KOSHKAWEN- Внеплановая практика

17)Шелковые ленты. Часть3

     Читай меня между строк. Ищи среди осенних желтых листьев. Забывай стремительно, безвозвратно. Не пытайся вернуть, меня нет рядом. С тобой лишь мои тень, голос, частичка сердца… Никогда не избавиться от царапин на теле, от шрамов на душе исковерканной, не стереть чужие грязные следы. И я не рядом. Далеко от тебя, даже если, кажется, что ты ощущаешь мое дыхание на коже… Я далеко. Я запредельно недосягаема. Безвозвратно утеряна, забыта в наших воспоминаниях, растворена в буднях. Никогда не вернуть. Навсегда в твоей памяти…

      Я не видела снов. Едва закрыв глаза, я чувствовала, что лечу в бездну. Падаю в какую-то бездонную яму обреченно и уже без страха. Под ногами темнота, плечи ласкают холодные ладони мрака. Неизвестность. Это чувство преследовало меня даже во сне. Не покидало ни на минуту, не давая малейшей надежды на передышку. Я яростно хваталась за воздух, пытаясь обрести равновесие, но что-то тянуло меня вниз, увлекая все глубже. Даже дышать стало нечем. Кто-то держал меня за горло, периодически сильно сжимая, отчего жалкие глотки воздуха разрывали легкие болью.
      Так и проснулась: откашливаясь, хватаясь рукой за горло, пытаясь убедиться в том, что мне не мешают чужие руки. Лихорадочно осмотрелась — я одна в комнате. Страх волной прошелся по телу, скользнул по коже, обжигая, навевая спонтанные мысли. Он ушел?! Все понял, по глазам увидел и ушел…
— Дань?.. — хрипло прошептала я, но не ничего не услышала в ответ.
      Поднявшись с комканых простыней, поморщившись от бликов солнечных лучей, я натянула на себя первую попавшуюся под руки рубашку Левина, наспех пригладила волосы и распахнула полуприкрытые двери комнаты. В коридоре было тихо. Мне показалось, что я одна в этой квартире. Мгновенно стало неуютно, пусто внутри, в висках спазматически больно застучало. Совершенно не зная планировки квартиры, я машинально пошла вперед, распахнув первую попавшуюся дверь и оказавшись в просторной и светлой кухне.
— Проснулась? А я так старался не шуметь… — улыбнулся Даня, обернувшись ко мне с кружкой ароматного кофе в руках.
      В одних джинсах, с немного взлохмаченными волосами, но явно счастливый, он выглядел совсем молоденьким пацаном сейчас. Едва не расплакавшись с порога оттого, что увидела его здесь, что он не ушел, что все в порядке, я поспешно моргнула несколько раз и ответно улыбнулась.
— Кофе? — спросил он, протянув мне кружку, но я проигнорировала жест, обвив его шею руками и легко коснувшись его губ своими.
— Доброе утро, — прошептала я, сильнее прижавшись к нему и ощутив на талии и спине его руки. — Я так скучала…
— Я ушел из спальни всего полчаса назад…
— Я жутко скучала… — повторила я, заглядывая в его глубокие глаза, пронизанные в эту минуту тоской и заботой одновременно.
      Сейчас я говорила не об этих жалких минутах разлуки и даже не об этой ночи. Я говорила обо всем том времени, что не могла быть с ним рядом, не могла вот касаться его, целовать, говорить с ним. Он понял это. Сжал меня в объятиях, отставив горячую кружку в сторону, зарылся лицом в волосы, вдыхая мой запах.
— Никогда больше тебя не оставлю, — прошептал он, касаясь губами моей шеи, отчего по коже пробежали мурашки. — Обещаю, никогда больше…
      Он говорил так, что хотелось верить. Он говорил то, во что хотелось бы верить. И сейчас я верила в эту сказку, в этот интимный миг откровения наших чувств. Не хотелось думать о будущем. Не хотелось думать о том, что для него это какое-то новое начало наших отношений, а для меня конец… Тупик. Тупик, в углу которого оказалась я, а теперь тяну и его за собой. Слезы наворачивались от осознания собственной беспомощности. Но сейчас я не должна плакать. Не могу позволить себе испортить этот такой крохотный момент нашего счастья.
— Я люблю тебя, знаешь? — мельком смахнув застывшие в уголках глаз слезы, я снова встретилась взглядом с Даней.
— Узнал об этом еще года три назад, — воспринимает мой вопрос в шутку, улыбаясь и отстраняя ладонью от моего лица непослушные пряди волос, дотрагиваясь щеки нежным и обжигающим касанием.
— Хочу, чтобы ты всегда помнил об этом, — черт, как трудно выдержать удар его внимательных глаз, как сложно сдержаться и не разреветься навзрыд, умоляя его о помощи, оказать которую он будет не в силах. — Чтобы не случилось, помни, что я очень тебя люблю…
— Что за слезоточивые разговоры, Ярославцева? — рывком подняв меня в воздух, Даня усадил меня на столешницу, стоящую прямо за моей спиной. — Все позади. Ты здесь. Ты рядом. И я не хочу помнить о том, что ты меня любишь. Я хочу, чтобы ты доказывала мне это. Каждый день, каждую минуту, секунду.
      Оказавшись немного выше, чем он, я еще несколько секунд смотрю в его глаза сверху вниз, читая в них бесконечное доверие. Доверие, от которого мне становилось плохо, которое уничтожало меня изнутри, потому что не могу ответить ему настолько же неподдельной искренностью. Действительно, слова — ничто. Все мои разговоры о безграничной любви к нему меркнут, оттого что мне приходится скрывать. Действия. Важны лишь действия, поступки. Мои поступки когда-нибудь разрушат нас обоих, уничтожат «нас», оставив только «я» и «он». Рано или поздно это произойдет, но пока мы вместе. Мы рядом. И я так хочу доказать ему, что для меня это также важно, как и для него. Нужно. Необходимо.
      Никну к нему, тянусь к губам и тут же ощущаю их сладостный плен. Его обжигающий поцелуй перекрывает воздух, стирает все мысли в секунду, молниеносно. Пропадает и «вчера», и «сегодня». Остается лишь «сейчас» — один миг, одна секунда, растянувшаяся на вечность, на целое столетие.
— Кажется, тебе придется варить кофе снова, — смеюсь я, когда Даня на мгновенье отрывается от моих губ. — Этот, по-моему, совсем остыл.
— Черт с этим кофе! — неожиданно Даня подхватывает меня на руки, вынося из кухни. — Теперь остыть нужно мне.