Спасти скромного и параноидального актёра второго плана [Быстрая трансмиграция]

Глава 43 2.6 «Поместье Роуз»

"...Пожалуйста, войдите."

После краткого момента напряженности старый граф изо всех сил старался сохранить внешнее спокойствие.Этикет, запечатленный в его костях, позволял ему сохранять серьезность и торжественность.

Хотя только он знал, как грубо билось в эту минуту его сердце в груди.

Он молча пригласил блондинистого молодого человека перед ним в комнату.Как и в тех отвратительных фантазиях вчера, белокурый и голубоглазый молодой человек вошел без каких-либо предосторожностей.

Красивый молодой человек слегка сдержанно сидел на диванном кресле, где он часто сидел и читал, Его ясные голубые глаза были наполнены невинным и чистым светом ребенка.

Ангельский и чистый.

Полная противоположность такому пожилому человеку, как он, у которого грязные мысли.

Как и ранее молодой человек написал в записке, он пришел сюда, чтобы войти в секретную библиотеку.

И его, казалось, не испугали паникерские слова, которые старый граф написал в своем предыдущем ответе.

Даже общаясь с ним лицом к лицу, этот чрезвычайно красивый молодой человек не выказывал и следа страха, вместо этого он демонстрировал чрезвычайно милую улыбку, а его голос был полон ожидания.

Ни в одной его просьбе невозможно было отказать.

«...Интересно, сможешь ли ты согласиться на мою просьбу?»

Видя, что старый граф долгое время не отвечал, голос светловолосого юноши прозвучал немного тревожно, и беспокойство разлилось в его синих зрачках.

Старый граф тупо посмотрел в ясные голубые глаза Цзю Шу и внезапно сжал пальцы на трости, как будто хотел немедленно согласиться, но его горло было настолько пересохшим, что он не мог издать ни звука.

Адамово яблоко, спрятанное его воротником, бесшумно перекатилось, и по какой-то неизвестной причине он внезапно довольно смущенно избежал взгляда Цзю Шу.

Потому что теперь все слишком похоже на картину в предыдущей фантазии старого графа.

В своей фантазии этот хрупкий и невежественный молодой человек выглядел так, будто вот-вот заплачет от своего безразличия, а голос его будет дрожать и умолять.