/∆→Thê 7th Sēñsè← ∆\

•|Çhēñlé|•NCT•

~~~
{7.05}

Китаец сует нос в, казалось бы, абсолютно пустующий класс школы, потому что узнает эту чертову мелодию из тысячи, из миллионов тех, кто владеет техникой игры на пианино—та самая партия, благодаря которой забыл такое понятие как "здравость". Потому что банально влюбился, идиот, и еще потому что Т/И играет на этом инструменте искусно очень, с фантазией и состредоточенной физианомией—хоть бы глазком понаблюдать. А Чжону разрешение не нужно, он своего рода плохиш—на него косо посмотришь, получить моментально рискуешь и не всегда, кстати, менее болезненно.

Усаживается на пол возле запертой им же двери, бросив рюкзак чуть дальше и раскинув ноги максимально удобно, и смотрит. Слушает. Т/И, к слову, для него совсем совершенна, а Чэнле ведь жадный до жути. Ее же хочется к себе расположить—целиком и полностью—абсолютно всю. Со всей ее наглостью-дерзостью, острым языком и саркастическим взором на его персону.

С изящными музыкальными пальчиками по клавишам она заканчивает только буквально спустя минут семь, разминая их от перенапряжения.

—У тебя зад онемел, тебе лучше встать и закрыть дверь с той стороны,-она заботливо опускает крышку пианино и только сейчас разворачивается на пятой точке лицом к головной боли.—Могу указать дорогу.

—Ты злая, пупс, расслабься.

—Нахрен иди.

Чэнле забрасывает голову, снизу вверх смотря, и тянет вперед руки.

—Обязательно пойду, а сейчас иди ко мне.

Т/И закатывает свои очаровательно глубокие глаза и фыркает брезгливо, мол, да кто ты такой, придурок, что я к тебе прикасаться буду—ненатурально получается, серьезно. И сердится-элементарно, и Чэнле готов поспорить на все свое имущество, что сердце ее сейчас дрожит бешенно оглушительно, как и его собственное. Он поклясться готов—Т/И смутилась, щеки нежно порозовели—сложно не заметить.

—Тут больше никого нет, детка, только мы. Иди ко мне.

Он говорит тихо, с глубокой хрипотцой, все еще пронзительно взгляд на ней придерживая, и Т/И глаз почему-то отвести не может, невольно сухость с губ слизывая. Побаивается, перебирает ногами, кидая пару беспокойных взглядов в сторону двери, но к парню идет. Укладывает свои ладони в протянутые и позволяет ему усадить себя поверх юношеских колен, хмурясь, стоит китайцу мягко окружить тонюсенькую талию расслабленными руками.

Чэнле впервые в бесполезной своей жизни целуется с кем-то вот так—будто в самый последний раз, словно мир на пути к исчезновению и сливается с ничем, когда спастись можно только друг другом, обнимаясь крепко-крепко, авось исчезнет и это.

—Я задушу тебя собственными руками, сожгу и закопаю, если ты кому-нибудь вякнешь об этом, Чжон Чэнле.

Но кому—ухмыляется юноша—кому я могу о тебе рассказать?

До ужаса бесячей. Самой сладкой. Невероятно нежной.

Исключительно моей.

—Если кто-то узнает о моей девушке, добром, скорее всего, не кончится.

—Не обольщайся, я еще не соглашалась.

—А тебя никто не спрашивал, детка.

~~~

Солнышко winnie-puh, это тебе~🌹
Не знаю, передала ли я его в виде бэдбоя, но меня хватило только на это😅

Ангелочек, кажется, у тебя что-то произошло. Не грусти, пожалуйста, если это так. Знай, что я всегда на твоей стороне и очень люблю тебя~💙💛🌈💐🌸🐾💔🌹💋🌺🌼❤💚💞💖✨⭐💚🌌