Кейн: Искажённая. #Wattys2018

Глава 20

Я сижу и разглядываю фото. Все запуталось ещё больше. Я не помню, чтобы у меня была сестра-близнец. Теперь я вообще ничего не знаю о себе. Одно мне ясно — ребёнок в капсуле это та самая сволочь, что убивает всех знакомых и близких мне людей. Есть шанс, что Крамолов ещё жив, и мы должны добраться до него раньше убийцы.

Так, ладно, надо взять себя в руки. Ещё успеется. Из комнаты выходит Дмитрий. Его лицо не выражает ничего. Пустота. Опущенные окровавленные руки обессиленно спадают вниз. Следом появляется Макс. На щеке размазана капля крови, ещё свежей. Как и Дмитрий, он молча следует в ванную. На кухне все утихли. Даже Виктор, играющий со шнурками на куртке Мирты, невольно замер. По телу пронеслась неистовая неуправляемая дрожь. Саид мертв. Мы не ладили, но теперь мне его правда будет не хватать.

— Похороним его вместе со всеми, — обронил Дмитрий, проходя мимо. От него веет печалью и опустошенностью. Я даже представить не могу, каково это — не суметь спасти человека, когда его жизнь полностью зависит от тебя?

Сегодня скорбный день. Через час мы пойдём на похороны. Чёрной одежды у меня не было, и Дмитрий одолжил мне свою рубашку. Я стою у зеркала, завязывая волосы в хвост, но не смотрю в него, боясь увидеть что-то ужасное. Умываю лицо холодной водой, чтобы успокоиться. Это мои первые похороны. Нервная дрожь стала для меня естественным спутником эмоций, вроде страха. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом со своим отражением. На мгновение я увидела Коловерос вместо себя. Сердце сжалось, и я в ужасе отпрянула, хватаясь за эмалированную ванну. С силой сжимая пальцы протеза, я не могу найти опору. С края ванны посыпались бутылочки с шампунями и мылом. Спиной врезаюсь в стену. Я чувствую, как крик нарастает в горле. Перед взглядом все ещё мельтешит это озлобленное искажённое лицо со смертельной ухмылкой.

В ванную кто-то входит и зовёт меня. Не могу ничего понять.

— Селена! — меня грубо тряхнули за плечи. И я выхожу из ступора.

— Да, я... я здесь, — мямлю я и нахожу хмурое лицо Дмитрия.

— Как ты себя чувствуешь? — тёплые руки не отпускают меня, но и не держат насильно. Дмитрий касается моего лба. — Можешь остаться.

— Все, нормально, — улыбаюсь я. — Я пойду со всеми.

— Ты уверена? Выглядишь уставшей.

— Да, — как можно тверже отвечаю я. Дмитрий помогает подняться. — Идём.

Но я не могу заставить себя сдвинуться с места. Дмитрий заметил мою нерешительность. Он притягивает меня к себе, поглаживая по позвоночнику. Тяжело вздыхаю, пьянея от аромата одеколона с нотками бергамота и цитрусовых. Именно этот аромат я почувствовала как только очнулась в лесу. Тогда мы впервые встретились. Я не верила Дмитрию. Но теперь все изменилось. Он стал ещё одной моей опорой как и Виктор. Я не смогу жить, если кто-то из них исчезнет.

Кладбище не выглядит старым, но и новым его тоже не назовёшь. Здесь нет имён, камней с эпитафиями и прочее. "Братская могила"-, напомнил подходящее слово мой разум. Только один большой крест на каждом неогороженном участке.

Ветер пробился под рубашку. И теперь меня трясёт не только от нервов, но и от холода. Гроб уже спустили, осталось только попрощаться. Берём по горсти земли, намокшей от моросящего дождя. Дмитрий и Макс уже попрощались, остались мы с Аланом. Мы не родственники, и даже не друзья покойному, но все же. Приближаюсь к краю могилы, поднимая руку над ямой. Я не могу подобрать нужные слова.

— Будь у нас больше времени, мы бы сдружились, — шваркаю носом. — Я многим обязана ТЕБЕ, Саид. Я постараюсь оправдать то, ради чего ты отдал силы и жизнь. Это не будет напрасным. Спасибо тебе, — разжимаю ладонь. Чёрная ледяная земля глухо ударяется о крышку гроба.

За мной следует Алан. Он долго стоит у края и смотрит вниз. Но спустя несколько минут возвращается к нам. Дмитрий в стороне разговаривает с какой-то женщиной восточной внешности. Она придерживает вцепившуюся в её длинную черную юбку маленькую девочку. Тёмные крохотные глазки бегло все разглядывают, в них нет ни капли радости, только грусть. Знает ли этот маленький человечек, что папа больше не придёт домой?

Невольно навернулись слезы. Я вспомнила свой Бальзак. Там почти каждый день дети становились сиротами. Каждый день погибали люди, и это до сих пор неизменно.