сожаление

2

Эдди тридцать и почти все его друзья уже обрели своё счастье: одни ещё в подростковом возрасте, другие в более зрелом.

Если в юности у него не было особых проблем: найти, с кем переспать, можно было, не напрягаясь, то после двадцати пяти это становилось всё труднее. Все его ровесники уже нашли свои пары и жили в мире и согласии, а малолетки Эдди как-то не слишком привлекали.

Мужчина лениво стряхивает пепел на собственный паркет и устало смотрит на молодого натурщика, что с призывно раздвинутыми ногами лежал на его кровати. Дым растворяется в воздухе медленно, словно тяжёлая музыка; Эдди легко усмехается — этот мальчишка здесь не ради высокого искусства, а ради его члена в собственной заднице.

Мужчина зажимает между тонких губ фильтр и прищуривает карие глаза, умело игнорируя потерянный взгляд, лицо, искажённое просьбой, губы, высохшие, словно обесцвеченные.

Тонкая кисточка замирает над узким запястьем с едва заметными буквами и падает с глухим стуком, пачкая пол знакомой красной краской.

Одним движением Эдди поддевает пальцами края бумаги и резко отдёргивает в сторону — мальчишка умный попался, понимает всё без слов. Неловко одевается, потупившись, уходит, оставляя мужчину наедине с мыслями, серыми и бесконечными, густыми, как вязкий дёготь.

Эдди быстро надоело хватать фрагменты из головы, а портреты он с недавнего времени возненавидел. Лишь один до сих пор висел в его спальне, поражая хозяина своими шоколадными омутами и кровавой улыбкой.

Зато мужчина полюбил природу, места отдаваемые холодом и сквозящей болью. Тёмные образы и резкие штрихи, именно то, что нравится его постоянным клиентам. Очередная картина исчезает бесследно с деньгами, свёрнутыми на тумбочке или с круглой суммой на банковском счёте.


***

— Слушай, тебе всего тридцать. Это не конец света. Есть те, кто вообще в старости обретают пару! Не говоря уже о тех несчастных, которые так свою половинку и не встречают. Ну и тех, кому в пару достаются всякие ненормальные и психопаты.

— Отлично утешил, — закатил глаза Эдди, — спасибо тебе большое, Билли.

— Ой, не начинай! Тебе просто нравится страдать и нравится, когда тебя жалеют. Вот у меня на работе парень есть и тоже без пары. И не ноет, в отличие от тебя.

— И сколько же ему лет?

— Сорок три, — торжественно сказал друг, — и ничего. Беверли, подтверди.

Беверли милая и улыбчивая жена Билла, одним глазом приглядывала за их детьми. К счастью, они были слишком увлечены мультиками по телевизору и не пытались, по своему обыкновению, разнести дом. Самый младший мирно спал на руках у Эдди.

— Я бы так не сказала, — девушка смущённо улыбнулась. — Просто он болеесдержанный, чем Эдди. К тому же Эдди у нас творческая и ранимая личность.

Билл закатил глаза, а мужчина несдержанно фыркнул.

— Ты мне сейчас совсем не помогла. Слушай, на паре свет клином не сошёлся. Встретишь ещё своего Ричарда.

— А если он вообще в другом городе живет? Или в другой стране? Или умер давно?

— Не было еще случаев, чтобы человек умирал раньше своей пары. Разве что несчастный случай… но ты бы это почувствовал.

— Знаешь, — у Беверли загорелись глаза, — я согласна с Биллом. Вдруг твой Ричард ещё маленький? Или вообще не родился…

— Замечательно. Моё настроение, благодаря вашим словам, значительно улучшилось.

Эдди сделал намеренно весёлое лицо, за что тут же получил слабый тычок в бок от лучшего друга.


***

— Я думал ты пошутил, когда сказал, что решил съездить в Грин-Вуд.

— Ага, вот здесь останови.

Огни ночного города меркнут по сравнению с приглушённым, практически безлюдным парком.

Эдди давно хотел посетить это место. Благо настроение подходящее. Как и погода: пасмурно и солнца уже не видно, того и гляди дождь пойдет.

Мужчина выдыхает тёплый воздух и прикрывает глаза. Рука механически рыщет в поисках мятой пачки сигарет, но находит лишь оторванную этикетку. «Курение убивает».

— Спасибо, что подвёз, друг.

— Да не за что, конечно. Но почему ты всё-таки решил поехать на это кладбище?

— Ну, в первую очередь это старинное кладбище, а во-вторых, смерть моя тематика, если ты не забыл.

— М-м-м… — Билл неуверенно мнётся рядом, поглядывая на Эдди. — Ну, ладно…

— Ой, да вали уже, — Эдди небрежно засовывает замёрзшие ладони в карманы тёплого пальто, и медленным шагом направляется к кованым воротам, подсвечиваемым тусклым светом фонаря. — Бев привет передавай! — не оборачиваясь кричит мужчина.

Когда Эдди наконец слышит привычно острый звук открывающейся и хлопающей двери, он слегка оборачивается, чтобы лучше видеть. Билл заводит мотор ауди и выезжает с парковки.


***

Проходит, по меньшей мере вечность, на деле — не больше полминуты, прежде чем мужчина доходит до первых надгробий.

Ни тебе призраков, ни маньяков, выскакивающих из-за деревьев, про людей так вообще не может быть и речи.

Эдди устало трёт глаза и достаёт из рюкзака альбом и угольный карандаш.

Мужчина надеется сделать хоть какой-нибудь маломальский набросок, чтобы уже из него нарисовать, что-нибудь стоящее.

Наверное, всё дело в том, что у него слишком много заказов, а вдохновения никакого.

Дело именно в этом, наверное, потому что Эдди вытаскивает чистый лист — делает резкий штрих карандашом, вырисовывая чёрные стволы деревьев.

Эдди нравится, в принципе, ожидаемо выходит, ведь у него прекрасный, неповторимый стиль. Свободный, тёмный и безмерно одинокий — с ним у него родство, так что можно захлебнуться и пойти на дно от одного только взгляда на сквозящие болью и грустью картины.

Сбитый с полушага очередным порывом ветра, он бросает попытки подойти поближе к старому надгробию, покрытому ветхим мокрым мхом.

В детстве Эдди любил прогуливаться по кладбищам, всматриваясь в могильные плиты, пытаясь вычитать и высмотреть истёртые временем и ветром годы жизни поверх улыбчивых портретов.

С быстрого шага мужчина перешёл на медленный, постепенно привыкая к тишине и неосознанно всматриваясь в сохранившиеся буквы. Сердце стало биться тише, и по телу разливалось спокойствие. Всего несколько минут назад Эдди преследовал городской шум, а сейчас он попал в царство безмолвия и давно изжитой смерти.

Это было странно, но мужчине нравилось это место, оно тихое и непредсказуемое, с далёкими, незримыми территориями и сильными ветрами со всех концов света.

Сорвался ветер и с сухих черных деревьев опали последние, осенние, измученные погодой листья. Мягкие взъерошенныеволосы мужчины, поддавшись ветру, коснулись его лица. Эдди придерживает пальцами сдуваемые на лицо, отросшие миндальные волосы, заправляя непослушные пряди за ухо; он уже давно ступил на вымощенную из камня тропинку и с головой погрузился в тишину, которая постепенно стала нарастать. Было так тихо, что казалось, будто Эдди один в этом большом мире.

Это всё свежий воздух — слишком чистый для прокуренных лёгких. Мужчине трудно дышать полной грудью, потому что он действительно одинок.