новостной ленты, в которых ребят буквально давят со всех сторон и загоняют как диких зверей.
— А вдруг однажды вы пострадаете? Ты ведь понимаешь, что однажды все может так безобидно не кончиться? Чимин тому доказательство! Вдруг...
— Эй. - Намджун резко садится и хватает меня за плечи, слегка надавливая на них и заставляя посмотреть ему в глаза. Поймав мой взгляд, он вдруг произносит уверенным обволакивающим голосом: — Мы не маленькие мальчики. И не такие наивные, как тебе может показаться. Мы все видим и знаем. Просто... это не так просто, как кажется со стороны. — Он делает паузу, на секунду отводя взгляд куда-то за мое плечо, но после снова фокусируется на мне. — Не надо нас недооценивать. Мы не безмозглые куклы.
Джун смотрит мне глубоко в глаза, стараясь найти понимание его пламенной речи. Кажется, я должна что-то сказать, убедив парня в том, что я его услышала.
— Я знаю, кто вы такие. Вы не похожи на других.
Он усмехается, явно придавая моему признанию иной смысл.
— Ты нас не знаешь. Никто не знает нас настоящих — только образ.
Но теперь уже пронзительно смотрю я. И перебиваю парня на полуслове:
— Ты людей однажды спас.
Он замирает. Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза, и теперь уже тень осознания на глубине кофейных глаз ищу я.
— Вы создаете лучший мир. Вашу музыку слышит сердце, даже не зная языка и не понимая текст. Ты понимаешь, насколько это важно?
В какой-то момент я осознаю, что сжимаю его большие ладони, но почему-то сейчас это не смущает. Сейчас это важно — держать его за руки как можно крепче. И я подаюсь вперед, вдруг изливая все те мысли, которые давно хотела сказать им лично:
— Вы делаете мир красочнее. Вы спасаете кому-то жизнь. Вы уже нашли смысл. И поэтому с вами не должно ничего случиться. Иначе весь этот мир рухнет.
Джун растроганно поджимает губы, отводит смущенно взгляд, а я чувствую, как его изящные пальцы чуть сильнее сжимают мои ладони.
— В нас нет ничего особенного.
Удивительно, как этот человек может казаться таким родным и особенным. Я склоняю голову, дожидаясь, когда он снова на меня посмотрит.
— Те люди, которые говорят, что в них нет ничего особенного — в итоге и есть самые особенные.
Лидер не выдерживает и смущенно улыбается этой своей очаровательной улыбкой с ямочками. Сложно не улыбнуться в ответ, да еще и не полезть с обнимашками. Это, конечно, может и немного смутило парня, но видимо момент был действительно трогательный, так что оказаться в кольце этих неожиданно сильных длинных рук оказалось крайне приятно.
— Я правда хочу вас защитить. Но не хочу сделать вам хуже. — Мне очень не хочется отлипать от лидера. С ним без видимой причины очень уютно. — Как я могу помочь вам в перелетах?
— Ну, не бить фанатов. — Со смешком говорит он и мягко отстраняется. — Ты же понимаешь, что косяки стаффа ложатся на репутацию группы.
— Айщщ, — выдаю я, как истинный кореец, под усмешку Джуна. — И что же, ничего не остается, кроме как терпеть? И служить живым щитом?
— Вроде того.
Ага, ударили по одной щеке — подставь вторую под летящий коммуникатор с включенной фронталкой.
Но эти люди заставляют верить во все то доброе и человеческое, что есть в нас.
— Вы ж мои бусинки, — неожиданно даже для себя выдаю на родном языке, попутно поглаживая лидера по плечам, а после вновь лезу обниматься. На этот раз парень смущается сильнее и, посмеиваясь, пытается вывернуться из моего цепкого захвата.
— Что ты делаешь?
Меня таким смутить сложнее — это не Вишня с ворохом неожиданных мыслей в голове.
— Что? Я — стафф. Мне можно.
— Это кто сказал?
— Я.
Не больно-то он и сопротивляется. Мы одинаково неловко посмеиваемся, поспешно отстраняясь друг от друга, и, дабы сменить тему, я акцентирую внимание на том, что время уже вышло, и пора сгонять всех к фургону. Кто не успел — что ж, полетит без лишней пары сменного белья. Да, Чимин?

Ехать мне пришлось в одном фургоне с группой, и это оказалось крайне сложно: мне нужно было старательно отворачиваться к окну, чтобы мою ехидную усмешку не было видно ребятам. Ибо напротив сидел Тэхен и с крайне сосредоточенным лицом на очень ломаном языке пытался задать гугл-переводчику слово «вишня».