ASMR for sleep and a bit of first love

5. О слабостях;

Пусть в ресторанчике зоны для посетителей и разделены перегородками, но шум всё равно доносится со всех сторон. Где-то подвыпившие мужчины бурно о чём-то спорят. Где-то повизгивают подростки, фотографирующие принесённые закуски со всех возможных ракурсов. Неподалёку парочка туристов на корявом корейском пытается сделать заказ, не облегчая себе жизнь простыми тычками в меню. Помимо этого у кого-то явно подгорела свинина, о чём свидетельствует лёгкий аромат горелого. Из-за этого уровень раздражения лишь повышается, и Юнги дёргано и несколько кровожадно начинает кромсать ножницами мясо, предназначенное для жарки. - Итак, ты выбрался из своей студии посреди рабочей недели. Сокджин смотрит пристально. Хочется засадить ножницы ему в глаз. Не потому что пялится, а потому что ухмыляется невообразимо гадко. Юнги считает ниже своего достоинства вестись на чужую провокацию. Да, чёрт возьми, он выбрался из студии посреди рабочей недели, что для него является нонсенсом, но из этого не обязательно устраивать целое шоу. В какой-то момент Юнги ловит себя на мысли, что при наличии здесь Хосока всё было бы намного хуже, а потому всё же поднимает взгляд на парня, решая разобраться со всем этим до того, как подтянутся остальные. - Ты что-то хочешь мне сказать, Сокджин? - Определённо. Я ведь знаю, кто ты, Юнги. Ты живёшь ночью, не существуя для всего мира днём. Прячешься от солнца, и твоя кожа такая бледная. Ты удивительно силён для своего субтильного тельца, а ещё сторонишься людных мест. Ты... - Ну, давай. Скажи это, Ким Сокджин. Громко скажи. - Социопат! - Психопат! - Садовый гном! За последнее Чимин тут же огребает леща и, взвизгнув, едва не на колени запрыгивает к ржущему на весь ресторанчик Тэхёну. Сокджин тоже смеётся, и из-за его смеха Юнги против воли растягивает губы в усмешке. Он не собирается участвовать во всём этом цирке, но лучше сейчас, чем потом, когда Хосок будет ржать ему в самое ухо, постоянно виснуть на его плечах и во время смеха лупить ладонью по несчастной коленке. Не по своей, разумеется. - Нет, серьёзно, - отсмеявшись, Сокджин вытирает набежавшие на ресницы слёзы и подхватывает палочками закуску, отправляя в рот. - Ты никогда не соглашался на подобные посиделки, когда занят делами. Намджун сказал, ты в процессе записи нового альбома или вроде того. Тебя же в такое время словно в космос выбрасывает, где нет нужды в еде, сне и отдыхе. Что-то не ладится? Ответить Юнги не успевает, потому что в двери вваливаются остатки их компании. Хосок тут же находит взглядом машущих ему Чимина и Тэхёна и начинает пробираться к столику. За ним ближе подходят Намджун и Чонгук. Последний, заприметив Юнги, радостно вскрикивает, широко улыбается и быстрее Хосока оказывается за столом, тут же занимая место рядом с Юнги, привычно усевшимся в углу возле плитки для жарки мяса. - Хён! Ты пришёл! От парня почти буквально исходят волны радости. Остальные недоумённо переглядываются, не понимая такого ажиотажа. Юнги чувствует на себе заинтересованные взгляды и ощущает, как начинают гореть кончики ушей. Он ненавидит пристальное внимание к своей персоне, а тут ещё Чонгук так открыто выражает свой восторг. У остальных это явно порождает всё больше и больше вопросов. Пожалуй, сдерживают всех лишь ножницы, крепко стиснутые в его пальцах. Оно и к лучшему. Хотя Намджуну лучше бы перестать так понимающе скалиться, а то можно и зубов не досчитаться. «У всех есть слабости, верно?», - читается в шкодливом взгляде Кима. «Иди к чёрту», - отвечает ему убийственным взглядом Юнги. Это Чон пригласил его посидеть с остальными. Он не настаивал и не упрашивал, прекрасно зная, как Юнги не любит такие вот «собрания», но смотрел так жалостливо, что отказать было невозможно. Разумеется, Мин лишь пробурчал «если будет время, что вряд ли», но уже в ту секунду знал, что придёт обязательно. Лишь ради того, чтобы увидеть удивление, неверие и безграничное счастье на лице Чонгука. Чтобы увидеть, как тот несётся к нему, едва не сбивая всех на своём пути, и почувствовать тепло его плеча, прижатого к собственному. Чтобы вдохнуть разбавивший всё ещё витающий в воздухе запах гари и пряных специй свежий чуть сладковатый аромат парфюма младшего. - Юнги-хён, ты мясо-то жарить собираешься? - вклинивается в мысли голос Тэхёна. Тряхнув головой, Юнги тут же принимается за дело. Не то чтобы это очень сложно, но кому-то другому доверить это дело нельзя. Тэхён и Хосок обязательно не уследят, а Намджун может и с такой плиткой устроить пожар. Чимин слишком часто вертит мясо, из-за чего оно лишь дольше готовится, а Сокджин с голода вечно тырит мелкие якобы готовые кусочки, из-за чего после у него болит живот. - Прекрати есть закуски. Они к мясу. Сейчас суп уже принесут, - шипит он на Сокджина и отставляет от него пиалку с маринованными овощами. - Опять потом будешь ныть, что живот болит. - Единственный раз, когда у меня действительно сильно болел живот, это когда ты не дожарил нормально мясо, - фыркает Сокджин, но палочки откладывает. - Вау, такое может быть? - удивлённо тянет Тэхён, отставляя банку с колой. - Разве Юнги-хён не лучше всех готовит мясо? - Разумеется. Я просто хотел всех их отравить, - усмехается Юнги. - У меня почти получилось. - Юнги-хён жестокий, - тут же начинает стонать и жаловаться Чимин. - Он действительно плохо приготовил мясо, и у нас у всех болел живот. Это было ужасно. Мы ведь съели так много. Все тут же начинают вспоминать те давние посиделки, на которых из-за болезни не было только Тэхёна. Под шумок Юнги расслабляется, привычно попадая в свой маленький вакуум, но тут же вздрагивает. Чонгук жмётся к нему под бок и смотрит широко распахнутыми глазами, в которых таится неверие. - Хён, ты ведь не специально, да? - спрашивает он. Юнги почти умиляется. Неужели он действительно производит впечатление «кровожадного убийцы, который голыми руками вырывает сердца жертвам», как любит говорить о нём Чимин? Или Чонгук такой наивный, что верит этим обормотам? - Не волнуйся, Чонгукки. Если бы я захотел убить этих придурков, то сделал бы так, чтобы на меня не пали подозрения. Было бы очень неправдоподобно, если бы отравились все, а выжил только я. Особенно с учётом того, что именно я всё это и приготовил. Мы просто начали пить на голодный желудок, а потом Сокджин и Чимин начали ныть, что хотят есть. Хосок их поддержал и сказал мне что-то вроде «горячее не может быть сырым». Я, пока готовил, успел наесться риса, и съел меньше, чем они. Поэтому, когда через пару часов все стонали, валяясь на полу или диване с руками на животах, я чувствовал себя вполне нормально. Чонгук облегчённо выдыхает. Тут же краснеет под насмешливым взглядом и начинает лепетать что-то о том, что не считает Юнги ужасным хёном, но как же так получилось, это просто странно. Юнги лишь коротко улыбается и посыпает мясо специями, переворачивая на другой бок, чтобы хорошенько прожарилось. Взволнованный раскрасневшийся Чонгук под боком слишком большой отвлекающий фактор, поэтому приходится занять себя делом. Впрочем, и без всяких переглядываний атмосфера всё равно сохраняется. Стол как будто поделился на три части. Сокджин о чём-то спорит с Хосоком и Намджуном. Тэхён с Чимином привычно шушукаются о чём-то своём, копаясь в телефоне последнего. А Чонгук, который изначально заманивал Юнги в ресторан фразой «было бы здорово пообщаться с остальными, я очень по ним соскучился», вёл себя так, будто мира вокруг не существует. Он расспрашивал Юнги про его жизнь и умеет ли Мин готовить что-то помимо мяса, которое все так нахваливают, внимательно слушал про его старшего брата, который «одним лишь вкусом сваренного риса может вернуть в детство», и постоянно ёрзал на месте. То волосы взлохматит, то футболку одёрнет, то ближе придвинется, то чуть отодвинется. - Всё в порядке? - не выдерживает Юнги, когда Чонгук в очередной раз начинает вертеться и задевает своим коленом его. - Ты весь извертелся. Что-то случилось? - Нет, - тут же часто-часто отрицательно качает головой Чонгук. И вспыхивает щеками. У Юнги мифическая живность в животе вновь даёт о себе знать. - Я просто... Я рад, что ты пришёл, хён. Мы всегда сидим у тебя в студии, и ты редко соглашаешься куда-то выбраться. А у меня тут ещё учёба навалилась, из-за чего мы почти не видимся. Я очень счастлив, что ты сегодня здесь. Повисшую за столом тишину они замечают не сразу. Лишь когда Сокджин тянет смешавшее в себе удивление и ехидство «так вот оно что», Юнги обращает внимание на друзей. И непроизвольно заливается краской под пристальными насмешливыми взглядами, когда слышит чиминово «так на Юнги-хёна тоже существует рычаг давления?». Разумеется, на его бледной коже алые пятна хорошо заметны, и Тэхён с Хосоком тут же начинают гаденько хихикать. Юнги их ненавидит в этот момент. Взгляд его возвращается к Чонгуку, и в животе всё сжимается. Чонгук выглядит очень, очень смущённым всеобщим вниманием. На грани «сбежать на край света». Взгляд мечется, и пальцы нервно царапают джинсу на коленях. Он не выглядит так, будто чувствует себя комфортно, и Юнги начинает злиться на придурковатых друзей ещё больше. Передёрнув плечами, он уже набирает в лёгкие воздуха, чтобы послать всех нахрен и приказать не лезть не в своё дело, как... - Ай! За что?! - верещит Чимин, вцепляясь пальцами в свой бок. - Ты сказал, что этот щенок у тебя в телефоне милее Тэхёна, - флегматично пожимает плечами Намджун, будто не он только что ни с того ни с сего ущипнул Пака. - Никто не может быть милее Тэхёна. - Да! - тут же встревает Тэхён и часто-часто кивает. - Я самый милый на свете! И я милее этого щенка, Пак Чимин! - Ты - человек, а щенок - это щенок, - возражает Хосок, ероша волосы Тэхёна, и тот возмущённо тычет ему пальцами в рёбра. Тут же начинается потасовка, наполненная визгом, смехом и воплями. На них начинают коситься все вокруг, и официантка подходит и делает замечание. Сокджин тут же отвлекается на очаровывание женщины и заверения «прошу прощения, несносные дети сейчас успокоятся, не волнуйтесь». Под шумок Юнги слегка пихает Чонгука плечом в плечо и заглядывает ему в глаза. - Не обращай внимания на этих идиотов. Я тоже рад, что пришёл сюда. Не то чтобы я скучал по этим придуркам, но у меня из-за работы тоже почти нет свободного времени, и из-за этого мы почти не видимся. Я достаточно соскучился по тебе, чтобы потерпеть эту свору час или два. - Хён... Чонгук выглядит очень смущённым, но его глаза вновь ярко сияют, и Юнги мягко улыбается младшему и треплет его волосы. После подмигивает и забирает его пиалу с рисом, выворачивая его на противень для жарки мяса. Обваляв рис в масле и слегка поджарив, Мин собирает его обратно в пиалку, посыпает специями, добавляет маринованные овощи, соевый соус и всё это перемешивает. После выкладывает сверху уже готовые самые поджаристые кусочки мяса и ставит готовое блюдо перед Чонгуком. - Когда-то брат показал. Это очень вкусно. Надеюсь, тебе тоже понравится, Чонгукки. Чонгук пробует и тут же восторженно не то стонет, не то скулит. На звук тут же поворачиваются Хосок и Сокджин. Хоуп со словами «вау, выглядит аппетитно» тянется к чужой пиале палочками, пробует получившееся блюдо и блаженно стонет. - Вау, это так вкусно. Ты сам сделал? - Нет, я... Это Юнги-хён, - бормочет Чонгук. - Я тоже хочу, хё-о-о-он, - жалобно хнычет Хосок, ткнув палочками в сторону Юнги. - Нет, - фыркает Юнги, рассматривая покрасневшие уши Чонгука, в которые так и тянуло ткнуть пальцем. - Ты не заслужил в отличие от Чонгука. - И что это он такого сделал?! - Он хороший милый послушный ребёнок. А ты - ходячая катастрофа. Чонгук, заслышав ответ Юнги, вспыхивает ещё сильнее и чуть не давится рисом. Юнги усмехается и закатывает глаза, когда Хосок откидывается на спинку диванчика с драматичным видом, прижатой ко лбу тыльной стороной ладони и стоном «о нет, меня отвергли!». Это порождает новый взрыв смеха, а после все отвлекаются на еду и забывают о том, что произошло. Лишь Намджун на секунду встречается с Юнги взглядом, и Мин слегка кивает ему, давая понять, что благодарен за выручку. А после, доев свою порцию, прижимается к боку Чонгука своим и пристраивает голову на его плече. - Хён слишком стар для всего этого, Чонгукки, - бормочет он, прикрывая глаза. Чонгук сначала смеётся, потом застывает из-за контакта, а после расслабляется и чуть сползает по сидению вниз, чтобы Юнги было удобнее. Задрёмывая и в процессе напоминая себе о необходимости нормального здорового сна, Мин чувствует, как к его колену вновь прижимается чужое. От Чонгука веет теплом, и тепло это окутывает невидимым пледом, даря комфорт. Окончательно провалившись в сон, Юнги уже не видит, как Чонгук шикает на расшумевшихся Чимина и Тэхёна и как непривычно мягко, пусть и слегка стеснительно улыбается, глядя на его растрёпанную макушку. - Я помогу доставить его домой, - в какой-то момент негромко сообщает Намджун. - Спасибо, хён, - благодарит Чонгук, кивая. И сам устраивается поудобнее, прижимаясь виском к макушке спящего. Есть уже не хочется, как и болтать со всеми остальными. Чонгук не соврал, действительно соскучился по друзьям, но больше всего он скучал по Юнги. И вот он здесь, рядом. Сопит негромко, сильнее скрещивает во сне руки на груди и что-то невнятно коротко бормочет. «Не думаю, что он согласится. У него дел по горло», - вспоминаются слова Намджуна. «Я тоже рад, что пришёл сюда», - вспоминаются слова Юнги. Прикрыв глаза, Чонгук улыбается. Он впервые за долгое время, загруженное учёбой и обязанностями, чувствует долгожданный покой. И он очень, очень счастлив. Причина этого счастья трётся щекой о его плечо и шумно вздыхает во сне, отчего пряди чёлки взлетают и тут же мягко опускаются, прикрывая лоб и глаза.

|...|