Все в порядке, я просто болен Чон Хосоком.

Забытая кофейня

  Решающей каплей в чаше весов "отправить" стало то, что Хосок вряд ли сможет прийти. Работа.

Все же, Юнги вряд ли так просто сможет отпустить эту ситуацию, но ему грело душу то, что он, как бы, делает все, хотя, глубоко в подсознании, понимает, что почти ничего не предпринимает.

Еще одна вещь, в которой он себе никогда не признается: он боится. Безумно боится своих чувств к Хосоку. Нет, стадию обращения внимание на мнение общества он прошел и довольно давно. Просто... Боится потерять, хотя, по сути, уже потерял.

В стадии тяжелого похмелья довольно сложно собраться с мыслями, не говоря уже о том, чтобы собраться в принципе. Юнги и так на ходячее недоразумение похож, если не сказать на труп, но теперь все совсем ужасно: недосып; красные, налитые кровью, глаза; короткая дрожь в руках и еще большая бледность. Кто бы мог подумать, что он может выглядеть так хреново. Тонны косметики больше нет, мешки под глазами открываются во всей своей красе, хронический, усугубленный затянувшейся попойкой, недосып дает о себе знать.

Что ж, от работы айдолом есть плюс: учишься терпеть весь пиздец собственной жизни и просто идешь и делаешь то, что должен.

Шикарные афоризмы в виде трехэтажных матов сыпались на то, что выглядело или стояло не так, словом, на все. Заявленных в смс 20-ти минут едва хватило на сборы, но вот, вечно недовольный, усталый и ненавидящий весь мир, Мин Юнги вышел из квартиры своего знакомого, куда пришел вчера, сам не помня, как, и направился к Центральному парку. Солнце мерзко резало, делая и без того узкие, глаза почти линиями. Отвратительно - мысленно подытожил Мин, приближаясь к задним воротам.

-Блять, - тихо констатировал Юнги, потому что Хосок все таки пришел.

-Расскажи мне, что я вчера говорил, - прямо, скорее приказывает, чем просит, Мин безо всякого приветствия.

-И тебе доброго утра, хотя, не думаю, что оно для тебя такое,-игнорирует его Хосок.

-По пьяни звонишь бывшим, как это по-женски, Юнги-я, - мерзко хохочет Чон, за что его шансы на самую мучительную смерть в истории поднимаются со 100-а процентов до 120-ти.

-Да пошел ты,-устало парирует Мин, словно Хосок - самый глупый человек во вселенной, не заслуживающий даже нормальной злости.

На самом деле Юнги такой тон давался невероятно сложно. Сердце болело каждым осколком, саднило в самой душе. Отвратительное состояние, с которым даже близко не сравнится ни одно похмелье, но сейчас можно мысленно оправдать себя именно им и не париться.

-Куда на этот раз идти? - все не унимался его собеседник.

-Мне ли не насрать?

Каждый скрывает эмоции как может: кто-то за стебом и широкой улыбкой, кто-то за похуизмом. Но, разве это поможет, когда знаешь человека от и до, когда буквально чувствуешь каждую его мысль. Такая проблема преследует как Юнги, так и Хосока, только вот не все так просто: никто не хочет этого признавать. На самом деле, в их жизнях огромное количество вещей, которые они не хотят признавать, чем делают друг другу только больнее.

-Разве? Ладно, может, перестанешь пугать народ, и куда-нибудь сядем, где потише?

-Ты тоже уволился?

-Нет, с чего ты взял?

-Тогда откуда у тебя столько свободного времени.

-У каждого свои тузы в рукаве, - под тузами Хосок подразумевал проданную душу и огромную кучу всего наобещанного, чтобы его прикрыли. Вряд ли он сможет себе объяснить, почему делает это. Однако, для всех, кто его знает, ответ очевиден. Для всех, кроме Юнги.

Глупо было бы идти в любое кафе неподалеку, ни одно из них не пустовало бы, поэтому пришлось тратить лишних полчаса на поиск забытой всеми кофейни. Парни наткнулись на нее случайно: Юнги зацепил рукавом знак и счел это неким "посылом свыше" правда, от матов это своего рода вывеску не спасло.

Внутри не было никого от слова совсем, только барриста, парень лет 18-ти, и то с натяжкой.

-Теперь, надеюсь, доволен, и я больше никого не пугаю своим видом, - по-настоящему раздражался Юнги.

-Вернуться не хочешь? - все это звучало бы как забота друга, если бы не мерзкая интонация

-Нахуй иди.

-Не моя специальность, сладкий.

-Я дважды повторять не стану.

-Мне и с первого было похер, - снова хохотнул Хосок, от чего уже самому Юнги захотелось удавиться.

-Хватит парить мне мозг, - договорить Мин не успел, потому что подошел тот самый парнишка из-за импровизированной барной стойки, чтобы принять заказ.

-Мне эспрессо, а этому куску пессимизма латте с двойным сахаром и аспиринку, если можно - солнечно улыбаясь официанту, сделал заказ Хосок, чем еще больше выводил Юнги.

-А ты помнишь, кусок оптимизма.

-Я за ним четыре раза в два часа ночи ездил, как думаешь?

-Никак не думаю. И вообще, давай ближе к делу.

-Я вырвал пару часиков на отдых, какие дела? - строил из себя Чон смазливую невинность.

-Ты не бессмертный, Чон Хосок, помни об этом.

Парировать он не успел, принесли заказ. К великому разочарованию Юнги, был только кофе.

-Это сколько же ты выпил, что swag всея BTS растаял и ты такое нес? - все больше подогревал Хосок Юнги, абсолютно спокойно и самодовольно попивая кофе.

-Ну и что же я нес? - без своей выдержки, заработанной годами, Мин бы сейчас скрипел зубами, но, вместо этого, он так же спокойно и уверенно пьет свое латте.

-Всякое, - неопределенно тянет его собеседник.

-Поконкретнее, желательно с примерами, - не теряя лица парирует Юнги, потому что посылать на окологеникологический термин в который раз уже как-то не очень.

-Ну, начиная с "Хоби-оппа" и заканчивая слезными признаниями в любви, - пряча улыбку за чашкой, ответил Чон.

-Врать научись, - абсолютно блефуя, проговаривает Мин. Он почти уверен, что не мог такого сказать, в нормальном состоянии не мог, а вот под "туевой хучей" алкоголя.. Отсюда и пошли сомнения, которые он, к слову, мастерски скрывал, на столько, что на пару минут Чон подумал, что зря начал врать.

-Что еще? - деловитый тон очень даже неплохо скрывал волнение.

-Прямо все рассказывать, - Чон сверкнул глазами, показательно облизывая зубы, якобы собирая кофейный налет, на что Юнги закатил глаза, хотя это было сделано , чтобы не было соблазна пялиться.

-Давай быстрее.

-Точно все? - кружка с так и недопитым кофе была поставлена на столик, а Хосок придвинулся очень близко, опираясь локтями на столешницу. - И тихие стоны от секса по телефону и блядскую мольбу приехать? - пока Мин переваривал полученную информацию, Чон вернулся в прежнее положение и довольно наблюдал последствия.

Мин резко поставил свою чашку и встал.

-Я знал, что в твоих словах есть подвох, но чтобы ты рассказывал свои сексуальные фантазии, портя мне психику. Да пошел ты, - даже не слушая ответа, Юнги вышел из кафе и направился куда угодно, только бы подальше, ненависть и обида заполняли его, а гнев приправлял все это, помогая скрывать боль.

Хосок бросил деньги на барную стойку и выбежал вслед за своим(?) куском пессимизма, так и не услышав, что оставил слишком много. Нагнать Юнги не составило большого труда, как и развернуть его к себе лицом.

-Я, кажется, уже сказал, куда тебе идти... - начал было возмущаться Мин, но ему не позволили закончить. Чон прижал его к стене и поцеловал. Поцеловал так, как целовал в самый первый раз, осторожно, но уверенно, ни капли не колеблясь, прямо в губы. Отстранившись, он получил сильную пощечину. Звук удара еще звенел в воздухе, когда губы Юнги снова поймали Хосока.

-Пожалуй, я попробую латте, или ты и правда сахар? - тепло улыбаясь, проговорил Чон, освободившись из плена чужих губ. Юнги облокотился о стену и чуть откинул голову улыбаясь:

-Придурок.

-Зато какой.