Панацея

Глава 32

На дворе стояла глухая ночь. Тело Абрахама пронзила резкая, острая боль, словно в него вонзили тысячи кинжалов. Голова будто бы раскалывалась на части, а кости ломались на мелкие кусочки. Он дрожал. Мужчину пробивала лихорадка. Вся его одежда промокла от холодного пота, что заливала его тело. Эйб чувствовал, как жар обхватил его со всех сторон и заставлял гореть его изнутри. Ощущая каждый нерв, он стал чувствителен и к свету, и к внезапным звукам, и к прикосновениям. Абрахам отчаянно пытался хватать ртом воздух, но казалось, что ему просто-напросто перекрыли кислород. Мужчина оказался точно рыба, выброшенная на каменистый берег.

Двери комнаты распахнулись в тот момент, когда Эйб с глухим грохотом упал с кровати. Глаза его застилала пелена боли и агонии. В такие моменты его посещала лишь одна мысль: "Это конец. Мой конец пришел." Чьи-то сильные руки перевернули мужчину на спину и его взгляд столкнулся со свисающими темными волосами медсестры, что каждую ночь дежурила под дверью. Женщина задрала рукава его ночной рубашки и протерла дряблую кожу спиртовой салфеткой, попутно что-то приговаривая, однако Эйб не мог разобрать ни слова.

Вдруг он почувствовал резкий укол в районе локтя. Медсестра ввела ему всю жидкость из шприца, после чего, в считанные минуты он почувствовал блаженное облегчение. Боль медленно отступала, сбрасывая с Абрахама оковы страданий. По венам словно  разлилось тепло, которое обволакивало его изнутри. Картинка перед глазами прояснилась, а с горла будто бы сбросили петлю, что блокировала ему доступ к кислороду. Абрахам тяжело дышал, осматриваясь по сторонам. Стрелки на циферблате указывали на четыре часа утра. 

— Мистер Рассел, вы меня слышите? — трясла его медсестра. Говорила она с ярко-выраженным филиппинским акцентом. — Мистер Рассел, у вас опять случился приступ. Я вколола вам морфин.

— Спасибо, Паула, — еле дыша, выдавил из себя мужчина. — Мне полегчало.

— Вам обязательно нужно лечиться, мистер Рассел,— тараторила она.

— Уже поздно, Паула. Уже слишком поздно.

***

Оставалась последняя ночь перед экзаменом. На Рейчел и остальных ребят накатило до боли знакомое чувство, которое они испытывали уже ни раз будучи простыми школьниками. Страх того, что все вылетит из головы в самый неподходящий момент навис над всеми учениками штаба, начиная от будущих экономистов и заканчивая портными. Эта проверка не могла сравниться с рядовым тестом или даже вступительными экзаменами, которые без проблем можно было бы пересдать. От нее зависело, пойдешь ли ты дальше или станешь никем. Отбросом. Скотом для убоя. Низшим сортом. Отныне это была новая реальность, с которой смирились многие.