libretto

Часть 6♡

Расстояние от дома до школы занимало всего несколько минут, потому, когда учебный день подошёл к концу, Юна и Харуто неспешно направлялись к домикам, что так близко находились друг к другу. Прямо как и друзья, локти которых, как и пальцы, соприкасались от ходьбы. В самом августе солнце всё ещё продолжало печь, что капельки пота выступали на лбу, зелень мелодично шуршала листьями, а прохладный ветерок был единственным островком спасения в жаркое время. Брелки на рюкзаках школьников, что были в форме розоватых сердец, звонко позвякивали при движении, становясь очаровательным голоском их юности.

— Занятия становятся такими тяжёлыми, — устало вздохнул Харуто, опустив голову, а Юна, совсем как в детстве, осторожно своими пальцами касалась его, придавая так больше сил и показывая, что вот она здесь. Вот она рядом с ним и всегда поддержит, — всё потому, что приезжает директор из Сеульской академии.

— Тогда тебе нужно будет хорошо постараться, лебедёнок Руто, — произнесла она, нежно улыбнувшись ему, — из росточка в цветочек, ты ведь помнишь? Ты всё ещё растёшь, как маленький росточек, и пробиваешься через все невзгоды, но совсем скоро ты станешь цветком и раскроешь всему миру свои красочные лепестки. Поэтому тебе нужно совсем немного постараться и превратить себя в то, к чему ты так стремился все эти годы.

— Как и всегда, — он посмотрел на неё, крепко сжимая её ладошку в своей и улыбнулся тепло, — ты подбадриваешь меня одним своим существованием.

— Нет, — она помотала головой, краснея от слов своего лучшего друга.

— Ах, кажется, от твоих слов я готов воспарить в небо, — устремляя взгляд к ярко-голубому небосводу, где кругом белоснежные и пушистые овечки бегали, сказал парень, — словно обрёл крылья.

— Это хорошо, — хихикнула Шин. Школьница встала на носочки, так как Харуто для неё был слишком высоким, и рукой потянулась к его волосам, чтобы потрепать. А Ватанабэ в ответ приятно уголки губ поднял, ведь касания Юны для него такие драгоценные.

Сама девушка как можно лучше старалась поддержать любимого ей человека. Она для Харуто готова была сделать всё: писать по несколько тысяч конспектов, лишь бы ему хватило времени на тренировки, а после и на здоровый сон, готовить ему на обед бэнто со всей полезной едой и помогать даже такими словами. Такими простыми на вид, но очень значимыми для него.

Наконец посмотрев на неё влюблённым своим взглядом, Харуто заметил, что она так и не изменилась с самого детства. Всё такие же милые щёки, алые губки, словно вместо них были ягоды и красивые глаза, которые так честно показывали все чувства его малышки Шин. Когда ей было грустно, они не врали, и в уголках их собирались кристальные слезинки, когда Юна искренне радовалась, то они тут же превращались в мерцающие полумесяцы. Карие глаза никогда не утаивали всей правды, прямо как и сейчас: Юна была влюблена в своего лучшего друга детства.

— У тебя шнурки развязались, — приметил парень и вмиг присел к её белым кроссовкам, чтобы завязать на них бантик. — А если бы упала? Совсем не следишь за тобой.

— Твоя безопасность для меня намного важнее, — тихо произнесла она, только Ватанабэ услышал каждый звук, произнесённый её устами.

— Никогда не говори так, — он крепко завязал их, чтобы те никогда больше не вели себя плохо и всегда были в таком идеальном состоянии, — ты должна и о себе беспокоиться. Если ты не заботишься о себе, тогда как ты можешь заботиться о других?

— Но... я ведь забочусь о себе.

— Я знаю, что ты вместо того, чтобы покупать вкусные лакомства себе в магазине, откладываешь карманные деньги в копилку. А потом кушаешь очень вредный рамён, лишь бы хватило денег на подарок своей маме.

— Эй, откуда ты узнал? — уши вместе с тем покраснели, потому что стало невероятно неловко.

— Видел, как ты подрабатываешь в ресторанчике тётушки Ли, — ответил он и посмотрел уже на Юну, взглядом скользя по пунцовому личику Шин, — так что думай о себе больше, хорошо? И кушай здоровую пищу! Я буду следить, чтобы каждый день ты баловала себя сладкой грушей! И ещё побольше цитрусов... и ещё, — воодушевлённо говорил он, а Юна в ответ мягко рассмеялась.

— Хорошо, хорошо. Пойдём уже, лебедёнок Руто.