Сюэ Сянь взглянул на открытую ладонь Сюаньминя, затем снова оценил лысого осла. Одеяния монаха Сюаньминя были широкими и большими, из-за чего сам монах выглядел очень стройным и высоким. По форме его плеч Сюэ Сянь мог сказать, что его худоба была вызвана не голодом, а определенной мышечной худобой. Тем не менее, он выглядел далеко не сильным.
Скептически настроенный Сюэ Сянь вздернул подбородок.
— Ты собираешься нести меня одной рукой? Не лги.
Выражение лица Сюаньминя не изменилось. Он продолжал стоять с протянутой рукой.
—Хорошо. Если я упаду, это будет твоя вина, — несчастно сказал Сюэ Сянь. Толчком рук он спрыгнул со стены.
Но когда он падал, раздалось дуновение, и он снова превратился из человека в бумажного человечка. Наверное, чтобы поместиться в руке Сюаньминя, он специально стал меньше, чем раньше. Теперь он был не больше ладони и, расслабленный, как осенний лист, медленно лег на ладонь Сюаньминя…
Он раскинул руки и ноги, как снежный ангел.¹
[1] В китайском языке Сюэ Сянь описывается как «принимающий форму иероглифа 大».
Сюаньминь: «…»
Он привык к человеческому облику этого нэчжана, и теперь ему предстояло смотреть на это нарисованное «загляденье». Хотя форма теперь была меньше, ее все еще было неприятно видеть.
Сюаньминь отвернулся, не желая затуманивать свое зрение. Как и прежде, он засунул нэчжан обратно в мешочек на бедре. Но на этот раз он, похоже, проявил немного больше сострадания: вместо того, чтобы засунуть нэчжан на дно, он позволил его голове выглянуть наружу. Если бы Сюэ Сянь захотел, он мог бы использовать свои руки, чтобы взгромоздиться на край и время от времени глотать свежий воздух.
Но нечжан не был удовлетворен.
— Не мог бы ты поместить меня в другое место? — Сюэ Сянь сказал «пожалуйста»,² но его тон был совсем не вежливым.
[2] В китайском языке он использует 劳驾 (lao2 jia4), вежливый способ сказать «пожалуйста».
Сюаньминь никогда не ожидал, что короткий разговор заставит этого нэчжана внезапно забыть, кто был похитителем, а кто пленником. Он хотел перевернуть небеса? ³
[3] Мусули использует здесь фразу «перевернуть/потревожить небеса».
Слышали ли вы о преступниках в тюрьмах строгого режима, которые просили лучшую койку?
Сюаньминь посмотрел вниз.
—Куда?
Поскольку у Сюэ Сяня не было скелета в этом бумажном теле, он мог легко поворачивать всю голову, не двигая остальной частью своего тела. Он закатил глаза и сказал:
—Хочу на плечи!
Сюаньминь: «…»
Бумага по имени Сюэ имел наглость жаловаться: —Я ничего не вижу из этого дурацкого⁴ места. Оно слишком низкое. Я хочу тебе на плечи!
[4] Мусули использует фразу 劳什子 (lao2 shi2 zi), разговорное существительное, означающее «неприятность».
Сюаньминь: «…»
Собирался ли он просить, чтобы его подняли на небеса в следующий раз?
— Ты больше не боишься упасть? — спросил Сюаньминь.
Сюэ Сянь огрызнудся:
—У тебя что неровные плечи? Ты подпрыгиваешь ими при ходьбе? Пока ты идешь ровно, я не упаду.
Сюаньминь знал, что с этим болтливым нэчжаном ему не выиграть спор. Он покачал головой и сказал смиренным голосом: — Поднимайся.
Затем он перестал обращать внимание на мерзкое создание и начал двигаться дальше.
Все еще высовываясь из сумки, Сюэ Сянь немного подождал, но Сюаньминь не протянул руку, чтобы помочь ему подняться. Вскоре раздраженныйСюэ Сянь сказал: — Помоги мне. ⁵
[5] Сюэ Сянь буквально говорит: «Рука?» или «Где рука?» здесь в требовательной манере, но мне больше нравится каламбур в «Дай мне руку».
Сюаньминь холодно ответил:
—Поднимайся сам.
Сюэ Сянь: «...»
Для такого человека, как Сюэ Сянь, лазить везде было очень унизительно — он скорее умрет, чем сделает это. Но залезть на чью-то руку, как обезьяна на дерево... Это было терпимо. Он посмотрел вверх и оценил высоту головы лысого осла, а затем соизволил протянуть свои два драконьих когтя и схватиться за одежду монаха.
Материал религиозных одежд Сюаньминя был довольно своеобразным. Из какой конопли вырезали? Его текстура была плотной, но в то же время довольно мягкой и белой, как снег, без следов грязи. В общем, это было не похоже на одежду, которую мог позволить себе обычный монах.
И был... неописуемый запах.
Как сосновый лес глубоко в горах, покрытый свежим снегом.
Благодаря легкому, как перышко, весу своего бумажного тела Сюэ Сянь смог проделать прямой путь от бедра Сюаньминя до его воротника.
Как только он добрался до воротника, было бы несложно взобраться на плечи монаха. Но Сюэ Сянь отказался это сделать. Он прижался к воротнику Сюаньминя и немного огляделся, затем поднял голову.
С этой уникальной позиции он мог видеть тонкий острый подбородок Сюаньминя. Если он пойдет дальше, то потеряет его из виду.
Сюэ Сянь согнулся, а затем прыгнул. Он схватился за подбородок Сюаньминя, а затем, быстрее, чем кто-либо, спасающийся от огня, взобрался на переносицу Сюаньминя. Затем он пересек брови Сюаньминя и использовал это как рычаг, чтобы спрыгнуть боком на плечо. В этот момент Сюэ Сянь смог прекрасно продемонстрировать идиому «Бить по носу и наступать им на лицо». ⁶
[6] Эта идиома относится к ситуации, когда человек А любезно и вежливо игнорирует недостатки человека Б, чтобы сохранить лицо Б; но вместо того, чтобы быть кротким и благодарным, человек Б ведет себя высокомерно и не выказывает никакого раскаяния. Эту идиому можно сравнить с английской фразой «кусать руку, которая тебя кормит», но она также немного отличается.
Сюаньминь: «…»
Сюэ Сянь, казалось, вообще ничего не боялся: это никак не мог быть обычный маленький яо. Тем не менее, духовная сила его тела ⁷ была слабой, поэтому Сюаньминь не мог установить происхождение этого нэчжана.
[7] Мусули использует 原身气息 (yuan2 shen1 qi4 xi1), буквально «изначальный запах/аромат тела», где слово, обозначающее запах/аромат, содержит иероглиф «ци»: 气. Эта фраза является сокращением веб-романа для обозначения какой-то магической или духовной силы на чьем-то теле или внутри объекта, где сила не привязана строго к ци или к определенной магической системе. Такая фраза полезна, например, когда персонаж на самом деле не знает, как рассматриваемый человек/объект получает и использует магию. В основном это означает «волшебные вибрации».
И говоря о его теле...
Сюаньминь взглянул на бумажного человечка у себя на плече и сказал:
— Ты сказал этому странствующему ученому-призраку, что твоя жизнь еще не закончена.
Сюэ Сянь поправил свою позу, пока не нашел удобное положение. Неторопливо откинувшись назад и заставив себя говорить небрежно, он сказал:
— Ага. Вот почему тебе не следует ловить меня.
Вместо того, чтобы следовать его мысли, Сюаньминь задал другой вопрос: — Где твое настоящее тело?
Некоторые ублюдки ⁸ действительно умеют говорить. Им всегда удается выбрать самые уязвимые, неуместные вопросы.
[8] Мусули использует 棒槌 (bang4 chui2). Это означает деревянную биту, которой бьют одежду при стирке, но используется для обозначения «невежественного человека» или «дурака».
Этот маленький тростник Цзян Шинин был одним из таких. И этот лысый осел тоже.
Где было его настоящее тело?
К сожалению, даже Сюэ Сянь не был уверен.
Его воспоминания о том дне в уезде Хуамэн, у моря, когда ему удалили позвоночник, были подавлены бурей, швыряющей на берег сильные волны. Волны поглотили его целиком и унесли в море. Поглощенный агонией, он потерял сознание после этого, и к тому времени, когда он снова обрел свои способности и обнаружил, что его душа уже покинула его тело.
Без поддержки души это искалеченное, растрепанное тело не смогло сохранить свой первоначальный вид. В акте самообороны он превратился в маленький золотой шарик. ⁹
[9] Китайский иероглиф здесь 珠 (zhu1), что означает «жемчуг», но это также слово, обычно используемое для любого вида бусин или маленьких шарообразных предметов. Из-за того, что он золотой, и из-за того, как он изображен в рассказе, я выбрал «мрамор» на английском языке.
Он надеялся прикарманить шарик и дождаться, пока его душа достаточно заживет, чтобы иметь возможность восстановить свою первоначальную форму. Но небеса сыграли злую шутку. Прежде чем он успел прийти в себя, огромная волна выбросила этот золотой мрамор на берег. Сюэ Сянь был вынужден оставаться в воде и смотреть сквозь волны, как люди в рыбацкой одежде уносят мрамор.
К тому времени, как он полностью очнулся и захотел пойти за ними, мужчины бесследно исчезли.
Всякий раз, когда Сюэ Сянь вспоминал об этом, он приходил в ярость. Он рявкнул: — Я все еще ищу его!
Сюаньминь снова взглянул на него. Как он мог умудриться потерять собственное тело? Казалось, этот дух способен на все.
Не то чтобы Сюэ Сянь не воспринимал это всерьез. Но по сравнению с его потребностью отомстить за увечья, найти его тело было намного проще. Просто теперь его духовная энергия¹⁰ настолько уменьшилась, что он больше не мог чувствовать связь со своим настоящим телом. Как только он выздоровеет еще немного, он снова станет чувствительным к своему телу и сможет выследить его без каких-либо усилий.
[10] Мусули использует здесь 元气 (юань2 ци4), где 气 — ци, а 元 — сложный иероглиф, значения которого включают «первый», «первоначальный», «фундаментальный» или «часть/составляющая». Вместе взятые, 元气 означает «жизненная сила», «сила» или «жизненная энергия». Я перевел это как «духовная энергия», потому что в этом контексте Сюэ Сянь ранена не только телесно, но и с точки зрения мощи/силы.
В то же время была разница между тем, чтобы не искать что-то активно, и тем, что эта вещь появляется у его входной двери.
Сюэ Сянь вспомнил тот звук вэн , который он слышал ранее, и не мог не пробормотать про себя:
— Расположение этого особняка немного стран...
Пока Сюэ Сянь говорил, Сюаньминь водил его на прогулку по комплексу, заглядывая в залы и комнаты. Они прошли через две узкие двери и коридор, и Сюаньминь собирался открыть еще одну узкую дверь.
Таким образом, Сюэ Сянь как раз собирался сказать «странно», когда оборвал себя и поспешно сказал:
— Подожди! Это место выглядит знакомым.
Более чем знакомо...
Эти каменные плитки на полу, это здание с деревянной резьбой над дверями, даже то иссохшее дерево, чьи ветви тянулись за пределы комплекса, и плющ, который цеплялся за стену… Разве это не то самое место, где проснулся Сюэ Сянь? ?!
Он позволил лысому ослу идти впереди, и они оказались в одном и том же месте?!
Сюаньмин покачал головой.
— То место было иллюзией. А это настоящее.
Сюэ Сянь посмотрел на монаха. Хорошо. Поскольку этот лысый осел разбирается в магических практиках Восьми Дверей, его расчеты не должны быть ошибочными. Если он говорит, что это место настоящее, то оно настоящее...
— Итак, теперь, когда мы нашли настоящую версию, что нам делать? — Сюэ Сянь наблюдал, как лысый осел пересек порог узкой двери и направился к заброшенному зданию.
Сюаньминь сказал: — Это дверь жизни. Если пересечь ее, массив сломается.
Как только Сюэ Сянь открыл рот, чтобы заговорить, он услышал низкие голоса внутри здания, которое по всем параметрам должно было быть пустым.
Сюаньминь тут же остановился, развернулся на каблуках и молча спрятался вместе с бумажным человечком на плече за колонной дальше по коридору.
Как вокруг могут быть люди?
Все еще цепляясь за плечо Сюаньминя, Сюэ Сянь осторожно высунул голову из-за колонны, чтобы увидеть — к счастью, его бумажное тело было незаметным, и никто не мог его заметить.
Голоса внутри хижины стали яснее. Эта интонация звучала очень знакомо. И только когда двери здания со скрипом открылись и кто-то неуклюже засунул ногу через порог, выходя наружу, Сюэ Сянь вдруг понял – это был голос дурака Лю Чуна.¹¹
[11] Мусули использует 傻子 (sha3 zi), что означает «идиот». Иногда, когда я использую эту сноску, она использует 傻 само по себе, которое является прилагательным, а не существительным, что означает «идиотский».
Неужели так легко найти остальных, застрявших в массиве? С кем разговаривал Лю Чун – Цзян Шинин?
Но Сюэ Сянь был не из тех, кто действует импульсивно. ¹² Ему хватило одного взгляда, чтобы заметить что-то странное.
[12] Мусули говорит здесь, что Сюэ Сянь был «не 莽夫», где 莽夫 (mang3 fu1), буквально «большой/дерзкий человек», означает «хам».
Толстое пальто, которое было одето на Лю Чуна, выглядело не так, как раньше. Раньше он был голубовато-серым. Теперь оно было пыльно-красным, с малиновым узором на рукавах — мантии выглядели празднично, как будто были созданы для особого случая.
Пока они смотрели, Лю Чун остановился прямо у двери, затем повернулся, чтобы помочь другому человеку выбраться из здания.
Он был настолько неуклюж, что даже помощь кому-то ходить выглядела так, будто это требовало больших усилий. И все же он казался чрезвычайно сосредоточенным.
Человек, прислонившийся к его руке и прихрамывающий к двери, был пожилой дамой. Ее редеющие белые волосы были собраны в маленький тусклый пучок, безвольно свисавший с затылка. Взгляд у нее был изможденный, веки опущены, лицо испещрено глубокими морщинами. Ее губы были окрашены в фиолетовый оттенок. Было видно, что она тяжело больна.
Ее рука сжала предплечье Лю Чуна, как вековое дерево, запутавшееся в грязной почве. В другой руке она держала изношенную деревянную трость. Несмотря на всю помощь, она изо всех сил пыталась переступить порог.
У старухи были слабые ноги, и для нее этот порог был просто слишком высок.
Пожилая дама, наконец, перешла дорогу и прислонилась к своей трости, чтобы отдохнуть. Она улыбнулась в ответ Лю Чуну и открыла сморщенные губы, чтобы напеть:
— Молодец ¹³Чун-эр, иди внутрь и принеси мне табуретку.
[13] Конкретная похвала, использованная здесь в адрес Лю Чуна, звучит как «способный», но по-английски это звучит неестественно.
Лю Чун кивнул. Когда он вошел, старушка добавила:
— Ах да, и фонари и слитки.
Лю Чун , вероятно, изо всех сил пытался отслеживать более чем одну вещь одновременно. Старушка дала ему три просьбы подряд, что, вероятно, было слишком сложно для него. С одной ногой в двери и другой ногой, Лю Чун невежественно уставился на старуху и с силой повторил:
— Табуретка… слитки?
Старушка невнятно вздохнула и снова улыбнулась.
— Да, Чун-эр такой умный.
Лю Чун сверкнул глупой улыбкой в ответ, а затем поспешил в лачугу. Через мгновение он вернулся с табуреткой в одной руке и большим тюком ткани в другой. С занятыми руками Лю Чун, казалось, забыл, как ходить. Он остановился перед порогом, колеблясь, затем, наконец, смог сделать шаг назад. Он, спотыкаясь, подошел к старухе и протянул ей табуретку и сверток.
Он, наверное, хотел поставить табуретку, а потом развернуть сверток, но из-за его неуклюжести табуретка чуть не упала набок, и сверток оказался завязанным в невозможный узел. Хотя он пришел помочь, на самом деле он все усложнял.
Но старая дама не выказала ни намека на нетерпение, и ее теплая улыбка не дрогнула. Она сказала Лю Чуну:
— Теперь иди и принеси мне два фонаря.
Лю Чун почувствовал похвалу от ее слов. "Ай!" — энергично сказал он, возвращаясь в комнату и вскоре вновь появляясь с двумя красными фонарями.
— Это Сяо Нянь.¹⁴ Время поменять эти белые фонари. – Старуха велела Лю Чуну заменить фонари у двери на радостные красные, а затем села на табуретку, щурясь, изучая узел на узле.
[14] 小年 (xiao3 nian2) Сяо Нянь, также известный как Малый Новый год, отмечается 23 или 24 числа двенадцатого месяца по лунному календарю, прямо перед Лунным Новым годом. Он также известен как фестиваль Бога Кухни, поскольку бумажное изображение Бога Кухни сжигается, чтобы он мог сообщить о семье Нефритовому Императору за наградой или наказанием
Через некоторое время ей удалось его развязать.
Когда сверток распахнулся, груда бумажных слитков внутри высыпалась на пол.
Осторожно пошарила старуха внутри свертка и достала единственную спичку. Используя пламя белых фонарей, которые она только что сняла, она зажгла спичку и бросила ее в кучу слитков.
В воздух взметнулось теплое желтое пламя, и слитки тут же ссохлись, как будто из них высосали душу. Один слиток сбоку от кучи не загорелся, а был унесен ветром в сторону столба. Осторожно Сюаньминь взмахнул рукой, и слиток поплыл в его ладонь.
Сюаньминь перевернул слиток, и, как он и думал, внизу был текст, написанный тем же бессмысленным почерком — еще одна работа Лю Чуна.
Сюэ Сянь наклонил голову, чтобы прочитать текст, и понял, что это имя — Лю Сянь.
Он вспомнил ту груду неразборчивых слитков у кровати Лю Чуна и задумался : «Они тоже говорили о Лю Сянь? »
Но этого не могло быть. Лю Чун явно знал, как правильно написать иероглифы для Лю Сяня — как это могло стать каракулями? Судя по мазкам тушью, на этих слитках было более двух символов.
Сюаньминь взглянул на текст на слитке, затем отпустил. Бумажный слиток снова был подхвачен ветром и полетел обратно в уже угасающий костер, где огонь слизнул и поглотил его без следа.
Раздувая оставшееся пламя, старуха пробормотала: — В этом году мое здоровье ухудшилось. Я больше не могу сгибать талию. В этом году слитков меньше, чем в прошлом, но я надеюсь, что тебе этого достаточно.
Лю Чун сидел на пороге, слушая с тихим вниманием. Внезапно он вбежал обратно в комнату и вышел со стопкой желтых листов бумаги в руках. Он опустился на колени и начал складывать бумаги, говоря:
— Я знаю... я знаю, как. Позволь мне.
Старуха повернулась, чтобы посмотреть на него. Под теплым отблеском огня выражение ее любви смешалось с беспокойством.
Лю Чун обычно был очень неуклюжим, но когда он решил сложить слитки, он казался гораздо более искусным — он явно привык помогать ей. Он закончил складывать одну и держал ее в ладони, затем ослепительно улыбнулся старухе,¹⁵ нетерпеливо ожидая, что она похвалит его.
[15] Мусули использует 憨傻 (han1 sha3), чтобы описать здесь выражение лица Лю Чуна. Оно приходит со словом «глупый/глупый/наивный» с 傻 .
Старуха усмехнулась.
— Слитки моего Чу-Эра лучше моих.
— Вот… – Лю Чун передал слиток пожилой женщине, жестом велев бросить его в огонь.
Старушка махнула рукой.
— Не торопись. Мы сожжем это в следующий раз. У них нет имен, поэтому мы не можем их сжечь, иначе призраки не узнают, для кого они предназначены, а твой дедушка не узнает, что их нужно принимать.
Лю Чун задумчиво кивнул, затем склонил голову, чтобы сложить еще слитки.
Пожилая дама постучала тростью по земле, погасив несколько искр. Затем она развеяла пепел и убедилась, что пламя подхватило больше бумажных денег. Делая это, она бормотала себе под нос: — Возьми слитки, хорошо поешь, хорошо поиграй. Чтоб ты мирно взобрался на горы золота и горы серебра.
Лю Чун продолжал складывать свои слитки и бормотал вместе со старухой: — Хорошо ешь, хорошо играй. Чтоб ты мирно взобрался… горы золота и горы серебра.
Вскоре пачка бумажных слитков сгорела дотла. Старушка стукнула тростью по земле и отвела Лю Чуна обратно в здание. Сразу после того, как они вошли, раздался грохот: вероятно, Лю Чун во что-то врезался. За этим звуком последовал звук чего-то разбивающегося, как будто разбили какой-то керамический предмет.
— Не беспокойся, все в порядке, ах, все в порядке, — сказал нежный голос старушки. Казалось, Лю Чун испугался шума, и теперь она утешала его.
Вскоре старушка и Лю Чун снова вышли из здания.
Внутри передней части халата старухи было завернуто несколько осколков керамики, и Лю Чун держал...
Сюэ Сянь смотрел на него из-за колонны. Он был похож на маленькое медное зеркало.
Для чего было медное зеркало?
Сюэ Сянь был в замешательстве.
Он смотрел, как пожилая женщина приказала Лю Чуну выкопать яму в земле у корней старого дерева. Она положила в землю керамические чешуйки, затем медное зеркало. Когда они закопали зеркало, старуха пробормотала: — Зарой зеркало, превратите дурные предзнаменования в добрые предзнаменования. Пусть осколки упокоятся с миром.
Сюэ Сянь: «...»
Закопав керамические осколки и медное зеркало, две фигуры вернулись в здание.
Лю Чун, возможно, был тупым , но он умел уважать своих старших.¹⁶ Он убедился, что помог старушке войти в комнату, прежде чем сам переступил порог.
[16] В китайском языке здесь используется слово 孝顺 (xiao4 shun4), что означает сыновний долг.
Сюэ Сянь повернулся к Сюаньминю и тихо спросил: — Эта дверь жизни ведет себя странно. Должны ли мы смотреть эти сцены из прошлого, прежде чем она нас выпустит?
Сюаньминь нахмурился и приложил пальцы к губам, призывая Сюэ Сяня замолчать.
Слишком поздно. Они смотрели, как Лю Чун застыл на полпути к зданию — казалось, он что-то услышал. Озадаченный, он высунул голову и огляделся. По счастливой случайности он посмотрел в сторону столба и встретился взглядом с Сюэ Сяня.
Обычно даже с расстояния в три цуня трудно различить специфические черты лица такого маленького бумажного человечка . С их нынешним расстоянием в семь или восемь шагов Сюэ Сянь должен был быть практически невидимым.
И все же Лю Чун смог разглядеть Сюэ Сяня.
Сюэ Сянь не был уверен, галлюцинирует ли он, но он чувствовал, что обычно тупой взгляд Лю Чуна¹⁷ в этот момент стал более острым. Эти черные как смоль зрачки неподвижно смотрели на него с другого конца зала — это было как-то жутко.
[17] Мусули использует 痴愚 (chi1 yu2), который сочетает в себе «глупый»/«сумасшедший» с другим, немного более формальным словом для «глупый/выходной».
В это мгновение ветер, гулявший по двору, снова завыл и, казалось, полностью изменил направление. Внезапный сдвиг был ужасен. Когда Лю Чун сделал шаг к двери, из здания донесся звук неровных шагов: шаркающие близко друг к другу, но тяжелые и неуклюжие. Это было совсем не похоже на старуху.
Сюаньминь отошел от колонны. Как только Лю Чун начал идти в сторону, Сюаньминь проскользнул в узкую дверь и спрятался за дверным проемом.
Зловещий шаркающий звук не прекращался — на самом деле, он, казалось, становился все ближе.
Сюаньминь остановился, чтобы осмотреться, затем выбрал коридор справа от себя. Он пересек двор по диагонали, не обращая внимания на все главные двери, но направился прямиком к узкой двери в другом углу.
— Что только что произошло? Почему все вдруг изменилось? – Сюэ Сянь изо всех сил вцепился в воротник монаха. Он не мог не бросить быстрый взгляд назад и увидел, что старуха и юноша последовали за ними через узкую дверь. Их дергающиеся движения и странные выражения приобрели глухой, смертельный оттенок.
— Я не знаю как, но дверь жизни превратилась в дверь смерти, — ответил Сюаньминь, толкая новую узкую дверь.
Сюэ Сянь сказал: — …Значит, восемь дверей отличаются от твоих расчетов?
— Мгм.
— Что произойдет, если мы случайно войдем в дверь смерти? — спросил Сюэ Сянь.
Сюаньминь спокойно сказал:
— Это посылает рябь по всему массиву. ¹⁸ Все двери начнут вести себя странно. Мы не должны позволить этим людям увидеть себя. Как только они заметят нас, они погонятся за нами.
[18] Мусули использует здесь 凶境 (xiong1 jing4). 凶 означает «зло», а 境 — «место».
«…» Сюэ Сянь подумал об изменении поведения пожилой женщины и мальчика. Он спросил: — Преследовать нас? До каких пор?
— Только смерть остановит их.
«...»
Пока они говорили, Сюаньминь переступил порог и прошел через узкую дверь. На этот раз она привела их в большой зал, где вокруг стола почему-то собралось несколько слуг. Одна из девушек¹⁹ сказала:
[19] Мусули использует 丫头 (ya1 tou), что означает «служанка».
— Лао-тайтай ²⁰ е становится лучше. Ее цвет лица на самом деле ухудшился. Может ли лекарство Цзян быть ошибочным? Шарлатан убьет ее!
Другая круглолицая девушка сказала:
— Мы ничего не знаем о медицине. Все, что мы можем сделать, это убедиться, что лао-тайтай чувствует себя комфортно. Прошлой ночью было так страшно, что лао-тайтай вообще не могла дышать, к счастью у меня хватило смелости ударить ее по спине. Вы двое присматриваете за ней сегодня вечером? Вы должны быть осторожны!
Ее прервала другая служанка, которая вбежала в комнату и, задыхаясь, сказала: — Быстрее!
Прежде чем она успела договорить, Сюаньминь вышел из их укрытия и поспешил обратно через узкую дверь. Сюэ Сянь не мог не оглянуться назад. Он сильно ударил Сюаньминя по лицу и сказал:
— Они увидели нас! Они заметили нас снова! Быстрее!
С этими словами шаги в комнате изменили ритм, и слуги зашаркали к двери.
Они открыли только две двери и уже разозлили семь или восемь странных духов, которые теперь преследовали их повсюду, куда бы они ни пошли. Духи выходили из-под контроля!
Лысый осел вернулся во двор и, не колеблясь, выбрал третью узкую дверь, устремившись к ней.
Сюэ Сянь «...» О, цзузун, хорошенько подумай, прежде чем открывать дверь!
---
Автору есть что сказать:
Большое спасибо тем, кто ниже~ Я только начал писать это недавно, но я уже получил так много денег, что чувствую себя довольно извиняющимся. Я уже очень рад, что всем нравится читать и оставлять комментарии~ Можете придержать деньги, поцелуй поцелуй!~
[Благодарности]
-