Сражаясь за тепло

***

Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?

Э.М. Ремарк

Сиэль мечтает жить где-то в Италии, Португалии, Греции или Испании — словом, в любом уголке планеты, где солнце как минимум достаточно жаркое, как максимум — знойное и совершенно точно настолько могущественное, чтобы задушить его астму окончательно. Вот только проблема в том, что во время Второй мировой даже солнце греет не в полную силу там, где прежде властвовало. Да и, впрочем, астмы у Сиэля уже несколько десятилетий и в помине нет.

Невзирая на неподверженность этой болезни (как и всем прочим язвам на теле рода людского), его нужда согреться не становится меньше.

И он, как новообразовавшийся член демонического мира, не находит метода лучше, чем изъятие тепла, вполне материального, вместе с жизнями людей.

До тех пор, пока Первая мировая война не становится для Сиэля потрясением и прозрением.

* * *

За несколько лет непостижимого кровопролития, затянувшихся надолго даже для его мутировавшего восприятия времени, с Сиэля постепенно спала вся спесь. А вместе с ней — и искусственное величие, и пелена всесилия, которые вели его по жизни более двух десятилетий.

Чудом избежав предписанной и подписанной лично гибели, в тот момент, когда Сиэль стал бессмертным, считай, по счастливой случайности, он увлёкся воздушным ощущением свободы. По этой причине он не заметил ровным счётом никаких, даже самых броских, изъянов и червоточин своего мировоззрения: настолько слепым и беспощадным Сиэль не был даже в самые циничные годы своего человеческого прошлого.

Зато перемены прекрасно заметил Себастьян — привязанный к нему навечно демон. Его острый взгляд и внимательность ничто не заслоняло. Скованный мистическими цепями, невидимыми и неразрушимыми, он констатировал факт: личность Сиэля Фантомхайва безвозвратно утеряна. Исходя из этого, демон решил, что пробовать повлиять на ситуацию не станет.

Тем временем, как некогда увлечённый и проактивный демон стремительно превращался в образцовое живое воплощение слова «инертность», Сиэль, видящий только то, что хотел видеть, удачно подставлял всё обнаруженное под удобные для себя толкования. И всё же он сохранил кое-какую зоркость, ровно в той степени, чтобы уловить недовольство, разочарование, раздражение и весь тот неопознанно-безымянный клубок негатива, что оседал неподъёмным грузом в терракотовых зрачках всё глубже и глубже. Потому он вынужден был списать его на самую очевидную и вероятную причину: Себастьян удручён исключительно потерей гарантированной ему пищи.