Скрип старых деревянных половиц разносится по всему коридору, утопая где-то в его глубинах. Света нет, единственную лампочку разбили, оставив коридор в руках полумрака. Тэхен по привычке нашарил в кармане рюкзака ключ и отворил дверь с тихим скрипом, приглашая Чонгука в дом. Чон на секунду замешкался и прошел внутрь, с любопытством озираясь вокруг себя. Тэхен включил тусклый настенный светильник, освещая узкий коридорчик маленькой однокомнатной квартирки.
Маленькая, но уютная, не совсем аккуратная, но оттого еще более уютная и комфортная, для обычной жизни вполне хватает. Потрепанные кеды висят шнурками на вешалке прямо возле входной двери. Пока Чонгук осматривает квартиру, Тэхен уже скрывается в комнате, чем-то шурша. А Гук так и торчит у дверей, пока Ким не выглядывает из-за двери комнаты.
— Чего встал? Проходи! Здесь нет камер слежения или чего-то такого, — ухмыльнулся он. — Я дам тебе сухую и... — Тэхен оглядел кровавые пятна на футболке Чонгука, — чистую одежду.
Чонгук разувается, отставляет свои ботинки в угол прихожей и проходит в квартиру. Из кухни уже доносится негромкое шипение чайника на плите. Тэхен вышел из комнаты, переодевшись в широкие домашние штаны и такую же широкую бледно-красную выцветшую кофту, открывающую ключицы и едва не сползая с одного плеча. Он вручил Чонгуку в руки серую футболку и спортивные штаны.
— Можешь в комнате переодеться, — сказал Тэхен, кивнув в сторону своей спальни, а сам скрылся на кухне.
Комната у Тэхена словно лет сто света не видала. Плотные темно-зеленые шторы закрывают единственное окно. Небольшой шкафчик в углу, старенькая деревянная кровать, столик, на котором расположен маленький и такой же древний телевизор. А на стенах картин нет. Ни фотографий, ни картин, ни плакатов. Только маленькие лампочки вдоль стены над кроватью.
Тэхен держит в длинных ровных пальцах чашку с теплым чаем, на дне которого плавает долька лимона. Он кусает губы и поглядывает на сидящего напротив Чонгука. Их разделяет чонгукова футболка, которая висит и сушится на веревке, прибитой Тэхеном от стены до стены, проходящей прямо над столом. Гук делает короткие глотки приятного чая и с интересом разглядывает пальцы Тэхена.
Ким отложил чашку на стол и потянулся к подоконнику, беря пачку сигарет и зажигалку. Достал одну из упаковки и зажал меж губ. Чонгук нахмурился и посмотрел на парня из-под футболки между ними.
— Не губи свой организм.
Тэхен поднял на него вопросительный взгляд и опустил руку с зажигалкой, ухмыляясь.
— Я понимаю, ты типа за экологию и все такое, но загрязнять или не загрязнять свой организм — это мое дело, — хмыкнул он.
— Тогда не делай этого при мне, — спокойно говорит Чонгук, касаясь большим пальцем своего запястья.
Тэхен вздохнул и убрал сигарету, сунув обратно в пачку и отложив на подоконник. Курить вмиг расхотелось под этим тяжелым, но спокойным взглядом. Чонгуку даже ругаться и кричать не надо, его ровный твердый голос как будто подчиняет, указывает. Тэхен не понимает, что это такое.
— В любом случае, без одной сигареты мой загрязненный организм здоровее и чище не станет.
Он вновь поднял чашку с чаем, обвив ее пальцами и делая глоток. На кухне повисло молчание. Где-то за окном собаки лают, люди снова ругаются. Тэхен пытается вслушаться, а Чонгук словно и не слышит. Уткнулся в свою чашку взглядом, наблюдает за танцем чаинок. Странный. Тэхен таких не видел.
— Согрелся? — спрашивает Ким, наконец разрушая неловкую тишину спустя несколько долгих минут.
— Я не особо замерз, — отвечает Чонгук, наклонив голову и заглядывая в глаза Тэхена из-под майки. — Да ты сам продрог.
— Не может такого быть, — качает головой Ким, серьезно смотря в черные глаза парня. Он сам не осознает, как заглядывается, сворачиваясь в этой черноте спиралью. Тэхен может поклясться, что видит синий отблеск в чонгуковых глазах. — Холод мне друг, — добавляет он, приходя в себя и быстро моргая.
Чонгук изогнул бровь и выпрямил голову, вновь устремляя взгляд на пальцы парня. Тэхен неторопливо водит указательным по чашке, вырисовывает какие-то узоры, круги, а Чонгук не может перестать наблюдать. Странно. Чонгук таких красивых, будто бы рисованных пальцев не видел прежде.
— Мне тоже, — негромко сказал он, допивая остатки чая на дне чашки.
Тэхен молча вымывает посуду ледяной водой. Тишину нарушает только ее шум и негромкий вой старых прогнивших водопроводных труб. Чонгук сидит за столом, постукивает бесшумно пальцами по его поверхности, а сам наблюдает за Тэхеном, за сутулыми плечами и выпирающими позвонками под тонкой песочной кожей. У Кима руки от холода воды раскраснелись, побаливают. Он заканчивает мыть чашки и поворачивается к Чонгуку, вновь встречаясь с чернотой его бездонных глаз. Не тонуть не может, Чонгук цепляет и топит сам.
Тэхен и Чонгук сидят на краю тэхеновой кровати, уставившись в маленький экран телевизора. Небольшие помехи искажают картинку, а порой она и вовсе пропадает. Но Тэхен привык. Он переключает немногочисленные каналы со скучающим лицом, а Чонгук заинтересованно глядит на экран, будто даже не замечая, что каналы сменяются. Он сложил руки меж колен, покусывает нижнюю губу и слегка хмурится.
Еще один клик. На экране главные новости страны, где вновь и вновь повторяют о пропаже моря. Кадры с места события, встревоженные лица верхов страны и показания каких-то очевидцев. Тэхен повернул голову к Чонгуку. У того глаза остекленели, губы поджаты в тонкую линию, а пальцы сжимаются в кулаки.
—...обнаруживших преступника ждет щедрое вознаграждение! Давайте же все вместе поможем нашей великой стране, поможем сами себе!
Тэхен нажал на пульте красную кнопку, и экран затух, погружая комнату в приятный глазу полумрак.
— И сколько обещают за мою голову? — хрипло спросил Чонгук непроницаемым голосом.
— Не знаю, — пожал плечами Тэхен, отворачиваясь от парня. — Говорят, очень много.
— Ты мог бы обогатиться, — сухо усмехнулся Чон, глянув на Тэхена.
— Только мне это не надо.
— Почему? Боишься меня? — хмыкнул Чонгук, изогнув бровь.
— Вовсе нет, — Тэхен закатил глаза и залез на кровать с ногами, садясь в позе лотоса и укрывая колени краем одеяла. — Мне не нужна глупая слава того, кто поймал похитителя и получил за это грязные деньги, — он прислонился к стене и сложил руки на груди.
Чонгук повернулся к нему корпусом, согнув одну ногу в колене и кладя ее на кровать. Он хмурится, слушая парня, склоняет голову к плечу.
— А еще я не особо хочу, чтобы они лезли в мою жизнь. Наверняка же начнут копать мое дерьмовое прошлое, — хмыкнул Ким.
— И точно приукрасят все это сладкой ложью, — хохотнул Чонгук безрадостно, садясь напротив Тэхена.
— Поэтому я лучше позволю тебе себя убить, чем допущу это, — сухо ухмыльнулся Ким.
Он замолчал, задумчиво уставившись в одну точку на полу. Чонгук не двигается, закусывает губу и не сводит взгляда с Тэхена. А у Кима глаза внезапно заблестели ярким озорным огоньком, а брови взметнулись вверх. Он вдруг подполз к Чонгуку, упираясь своими коленями в его и с любопытством заглядывая в глаза напротив. Чон вопросительно вскинул бровь, непонимающе смотря в ответ.
— Слушай, а где оно? — тихо спрашивает Ким, словно кто-то их может подслушать.
— Что «оно»? — Чонгук нахмурился, наклонившись к парню и копируя любопытный взгляд. Его лицо оказалось в нескольких жалких сантиметрах от тэхенова.
— Да море твое! — резко выдал Тэхен, шарахнувшись от неожиданной близости и тепла щекочущего дыхания на своем лице. Почему-то щеки вспыхнули, и Тэхен подавил в себе желание прижать к ним прохладные ладони, дабы не выдать себя Чонгуку. — Ты где-то его прячешь?
— Так я тебе и сказал, — хмыкнул Чонгук, вскинув бровь и осмотрев Тэхена взглядом с прищуром.
— Не доверяешь мне? Ну да, с чего бы тебе верить... — говорит Тэ с легким разочарованием в голосе. — Я просто представить не могу, где можно спрятать целое море.
Тэхен кусает губу, бегает взглядом по комнате, а пальцами мнет складки одеяла. Чонгук задумался на пару минут, уходя куда-то вглубь себя, словно и не слышал Тэхена. В комнате нависает давящая звонкая тишина, от которой хочется уши заткнуть. Тэхен поджал губы и перевел взгляд на задумавшегося парня.
— Ладно, я тогда спа... — говорит он негромко, собираясь уползти от края кровати. — Что...
Прохладная ладонь ухватила его за тонкое запястье так неожиданно, что Тэхен чуть не вскрикнул. Чонгук потянул его обратно на место, и Ким послушно сел, непонимающе глядя на Чона.
— Чонгук...
— Тише, — прошептал Чонгук, нагибаясь чуть вперед. Он выставил руки вперед, повернув их тыльной стороной вниз.
Тэхен в недоумении уставился на чужие руки, а к горлу почему-то подкатило волнение, щекочущее внутренности. Чонгук прикрыл глаза. На его лице спокойствие, покой, безмятежность. Он словно спит, забыв о грязном реальном мире. Тэхеново лицо осветил слабый голубой свет. Он не сдержал восхищенный вздох, раскрыв рот от удивления и теряя дар речи.
Вены под кожей чонгуковых рук засветились лазурным светом. С каждой секундой это сияние становится ярче, отчетливее. Под тонкой кожей словно реки растекаются, соединяясь и разбиваясь на несколько русел. Светло-лазурный местами темнее, он приобретает глубокий синий оттенок, на несколько тонов светлее ночного неба. Тэхен смотрит завороженно, и ему начинает казаться, что синева под кожей движется, течет.
— Море внутри меня, — шепчет Чонгук, вырывая Тэхена из оцепенения. Он со слабой улыбкой наблюдает за удивлением Кима и протягивает к нему руки чуть ближе.
— Как же так... — выдыхает Тэ, не отрывая глаз от рук Гука.
Он осторожно потянул ладонь к морю, растекающемуся по венам. Подушечки пальцев коснулись кожи на запястье, где вены разделяются на несколько ветвей.
— Чонгук, — он наконец поднимает глаза на парня. Они огромные, удивленно-растерянные и безгранично восхищенные. — Я чувствую его.
Он аккуратно ведет подушечкой пальцев вверх по руке. Под самой кожей бурлит Вечное Море, волнами бьется о тэхеновы пальцы, пульсирует. Он, кажется, слышит шум воды, чувствует ее приятную прохладу и даже соленость. Губы Тэхена трогает легкая улыбка. Он прикрывает глаза и уже увереннее ведет пальцами по чонгуковым рукам, поглаживая море. Оно под кожей становится ярче, четче. Комнатку наполняет приятное голубое сияние, отражающееся в блестящих глазах Тэхена.
— Я... — начинает он хрипло, затем лижет нижнюю губу и поднимает взгляд на Чонгука, что глядит в ответ. — Я всегда мечтал оказаться у моря. Более прекрасного места в нашем сером и грязном мире нет.
Пальцы продолжают скользить по венам-ответвлениям. Тэхен не верит, не может поверить, что прямо под его пальцами растекается море, которое он часто видел по телевизору, на картинках и открытках, которые ему не дарили. В такое не верится, такое не укладывается в голове. Море. У него дома. Спрятанное внутри человека. Тэхену хочется рассмеяться от радости и восторга, внутри него бурлят яркие чувства, доселе не проявлявшие себя. Он как будто сам сияет изнутри.
— Но не всем море по... карману, — вздыхает он, опуская глаза и наблюдая за спокойно текущим под кожей морем.
— Люди не смели заявлять на него права, — хрипло шепчет Чонгук.
Прикосновения Тэхена успокаивают внутри него морскую бурю, разыгравшуюся от злости и ненависти к миру и людям. Тэхен поглаживает волны, баюкает бушующее море, заставляя утихнуть. Он говорит своими прикосновениями, что море в безопасности рядом с ним, что он не навредит. Море верит. И Чонгук верит.
— Море свободно и принадлежит только само себе, — продолжает Гук. — Оно и не мое тоже. Я лишь хранитель. И моя задача сберечь, найти для него лучшее место.
— В этом мире точно не найдется... — вздыхает Тэхен, опуская пальцы обратно к запястьям.
Чонгук заглянул в чужие глаза. Его пальцы коснулись тэхеновых ладоней. Они медленно соединились, а пальцы сплелись воедино. Тэхен пропадает в волнах, бьющихся в чонгуковых глазах. Ему не показалось, в них правда синий отблеск, ставший чуть заметнее и ярче. Чонгук слабо улыбнулся, оглаживая большим пальцем тыльную сторону тэхеновой ладони и ощущая легкую дрожь. Тэхен крепче сжал ладонь парня, сам того не понимая. Одиночество, в которое он так долго кутался, лежит ненужным где-то на полу. Тэхену приятно чужое тепло. Дыхание, которое больше не пугает, а наоборот успокаивает. Он не верит. Думает, что это прекрасный сон, а он лежит один в постели, дрожа от холода и безнадежности. Так хорошо ему быть не может. Не могло это случиться с Тэхеном, не могло море оказаться к нему так близко.
Они с Чонгуком ложатся на постель, повернувшись друг к другу лицами. Между ними небольшое расстояние, но и оно не лишает тепла чужого тела. Сияние на руках Чонгука исчезло, море успокоилось и уснуло внутри него.
Тэхен рассказывает о своей жизни. А Чонгук внимательно слушает, молчит, не задает вопросов. Ким говорит медленно, периодически задумываясь и выпадая в свое мрачное прошлое. Он говорит негромко, с тяжестью и печалью в глубоком голосе. С бесконечной усталостью. Но он смирился и больше не стремится к чему-то высшему, лучшему. Чонгуку жаль. Жаль видеть, что Тэхен сам себе перечеркивает будущее, застывает на одном месте и дальше двигаться не хочет. Или не может. Не имеет больше сил, потому что слишком много затратил впустую, зря. А целей больше нет. И даже простое существование изо дня в день — не цель, а проклятие, которое прекратить не в силах.
Чонгук рассказывает о себе более скомкано. С детства изгой, предмет для насмешек. Брошенный отцом, живущий с матерью наркоманкой, сгубившей себя. Чонгуку пришлось хоронить ее в холодный серый день, когда земля промерзла особенно сильно, как и бледное тело матери. Хоронил на заднем дворе дома, которого вскоре лишился, и стал скитаться из города в город, работая то тут, то там. А потом судьба привела его к морю, пробудив в нем истинную суть его бренного существования.
Тэхен медленно проваливается в сладкий сон, когда разговоры заканчиваются, а голоса затихают. Чонгук разглядывает его лицо, трепещущие ресницы, приоткрытые пересохшие и местами потрескавшиеся губы. Тэхен — ребенок. Он живет жизнью взрослого, чувствует внутри себя тяжесть, как у взрослого, тащит ее на своих хрупких плечах невольно, но душа его трепетно хранит не случившееся детство, обнажающее себя по ночам, когда никто не увидит, никто не сможет сломать, разрушить.
А Чонгук увидел. И что-то свое в этом уловил, подобное ему самому. Перечеркнутое детство, отсутствие любви, и люди вокруг — враги. Опасны, жестоки, равнодушны. От них надо скрываться, надежно пряча внутри себя уязвимое и чистое. Иначе сломают, превратят в такого же.
Потерянного.
Чонгук бережно укрыл спящего парня одеялом и пододвинулся чуть ближе, делясь всем своим теплом.
Потому что холод не должен быть Тэхену другом.
🌊🌊🌊
Тэхен просыпается от ругани соседей. Как по расписанию в шесть утра, даже на будильник тратиться не надо. Он неохотно разлепляет сонные глаза, встречаясь с любимым полумраком комнаты. По телу пробегается холодок, стоит одеяло откинуть в сторону. Неохотно приподнимается, простонав, как старик с вечно ноющими костями, сонно оглядывает комнату.
Один. Больше никого. Как и было всегда.
Кажется, все это действительно было лишь сном. От присутствия Чонгука даже следов не осталось. Тэхен вздохнул и слез с постели, плетясь в ванную мимо кухни. Он затормозил и заглянул туда, останавливаясь в проеме и слегка хмурясь. На веревке ни одной вещи не висит. Но на стуле Тэхен замечает свои сложенные вещи, которые давал Чонгуку.
И это было по правде.
Чонгук здесь был. И море было. Но он ушел, оставив Тэхена. И Тэхен не должен бы расстраиваться, потому что Чонгук преступник, которого ищет вся страна и которому нельзя останавливаться на одном месте. Рискованно, опасно.
Но Тэхен расстраивается, а одиночество вновь накрывает его с головой, обнимает за плечи, напоминая о себе липким мерзким холодом. Обещая, что не бросит больше.
А Чонгук даже записки не оставил. И если бы не стопка вещей, Тэхен бы точно подумал, что это было лишь приятным и чертовски странным сном. Чонгук мог бы попрощаться. Но ушел так же внезапно, как и появился.
Тэхен в жалкой надежде на еще одно напоминание о присутствии Чонгука обошел маленькую квартирку, но не нашел ничего. Зато теперь покурить можно. Загнать как можно глубже в легкие едкий дым, пусть уже наконец заберет у него кислород окончательно, пусть уже не мучает, потому что сам Тэхен не сможет.
Он сталкивается с реальностью разрушительно, болезненно. Она бьет точно под дых. Тэхен принимает душ, чистит зубы, переодевается, завтракает одним сухим бутербродом и накидывает на плечо рюкзак, потому что его реальность вот такая. Унылая, серая, грязная и разочаровывающая. И никто ее не отменял.
Он вышел из квартиры навстречу холодному кусачему ветру и пошел работать, чтобы выжить еще один проклятый день на этом свете.
Так и не заметив алые капли на подушке, на которой спал Чонгук.
