Only once ( NC-17 )

Часть 1

  — Ты такой веселый!

ЮнА стойко молчит, не принимая участие в оживленной беседе. Сорвется, накричит, сдаст свои тайные желания. К черту. Ей это не нужно. Поэтому молчит. Боится, что голос ее будет похож на змеиное шипение. Потому что, какого черта, Ким Тэхен? Кан зла, очень зла. У нее кровь вскипает под кожей, вены набухают, и сердце крошит в пыль ребра.

— Тэхен-а, расскажи что-нибудь еще!

Она готова придушить обладательницу этого писклявого голоса. Им весело, конечно. Отдыхают в холле, общаются, смеются. Правильно, они же приехали с классом на остров Чеджу именно для этого. Школа закончилась, дальше — взрослая жизнь. Они разбредутся по миру и, возможно, никогда больше не встретятся. Но Юне не до веселья. Потому что последний шанс. Уже завтра обратно домой, в Тэгу. А потом разные дороги.

ЮнА мысленно выбрасывает в море каждую одноклассницу, они мешают, липнут к Тэхену. Он же душа компании, со всеми приветлив и дружелюбен. Не будь его на этом гребаном курорте, Юны бы тоже не было здесь. Она сидит на этом кожаном диване только ради него.

Господи.

Пора заняться этим сукиным сыном, ужом пробравшимся под кожу. Устроился там, как дома. У Юны одержимость. Болезнь, от которой нет лекарства.

На самом деле девушка заболела не сразу. Когда Тэхен перевёлся в их школу в начале последнего года, и он переступил порог класса, у нее появились лишь первые симптомы. Учащенное сердцебиение. Мокрые ладошки. И нехватка воздуха после взгляда на его блядские пухлые губы.

У Юны тогда был парень, милый, добрый Чон Чонгук. Она запрещала себе смотреть на других, ей не особо и хотелось. Только Ким Тэхену она уделяла шестьдесят секунд в день. Вглядывалась, впивалась, запоминала.

А потом его идеальное лицо в ее голове, пока она дугой выгибалась под Чонгуком, принимая его в себя, прикусывала губу до крови, чтобы не выстонать чужое имя. И потом что-то сломалось между ними. И еще через время чонгуково «больше не люблю». Они расстались тихо, мирно, без криков, споров и прощального секса.

Ей и сейчас не больно. Она благодарна за опыт и приятные воспоминания.

Но...

Полная чехарда. Ее жизнь превратилась в вакханалию. ЮнА упала в Ким Тэхена и до сих пор не выбралась.


Жадный вдох. Будто ныряла на глубину.

Она откидывается на спинку кожаного диванчика, сжимая смартфон в руке, лениво ползет взглядом по плитке на полу. Поднимается по его ногам, цепляется взглядом за бедра, обтянутые синими короткими шортами, мысленно льнет к светло-серой рубашке, первые две пуговицы которой не застегнуты. Под ней нежная персиковая кожа. И услада для глаз и души. Сползшая ткань красиво выделяет острые ключицы, об которые точно можно порезаться. Кажется, ЮнА уже. Сердце кровоточит. Рана глубока, наскоро заштопана.

Ей так стыдно, ведь она всегда была приличной девочкой. Но как тут устоять, когда предмет ее воздыхания, медленно прикрывая глаза, облизывает нижнюю губу, высовывая влажный язык, который отлично бы смотрелся на ее коже.

Дыши.

Но живот крутит.

Потому что она хочет его до боли.

Хочет, мать его, хочет.

После расставания с Чонгуком она спала с другими, но не помогало. Похожая внешность. Голос. Неважно. Ничего не выходило.

Жажда не проходит, а только усиливается.

А она хочет это прекратить.

Потому что не такая.

Не хочет зависеть, не хочет быть одержимой.

И ЮнА почти стонет, прикусывая щеку изнутри, слыша его долгое «а-а-а». Ей пофиг на их беседу. Ей не пофиг на Ким Тэхена.

Боже-е-е. Его голос невозможно слушать.

Держись, Кан ЮнА.

Он поступает в Сеул, а девушка остается в Тэгу.

Сегодня ее последний шанс утолить голод.

Телефон вибрирует несколько раз, и Кан открывает мессенджер. Ей пишет лучшая подруга.

[sooyoung0210]
Я тебе говорю
Переспи
И отпустит

[youryoona]
Я не готова

[sooyoung0210]
Будь смелее
Все ты готова
Я серьезно

ЮнА сжимает телефон и глубоко дышит. У нее всё продумано, но одна невинная ее частичка всё перекрывает и не дает действовать.

Она давится слюной, закашлявшись, когда встречается взглядом с Тэхеном, он задерживает взгляд карамельных глаз на секунду дольше, чем положено. И у Кан сердце о пятки бьется, в конвульсиях дергается. А внизу живота всё сводит сладко.

[youryoona]
Блять
Он посмотрел на меня
Не могу уже

[sooyoung0210]
ПЕРЕСПИТЕ
Все, пока
Завтра жду подробностей

Да, лучшая подруга всегда поддержит. И девушка неопределенно фыркает, блокируя телефон.

ЮнА следит за парнем, его плавными движениями, блестящими глазами, манящими губами. Прислушивается к томному голосу, выделяющимся среди остальных.

Ладно, окей.

Всего один раз.

А потом ее отпустит.

Болезнь пройдет.


Она выжидает у себя в номере. Пьет из припрятанной с вечера бутылки соджу. Для храбрости. Чтобы раскрепостится. Морщится после нескольких гладков. Горло обжигает, но в теле сразу легкость такая, что летать хочется. И мысли о том, что ей всё по плечу.

Жизнь одна, воспользуйся ей по максимуму.

Ей везло.

По счастливому стечению обстоятельств в номере Тэхена сломался утюг, и он приходил к Юне и Чеён, ее соседке, чтобы погладить футболку, которую потом тут же надел, а рубашку с себя снял и оставил на дверной ручке. Он куда-то срочно спешил и обещал забрать ее позже.

И позже, кажется, наступило.

Со стуком поставив бутылку на кофейный столик, ЮнА взяла приятную на ощупь белую рубашку и нахально улыбнулась.

Миссия будет выполнена.



Он открывает почти сразу.

Время за полночь. Тэхен не спит, но готовится ко сну, судя по его внешнему виду. Стоит босой, в серых спортивных штанах и белой безразмерной футболке, потирая полотенцем влажные после душа волосы. Капли стекают с потемневших волос на лоб, бегут по шее, скрываясь за воротом футболки.

Такой домашний и безумно соблазнительный.
ЮнА прямо у порога готова ноги раздвинуть, лишь бы он взял ее поскорее.
Потому что человек не может быть настолько совершенным.

Он удивленно приподнимает брови и задает немой вопрос, замирая у порога.

— Я принесла твою рубашку, — спокойно говорит она, старается спокойно говорить, а у самой голос дрожит, как у течной сучки.

Открывает дверь шире, приглашает жестом внутрь. А ЮнА с радостью.

— Где Чимин? — вдруг спохватывается, оборачиваясь на Тэхена, вешающего полотенце на спинку стула. Девушка видела, как парень покидал отель, но сколько именно его не будет, она не знала.

— Уехал в клуб, — тянет Ким, медленно обходя девушку, а она носом тянется за ароматным шлейфом, оставшимся после него. У него гель для душа с запахом вишни. Умереть можно от блаженства. И что-то внутри Юны, действительно, умирает.

Тэхен садится на кровать, откидываясь на руки, а после продолжает:

— Раньше десяти утра он возвращаться не планирует.

— Понятно.

Супер. Классно.

— Рубашку собираешься вернуть?

— Да, конечно, — ее тонкие пальцы тянутся к пуговицам, расстегивают одну за одной. Две. Три. Четыре.

Мягкая ткань спускается с плеч и падает к согнутым локтям. Тэхен молчит. Тэхен наблюдает. И взгляд его чернеет. Душит ее, душит.

Девушка протягивает ему вещицу, оставаясь в тонком кружевном бюстгальтере и черных в зеленый горошек пижамных штанах.

— Ты пришла только ради этого? — интересуется Ким, оценивая женственную фигурку Кан. Округлые плечи, красивую грудь, плоский, но мягкий животик. В его зрачках плещется удовлетворение, и он прикусывает губу.

— Нет.

— Чего ты хочешь?

Рубашка отбрасывается к полотенцу, и Тэхен подходит к девушке, возвышаясь над ней. Глаза в глаза.

— Ты знаешь.

— Скажи это.

Он играется, издевается над ней.

Что она хочет?

Заняться любовью, сексом? Потрахаться?

Алкоголь постепенно выветривается, и всё кажется смущающим. ЮнА тушуется, медлит с ответом, но Тэхен опережает ее.

Спрашивает:

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя?

— Да.

— Повтори.

Падать глубже некуда.

Поэтому...

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

Она усмехается, ей мысленно хочется добавить «господин».

А потом буря из эмоций.

Его рот обрушивается на её, не задавая никаких больше вопросов, жадно цепляется в девичьи губы, покусывает, посасывает, глушит стоны.

ЮнА подается вперед, вставая на цыпочки для удобства, одной рукой хватается за плечо, пальцами второй зарывается в его влажные после душа волосы. Дико. Дико. Дико.

Тэхен сжимает кожу на ее талии до красных следов, соскребает ногтями всю оставшуюся робость. Ведет рукой по позвоночнику, вниз, под резинку штанов. Проникает под ткань трусиков, сжимая ягодицу, и она стонет гортанно, выгибаясь.

Дальше — больше.

Языком проходится по её уже влажным губам, запоминая их на вкус. Такие сладкие и манящие, вкусные...

Отрывается на несколько секунд, чтобы стянуть футболку. Быть ближе, ближе, ближе...

Присасывается ртом к шее, оставляя красноватое пятнышко, и рычит, шлепая девушку по заднице.

Юне мало, слишком мало, и она снова тянется за поцелуем, вслепую развязывая шнурки на штанах Тэхена.

Парень с напором разворачивает ее и бросает на кровать, наваливаясь следом. Придавливает ее телом, заставляя почувствовать приятную тяжесть. Трется пахом о ее бедро, давая намек на готовность.

Из груди Юны вырывается рванный стон, шепчет:

— Быстрее.

Ждать нет сил.

Тэхен наклоняется, его язык проскальзывает в приоткрытый рот, углубляя поцелуй. Долгий. Страстный. Возбуждающий. ЮнА незамедлительно обхватывает шею Кима, притягивая ближе. Ещё ближе, пока это возможно. С лёгкостью закидывает ноги на его талию так, чтобы его вставший член упирался прямо ей между ног. Даже сквозь одежду слишком жарко.

Его руки без стеснения блуждают по ее телу: груди, животу, бедрах.

Молодые люди отрываются друг от друга только тогда, когда обоими становится не хватать воздуха. Дыхание сбито напрочь. Сердца стучат как бешеные, отбивая неровный ритм где-то у горла. Без слов отстраняются, чтобы снять оставшуюся одежду. Штаны Юны летят куда-то на пол, следом за ними черный лифчик. Тэхен сразу предстает обнаженным: под домашними штанам не оказывается белья.

И ЮнА не в силах оторвать глаз. Его тело до головокружения прекрасно. Ей хочется поцеловать каждый миллиметр его кожи. И она подается, целует его скулы, вылизывает шею, кусает ключицы, с наслаждением выслушивая тихие басистые стоны.

Тэхен мягко поглаживает ее грудь, перебирает в пальцах бусинки сосков, а после укладывает девушку на постель, подкладывает под поясницу подушку и приказывает снять трусики. Пока ЮнА делает это, приподнимая ягодицы, Тэхен достает из тумбочки тюбик смазки и контрацептивы.

Когда девушка предстает полностью открытой, он раскатывает презерватив по всей длине и, размазывая смазку, начинает ласкать себя, тихонько надрачивая. Завораживающая картина. Самое настоящее произведение искусства.

Они изучают друг друга. Неспеша. С удовольствием.

Ким целует ее в губы, ведет рукой по внутренней стороне бедра, гладит складочки, чувствует, что готова.

Его глаза затуманены, он смотрит пьяно, мутно, непонятно.

— Ты трахнешь меня, или мы будем все-таки заниматься любовью? — издевается ЮнА, откидывая черные волосы с лица, улыбается так, что появляются ямочки. А это смертельное оружие.

Тэхен оттягивает ее губу, затыкая, и приставляет круглую головку к влажному входу. Она сжимает его внутри себя. И оба стонут. Одновременно. В унисон. Он — ей в висок, а она — в его грудь.

Простые движение. Сначала медленные. Не до конца. Потом быстрее. Быстрее. Быстрее.

Широкие ладони на узкой талии.

Черные волосы распластавшиеся на простыне.

Грудь покачивающаяся в такт толчкам.

Сильнее. Член входит глубже с характерным хлюпаньем, чаще, резче. Последние самые глубокие, тягучие. Содрогание бедер, выгнутая спина, заломанные руки, вскрик. У Юны вселенные лопаются перед глазами и галактики меняются. Она просто расслабляется, чувствуя, как Тэхен с хрипом кончает следом. А потом падает рядом, стягивая использованный презерватив.

Они молчат, стараясь отдышаться. Прийти в себя.

И ЮнА уверяет себя, что ей стало лучше. Хорошо. Как прежде. Она удовлетворила свой женский голод, больше не больна.

Тэхен прижимается к ее боку, ведет носом по виску и обжигает горячим дыханием.

— Утром поговорим.

Она кивает.


Но утром они не говорят.

Девушка осторожно убирает руку парня со своего живота, когда он засыпает, собирает одежду по комнате, одевается, потом секунду думает и обратно накидывает рубашку. Тихо покидает номер.


Всего один раз.

Перед тысячей...