Проделки судьбы

глава 23.

Антон докурил и затушил сигарету о стену. Взгляд зелёныx глаз застыл на окурке, разглядывая с разных сторон, крутя его пальцами, будто пытаясь что-то найти. Арсений Сергеевич повернулся к ученику. Синие глаза завороженно наблюдали за изящными пальцами. Учитель привычно наклонил голову набок, внимательнее наблюдая за парнем. Шастун вдруг резко отбросил окурок в сторону, отчего Арсений Сергеевич вздрогнул и отвернулся, сцепляя руки в замок. Мужчина сделал несколько вдохов и выдохов, а затем резко встал, отчего аж пошатнулся, но на ногах всё же устоял. Ухватившись за перила, Арсений Сергеевич на несколько секунд застыл, давая пройти тёмным кругам перед глазами. Учитель сделал шаг в сторону и посмотрел на Антона, который разглядывал свои грязные, насквозь промокшие кроссовки. Только сейчас Арсений Сергеевич мог разглядеть внешний вид ученика, и то, что он видел, заставило его чувство вины только увеличиться, словно какой-то паразит, разъедая изнутри. Взгляд синих глаз остановился на бордовых пятнах на одежде. Но даже это было не самым страшным. Самое страшное — лицо парня, а точнее его глаза, такие стеклянные и пустые. Учитель уже видел их такими и так надеялся, что не увидит снова. Мальчишка выглядел таким опустошённым и замученным жизнью, что сердце Арсения до боли сжималось.
— Вставай, — хрипло произнёс мужчина.
Антон медленно поднял голову и встретился взглядом с синими глазами. Что-то, как показалось Арсению Сергеевичу, промелькнуло в глазах парня. На мгновение выражение лица Шастуна смягчилось, но спустя мгновение оно снова было каменным.
— Антон. — Учитель устало вздохнул. — Вставай, не зли меня.
Удивлённо приподняв брови, Шастун вопросительно посмотрел на мужчину, но, поняв, что лучше не спорить (да и сил на споры не было), парень осторожно поднялся. Однако получилось не сразу и не получилось бы вообще, если бы не сильная рука Арсения Сергеевича, крепко державшая мальчишку за плечо.
— Что ты с собой сделал? — тихо спросил мужчина, но Антон это услышал.
— Не я сделал, а со мной. Вы. Все, — так же тихо сказал Шастун и устало уронил голову куда-то в районе шеи учителя.
Арсений Сергеевич зажмурился, но ничего не сказал, а только крепче прижал совсем обессиленного парня к себе.
В квартире ужасно пахло перегаром, и как только учитель и ученик перешагнули за порог, то в носы ударил резкий запах, отчего Антон поморщился. Арсений Сергеевич усадил Шастуна на тумбочку, а сам принялся стаскивать сырые ботинки и такие же сырые носки, которые спокойно можно было выжимать. Учитель старался не сводить взгляда с ученика, которого слегка покачивало из стороны в сторону.
— Так. — Арсений посмотрел на парня. — Бегом в душ.
— Что? — Антон часто заморгал и с недоумением посмотрел на учителя.
— В душ, Шастун, — повторил мужчина, тяжело вздохнув.
— Я…я…
— Тебе помочь?..
— Нет! — резко крикнул Антон, отчего дёрнулся всем телом и ударился головой об стену.
— Ауч…
— Ты уверен, что не упадёшь там в обморок или ещё что-нибудь? — Арсений Сергеевич серьёзно посмотрел на ученика.
— Да, конечно, уверен. — Шастун махнул рукой и попытался встать, но виски резко начали пульсировать, отчего Антон зажмурился и чуть было даже не закричал.
— Тихо, тихо. — Арсений подходит к Антону почти вплотную и хватает того за плечи.
— Дыши, успокойся. Чёрт, я не могу тебя в таком состоянии одного в душ пустить.
— В см…смысле не можете? — Глаза парня расширились раза в два, в них застыл ужас.
— Ты еле стоишь на ногах, Шастун! Но тем не менее тебе нужен душ. Ты и так уже точно простынешь…
— А вот и не простыну. — Антон так по-детски надул губы, что Арсений Сергеевич не смог сдержать улыбки. — Не каркайте вообще.
— Шастун, тебе что, девять лет? — Мужчина наклонил голову.
— Мм… Дайте-ка подумать. — Шастун прислонил палец к подбородку и прищурился.
— Да.
Арсений Сергеевич закатил глаза, а затем серьёзно посмотрел на ученика.
— Если не хочешь простудиться и умереть от рака лёгкиx, иди в душ, — самым серьёзным тоном сказал мужчина.
— Рак лёгкиx? — Антон испуганно посмотрел на учителя.
— Он самый. У меня так у знакомого отец умер. Вот и решай, Шастун: будешь гнуться или пойдёшь в душ, и никакого рака.
— Ладно, ладно, только… ну…может вы постоите снаружи всё-таки?.. Ну я даже закрываться не буду, — сказал Антон и жалобно посмотрел на Арсения Сергеевича. «Наконец-то в нём проснулись эмоции», — пронеслось в голове мужчины, и он слегка улыбнулся уголками губ.
— Ну чего вы лыбитесь? — обидчивым тоном спросил Антон.
— Ты стесняешься? Чего я там не видел?.. — спросил Арсений Сергеевич, но резко замолчал, поняв, что ляпнул лишнего.
— Да вы!.. Да вы! — Шастун готов был лопнуть от своего возмущения. — Я!.. Я!..
Арсений Сергеевич шумно выдохнул, а после схватил Антона за руку и потянул на себя, отчего мальчишка пискнул от неожиданности.
— Иди уже. — Учитель осторожно протолкнул Шастуна в ванную и прикрыл дверь.
— Красное полотенце!
Как только мужчина услышал шуршание, звук расстёгивающейся молнии, то немного успокоился. Спустя минуту послышался шум воды.
«Всё нормально», — подумал Арсений Сергеевич и отправился на кухню подогреть чтонибудь поесть.
На кухне, мягко говоря, был беспорядок. Везде валялись бутылки, какая-то еда и ещё бутылки. Такое впечатление, будто здесь прошла какая-то крутая вписка, где было много людей, но Арсений очень «социальный» человек, особенно в последнее время, поэтому весь это беспорядок только его пары рук дело.
Мужчина поспешил открыть окно, чтобы прогнать стойкий запах перегара. Открыв холодильник, Арсений Сергеевич достал яйца, колбасу и замороженные овощи. Математик тот ещё кулинар: яичница — верх его способностей, но учитель гордится собой, так как хотя бы умеет делать это (хотя кто не умеет готовить яичницу?). Арсений Сергеевич достал сковороду и зажёг плиту.
Не всегда яичница получается превосходно, и сегодня, видимо, тот день. Матерясь,
Арсений Сергеевич размахивал полотенцем, при этом пытаясь сделать огонь тише. Вокруг уже всё было покрыто каплями масла, на полу стало скользко, и мужчина раза так три чуть не грохнулся. Вся кухня уже была в дыму, который уж очень был похож на туман.
— Да блять, — прошипел Арсений Сергеевич, подходя к сковороде с некой жёлтозелёной субстанцией, которую мужчина уже сомневался, что вообще можно есть.
Да, яичницу математик умеет готовить. Определённо.
Свою неудачу Арсений объяснил тем, что он просто уставший. И действительно, сил уже совсем не было. Этакий марафон по Питеру да ещё и под жуткий ливень довольно много энергии отобрал у Попова. Однако учитель понимал, что ему ещё не так плохо. По крайней мере он ночевал дома в тепле и уюте. Мужчина готов уже был отдать всё, чтобы отмотать чёртово время назад, чтобы всё исправить.
Иногда Арсений думает, что он уже давно перестал контролировать происходящее. Это просто грёбаные проделки судьбы.
Из ванной послышался крик, а скорее даже писк, а затем грохот. Арсений Сергеевич застыл на месте, а когда понял, что произошло, бросив тряпку на пол и выключив плиту, рванул в ванную. Не церемонясь, учитель распахнул дверь ванной.
— Арсений Сергеевич! — завизжал Антон и, схватив своими длинными пальцами шторку, попытался прикрыться.
— Какого чёрта, Шастун? Что за грохот только что был? — спросил Арсений Сергеевич, будто даже и не заметив, что его ученик без одежды.
— У меня шампунь упал… на голову… Я голову хотел помыть, а мне руки больно поднимать, — тихо проскулил Антон. — Можете уходить… пожалуйста… Всё хорошо.
— Шастун, твою мать. — Арсений Сергеевич облегчённо выдохнул, поняв, что ничего серьёзного не случилось. — Ты идиот? Меня позвать не мог?
Антон настолько удивился, что даже чуть не отпустил из рук шторку.
— Серьёзно? И как вы себе это представляете? — Парень хотел было махнуть рукой, но он вовремя вспомнил про шторку, которая скрывает всё то, что Арсений Сергеевич уже и так видел, причём в наилучших ракурсах, правда, Антон даже думать не хотел об этом.
— Извините, Арсений Сергеевич, помойте мне голову, пожалуйста. Вот так?
— Шастун, да! Просто попросить! — Учитель уже начал переходить на крик, чувствуя подступающую злость.
— Издеваетесь? — Антон взмахнул руками, и шторка благополучно выскользнула из рук.
Парень завизжал, отчего Арсений Сергеевич даже поморщился, но взгляд учителя успел пробежаться по уже знакомому исследованному телу. Дыхание перехватило, и мужчина даже перестал моргать. Антон тут же схватил злополучную шторку и закрылся, чувствуя, как яро горят щёки, уши и вообще, кажется всё тело.
— Гм… Шастун? Может, всё-таки помощь нужна, — хриплым голосом спросил математик, после чего откашлялся.
— Нет, нет, не нужно, — протараторил Антон, пытаясь снова скрыться.
— Шастун… — Арсений Сергеевич устало потёр переносицу. — У тебя грёбаная кровь на волосах, про которую ты мне обязательно расскажешь, а пока доставай шампунь, садись на четвереньки, и главное — заткнись.
Юноша, кажется, подавился воздухом и уже хотел что-то возмущённо высказать, как вдруг встретился с парой ледяных глаз. Сглотнув, Антон спрятался за шторкой и осторожно поднял шампунь. Парень тупо уставился на тюбик, не зная, что делать дальше. Как так получилось, что пару дней назад Антон боялся даже подойти к учителю, даже посмотреть на него, а сейчас предстаёт перед ним совершенно нагим?
«Это просто помощь. Ничего здесь такого нет. Подумаешь, он меня трахал. Ничего такого. Подумаешь, он меня засосал. Бля-я-ять…».
Парень вздрогнул от нахлынувшей мысли и уронил тюбик с шампунем, который с грохотом упал.
— Шастун, да что ты там делаешь? — Кажется, у математика кончалось терпение.
— Сейчас… я… сейчас… — тихо произнёс Антон, пытаясь дотянуться до тюбика, ведь нагибаться парень просто не мог из-за острой боли в спине. — Я… Блять!
Тощее двухметровое тело с невероятным грохотом упало животом вниз и распласталось по всей ванне.
— Шастун, ёб твою мать! — крикнул Арсений Сергеевич и одним рывком отодвинул шторку. — Ты идиот, скажи мне? Почему ты такой Шастун, Шастун?
Взгляд мужчины опустился ниже и невольно прошёлся по телу ученика. Воспоминания, словно чем-то острым, ударили по голове. Мужчина даже сначала отшатнулся, однако позже он заметил сине-фиолетовые синяки, царапины. Сам мальчишка заметно похудел с момента, когда учитель последний раз видел его без одежды. В сердце что-то больно кольнуло. Арсений Сергеевич нахмурил брови и подошёл чуть ближе к ванне.
— Давай вставай, Антон. — Математик аккуратно схватил парня за плечи, отчего тот зашипел, но сопротивляться не стал.
Аккуратно подняв юношу, учитель посадил его спиной к себе. Когда кожа Антона соприкоснулась с холодной керамической стенкой ванны, по телу пробежала неприятная дрожь, но когда головы коснулась нежная рука, Шастун забыл, как дышать и функционировать.
— Обещаю, ниже дозволенного не буду смотреть, — вдруг прошептал Арсений Сергеевич.
Антон вообще никак не отреагировал на эту реплику, потому что попросту не услышал её.
Вокруг него будто образовался купол, закрывший его от всех внешних звуков. Арсений Сергеевич взял в руки душевой шланг. Мужчина какое-то время устанавливал идеальную температуру воды, боясь навредить мальчишке, который и так весь съёжился. Наконец, покончив с этим делом, Арсений Сергеевич, сделав несильный напор воды, полил душевой лейкой на светлые волосы. Капли воды тут же начали скатываться по бледной коже. Антон был прекрасен, словно какая-то античная статуя. Из-за дорожек воды мужчине показалось, что кожа юноши начала блестеть. Синие глаза завороженно наблюдали за этой поистине прекрасной картиной. И только когда Антон забавно слегка дёрнул головой, сознание вновь вернулось к учителю. Нахмурив лоб, математик потянулся за шампунем и вылил себе на ладонь приятно пахнущую мятой вязкую жидкость. Мужчина аккуратно провёл рукой по волосам, а затем схватил их и начал интенсивно намыливать. Антон сидел смирно, боясь даже пошевелиться, хотя у парня уже затекли ноги. Ванна может и не такая маленькая, но она уж точно не по размеру двухметровому парню. Арсений Сергеевич, а точнее его руки, делали что-то невероятное. Мужчина гладил волосы, осторожно чесал голову, массируя её, — и всё это было так мягко и плавно, что в какой-то момент Шастун закрыл от наслаждения глаза, забывая про всё на свете и отдаваясь своим ощущениям. Губы расплылись в блаженной улыбке. Парень был словно кот, которого нежно гладил за ушком его хозяин. Уже вовсе не контролируя себя, Антон заурчал, и в этот момент руки Арсений Сергеевича застыли.
— Антон? — осторожно спросил учитель. — Ты в порядке?
Антон резко открыл глаза и одними губами произнёс: «Блять». Расслабленное состояние вмиг исчезло, и на его место снова пришло напряжение.
— Всё хорошо, правда, — чуть дрожащим голосом ответил парень, желая ударить себя по лицу.
— Ладно, — выдохнул учитель и вернул свои руки на голову юноши.
Арсений Сергеевич даже и не догадывался о состоянии блаженности и наслаждения Антона. Сам мужчина чувствовал лёгкую панику в начале, а затем мужчина вошёл во вкус. Математик не мог отрицать то, как приятны и мягки волосы юноши. Попов до жути боялся потерять контроль. Ведь он знает, что это возможно и уже пройдено. Мужчина успел несколько раз пожалеть, что предложил ученику свою помощь. Кто знал, что это так подействует на него. Хотя Арсений как раз-таки знал…
Что происходило дальше мужчина помнил уже с трудом. Арсений схватил волосы и грубо потянул на себя, чтобы лучше намылить голову. Антон аж вскрикнул от неожиданности. Парень почувствовал ту же грубую хватку, как тогда, в ту самую ночь. Всё тело будто током пробило, это же самое случилось и с учителем, которого тоже очень не вовремя настигли воспоминания.
— Я… я дальше сам… Арсений Сергеевич… спасибо, я дальше сам! — быстро проговорил Антон, чувствуя нарастающую панику, а также чувствуя то, чего нельзя было допустить. Возбуждение.
Арсений Сергеевич попятился. Взгляд остановился на изящной спине парня, по которой стекали капли воды. Забавно, что мужчина понял, что его идея и предложение были ужасными, только в самом конце.
В ванной стоял приятный пьянящий запах мяты. Парню и мужчине он уже вскружил головы. Или это всё-таки не в мяте дело?..
— Ты… точно… справишься?.. — напоследок спросил Арсений, хотя прекрасно понимал, что этот вопрос бессмысленный и его можно было даже не задавать.
Они оба понимали, что если они продолжат, то пути назад не будет. Контроль будет утерян, и тогда всё сложится только ещё хуже.
— Не беспокойтесь…
Арсений, схватив маленькое полотенце для рук, выбежал из ванной и прислонился спиной к двери, пытаясь восстановить дыхание. Пальцы крепко сжимали махровое полотенце. Всё тело просто пылало. Мужчине стало противно от себя. Он снова хотел его. Снова этот чёртов животный омерзительный инстинкт. Сильно зажмурившись, Арсений в порыве злости бросил полотенце в сторону и, сделав пару вдохов и выдохов, направился на кухню.
Антон всё ещё сидел в ванне. Парень обхватил колени руками, часто при этом дыша. Его тело слишком остро и слишком быстро отреагировало на простые прикосновения. Как бы он ни отрицал это, как бы он старался выкинуть эту мысль из головы, в глубине души Шастун знал, что чувствует, он просто боялся признать это. И вот так, сидя в ванне, с намыленной головой Антон понял, насколько бессмысленно бороться с самим собой.
Арсений Сергеевич всегда был с ним, по крайней мере, старался быть. Он успокаивал многочисленные истерики, терпел крики и обвинения Антона, терпел, даже когда мальчишка ударил его. Он не уходил, старался быть рядом, держал его крепко в своих объятиях, когда парню это было так необходимо как глоток воздуха. Что бы Антон ни говорил, он всегда доверял учителю. Даже в том поганом клубе Шастун доверился ему. За что ему судьба послала такого замечательного человека? За какие заслуги? Антон не заслуживал его. Мир не заслуживал его.
Антон закусил до крови нижнюю губу, пытаясь успокоиться и угомонить нахлынувшие эмоции.
Шастун аккуратно поднялся и смыл с головы шампунь. Юноша встал под душевую лейку и закрыл глаза, позволяя тёплым каплям воды быстро скатываться по всему телу. Голова всё ещё немного кружилась, так что вылезти из ванной без травм было довольно-таки проблематично. К тому же ноги были мокрыми, и Антон мог запросто поскользнуться, поэтому вылезал из ванны он очень медленно. Осторожно ступая правой ногой на кафель, Антон хотел было поднять левую ногу, как вдруг правая начала скользить вперёд, и если бы юноша не схватился за чёртову шторку, то упал бы головой на жёсткий кафель.
— Блять, — облегчённо выдохнув, прошептал Антон.
Увидев себя в зеркале, Антон поморщился от того, как жалко и мерзко он выглядит. Стоя перед собственным отражением, которое презрительно смотрит на него, Шастун понял, что больше не может отрицать очевидное. Стены, которые парень строил вокруг себя так долго и усердно, рухнули в одно мгновение, оставляя за собой развалины прошлого.
«Я попал. Мне пизда», — подумал Шастун, заглядывая в свои глаза.
***
Арсений Сергеевич и Антон сидели на кухне, которую учитель долго проветривал. Яичница окончательно пропала, есть её было уже даже опасно для здоровья, поэтому мужчина быстро сделал несколько бутербродов. Антон, словно хищник, накинулся на них, откусывая по большому куску, даже не прожёвывая. Так сильно обожаемый Арсением Сергеевичем чай со вкусом апельсина и мяты стоял нетронутым. Математик с неким любопытством наблюдал за учеником, немного беспокоясь, что Шастун может подавиться. Юноша доел свои бутерброды, вытер тыльной стороной ладони крошки около рта, а после чего выпрямился. Взгляд зелёныx глаз всё ещё был голодным, и Антон грустно посмотрел в сторону тарелки Арсения Сергеевича, внимательно разглядывая колбасу и облизывая губы.
— Ешь. — Мужчина подвинул свою тарелку парню, отчего тот весь засветился от счастья, будто это вовсе не бутерброды, а что-то неимоверно ценное.
Шастун уплетал бутерброды словно машина, и учитель даже не заметил, как его тарелка тоже оказалась пустой, лишь только крошки.
— Спасибо, — прошептал Антон и стыдливо посмотрел на учителя, сидящего напротив.
— Не за что, — слегка улыбнувшись, ответил Арсений Сергеевич и потёр шею. — Шас… Антон?
— Да? — Парень приподнял брови.
— Ты расскажешь мне, откуда кровь? — осторожно спросил учитель.
— Я… — Антон испугался, и это было видно по тому, как изменился его взгляд. — Я…я… очень устал. Я жутко не выспался, всё тело ломит… Я бы хотел…
— Антон, да, конечно, извини, — перебил ученика Арсений Сергеевич. — Пойдём, я тебе постелю?
— Да, да… — Шастун, словно в тумане, поднялся со стула, всё ещё шатаясь.
Математик достал из шкафа новое чистое и такое приятное для кожи сатиновое постельное бельё с каким-то замысловатым узором. Арсений Сергеевич долго готовил постель для ученика: то взбивал несколько раз подушку, пытаясь поместить её как можно удобнее для сна, то разглаживал простыню или одеяло.
— Может я лягу? — осторожно спросил Антон, когда учитель уже, кажется, в сотый раз разглаживал лучше любого утюга простыню.
— Да, конечно. — Арсений Сергеевич отошёл в сторону и рукой указал на кровать, будто приглашая.
Как только тело парня соприкоснулось с невероятно-мягким постельным бельём, Антон хотел застонать от удовольствия. Ночь на улице, на холодном бетоне заставляет пересмотреть свои ценности. Шастун обнял мягкое ватное одеяло и улыбнулся словно Чеширский кот. Арсений Сергеевич, глядя на парня, не мог не улыбнуться. Что бы ни пережил этот мальчишка ночью, мужчина был рад, что сейчас он блаженно улыбается и находиться в тепле, а главное — в безопасности. С ним уж точно.
— Арсений Сергеевич? — вдруг позвал учителя Антон.
— Ау?
— У вас есть… эм… ручка или карандаш там… с тетрадкой или листочком? — спросил парень и повернул голову в сторону мужчины.
Глаза Шастуна будто стали чуть больше. Он смотрел на математика так по-детски, с таким невинным видом. Арсений Сергеевич мог дать на тот момент Антону лет двенадцать и то с натяжкой. Зелёные глаза светились.
— Арсений Сергеевич?..
— Что? Ах, да! Сейчас!
Мужчина резко развернулся и подошёл к небольшой тумбочке, откуда достал какую-то толстую тетрадь и несколько ручек и простых карандашей.
— Пойдёт? — спросил учитель, протягивая парню.
— Да, замечательно. — Антон улыбнулся, и Попов готов был поклясться, что эта улыбка самая прекрасная на свете.
— Я тогда пойду? — Математик подошёл к двери и вопросительно посмотрел на ученика.
— Вы куда? — резко спросил Шастун, с испугом смотря на учителя.
— Я буду на кухне… или у себя в спальне. — Мужчина улыбнулся.
— Да… да… хорошо, — выдохнув, сказал Антон и улыбнулся в ответ, но затем его лицо вмиг посерьезнело. — Арсений Сергеевич? Спасибо вам.
— Да ладно, это всего лишь тетрадка и ручка…
— Нет! Я не про это… ну… за это тоже спасибо, но я говорю обо всём. Спасибо вам большое, — сказал Антон, смущённо опустив голову.
— Антон… ничего… Я знаю, в какой ты ситуации, и я очень рад, что ты пришёл ко мне.
— Арсений Сергеевич попытался ободряюще улыбнуться.
— Я тоже. Вы будете рядом?
— Конечно.
Учитель кивнул и вышел из зала, закрывая за собой дверь. Мужчина выдохнул и прислонился к двери, закрывая глаза.
«Я всегда буду рядом, Шастун».
Арсений вернулся на кухню убирать весь беспорядок, который мужчина сам устроил. Было трудно сказать, что на кухне готовили обычную яичницу. Тут будто прошло землетрясение или ещё какая-нибудь катастрофа. Всё ещё пахло гарью и ещё чем-то кисло-сладким. Попов поморщился, уже предвкушая долгую уборку. Математик сам не против бы поспать, так как ноги уже просто не держали, однако перфекционист и педант в Арсении яростно кричали, немедленно требуя уборки.
Мужчина прошёл к окну и распахнул его шире. Прохладный, но такой освежающий воздух ворвался внутрь. Арсений прислонился к окну, устремив свой взгляд куда-то вдаль.
Что с ним происходит? Почему Антон так действует на него? Почему Арсений, как собачка, бежит к Шастуну, выполняя все его просьбы? Слишком много вопросов остаются без ответов. Возможно это чувство вины перед мальчишкой, которое никак не исчезает, а только усиливается, когда учитель смотрит на Антона. Но больше всего мужчине стыдно за свои мерзкие животные инстинкты, которые проявляются только в присутствии Шастуна, и самое ужасное — Арсений не может это контролировать, это не подвластно ему. Такого не случается с той же Лизой, её не хочется целовать так, чтобы не осталось воздуха, не хочется прижимать к стене, срывая с неё одежду — всё это Попов хочет сделать с одним проблемным двухметровым мальчишкой. Арсений не гей, мужчины его никогда не привлекали, так что он не может влюбиться в этого несуразного парнишку, ведь так? Да и какая может быть влюблённость? По мнению Попова, это просто вина, желание помочь человеку с проблемами. Арсений верит в это, по крайней мере.
Учитель закрыл окно, почувствовав, как стадо мурашек прошлось по спине. Зябко поёжившись, Арсений осмотрел кухню. Работы было часа на три, а зная мужчину, на все пять часов. Недовольно поморщившись, Попов взял тряпку, но перед уборкой решил зайти к Антону.
Осторожно, стараясь без скрипа, Арсений приоткрыл дверь. В зале стояла абсолютная тишина, нарушаемая тиканьем часов. Улыбка расплылась на лице учителя, увидев на диване мило сопящего мальчишку, который обняв одеяло, свернулся калачиком. Спящим Антон выглядел даже младше двенадцати лет. Приятное тепло разлилось в груди Арсения. Шастун был словно маленький беззащитный котёнок, которого хочется взять и положить в карман*.
Вдруг мужчина заметил ту самую тетрадку, которую недавно дал парню. Она была открыта, и на первой же странице явно что-то было нарисовано, но учитель стоял слишком далеко и не мог рассмотреть, видны были лишь какие-то круги и узоры. Любопытство не на шутку разыгралось в Арсении. Хотя он понимал, что возможно Антон нарисовал что-то личное, то что нельзя никому видеть, но десятилетний ребёнок, вдруг проснувшийся в Попове, так не считал. Арсений на цыпочках подошёл к дивану и аккуратно, стараясь быть максимально тихим, вытянул из рук спящего юноши тетрадь.
На листочке был нарисовал дракон. Рисунок был незаконченным. Вероятно, парень уснул в процессе. Однако нарисован дракон был потрясающе, учитывая, что это всего лишь набросок. Мужчина провёл пальцем по нарисованному хвосту. Арсений улыбнулся и посмотрел в сторону спящего юноши, слова которого Попов тут же вспомнил.
«А вы знали, что драконы для мечтателей?» Арсений улыбнулся ещё шире.