Делириум.

Глава 12.

— Серьезно, Драко, если каждое похмелье будет так на тебя влиять, то тебе придется бросить пить, — поддел друга Тео, кроша слоеное тесто на стол.

— И все равно я выгляжу лучше, чем ты когда-либо сможешь, — он сделал попытку улыбнуться, но вышла, скорее, какая-то гримаса.

— О, ты ранил в самое сердце! — Нотт закатил зрачки и, откинув голову, приложил руку к груди в драматическом жесте.

Малфой потер глаза и окончательно отодвинул овсянку, перестав насиловать кашу. Ясно было, что аппетита сегодня ждать не придется. После вчерашней ночи тело саднило, но даже близко не так, как могло бы. Если бы не Грейнджер. Он был уверен, что бредил, думая, что она была у него в комнате. Это было что-то на грани невозможного. Но проснувшись утром и обнаружив чашку с недопитым зельем на тумбочке, его уверенность пошатнулась. Драко помнил, что говорил ей что-то, но весь вчерашний вечер стерся в кляксу, и было практически невозможно различить настоящие события и выдуманные под действием отвара.

Раны затягивались быстрее положенного, что говорило о том, что гриффиндорка постаралась на славу. Черт, теперь он ей должен. Странная злость проснулась в нем. Он ненавидел тот факт, что она помогла ему, опять полезла, когда не просили. Ее забота укутывала, как одеяло, проникая под кожу и заштопывая порезы лучше всякого снадобья. Он ненавидел то, что Грейнджер посмела зайти к нему в спальню почти так же сильно, как то, что она не осталась там. Та пара часов, которые он проспал, были наполнены постоянной ноющей болью. Мерлин, это какое-то безумие, но Драко был уверен, что, сидя в гостиной, слушая ее обеспокоенное дыхание, ему было легче. Чертова Грейнджер.

Заспанный Блейз еле тащился к слизеринскому столу, провожая недовольным взглядом бегающих первокурсников.

— Никто не видел Старосту, который должен регулировать поведение мелких? — спросил Забини, присаживаясь и нарочито не переводя взгляд на него. — О, Драко, ты здесь, а так сразу и не скажешь.