Daddy loves

Eleven

  Чимин сидит рядом с Соён и потягивает пиво, смотря в ночное небо. Они занимают лестницу, ведущую к морю, облюбовав ступеньки примерно в её середине, чтобы спокойно побеседовать, стащив несколько банок пива для Пака, а ещё сок для Соён, но говорит исключительно девушка: Чимина разморило, ему хорошо, он слушает. Слушает, отхлёбывает пиво и глупо улыбается.

— ...вот. Ну, ты же помнишь, из-за травмы мечта моя накрылась медным тазом, а я теперь даже не знаю, что делать. Поступать на юридический, как Сомин? Ох, это так трудно... Ты не колебался, когда школу заканчивал? — Соён увлеченно спрашивает, теребя шнурки на лёгких кедах, поправляя подол сарафана, а Чимин смотрит на неё, продолжая улыбаться.

— Ты такая миленькая, когда не творишь хрень, — парень тянется и хватает за щёку Соён. Та замирает и косится на него, потому что до этого даже взглянуть боялась в его сторону.

У неё бабочки в животе переворачиваются из-за близости человека, которого она любит, а в месте прикосновения его пальцев к коже будто коротит, и маленькие электрические импульсы бегут по сетке капилляров. Девушка медленно поворачивает голову, смотрит в глаза-полумесяцы и всё. Сердце колотится, как птичка колибри, в груди, и ей так хорошо, что голова кругом идёт.

Друзья Чимина сняли дом на побережье с огромной верандой, на которой все сидели изначально, у каждого своя комната, хороший вид хоть с веранды, хоть из окон, а соседний дом находится на достаточном расстоянии, чтобы не мешать отдыхающим там. Соён здесь нравится. Где-то рядом слышатся громкий смех Намджуна и Хосока, которые по какому-то поводу пристали к Юнги, и когда девушка поднимает взгляд вверх, разрывая зрительный контакт с объектом своего воздыхания, то видит картину, из-за которой начинает смеяться.

— Отпустите, демоны! Вас чё, блять, давно не пиздили?!

Юнги, которого за руки и ноги держат друзья, кричит, вырывается, да так громко ругается, что все вокруг открыто закатываются чуть ли не в истерике, а он кидает убийственные взгляды, пока его так спускают по лестнице вниз.

— Вы куда его? — спрашивает Чимин сквозь смех.

— Купаться! Надо старую перхоть смыть, а то он спать собрался, — кричит, не поворачиваясь, Хосок и ржёт, получив локтем в бедро от брыкающегося Мина.

— Какие забавные у тебя друзья, — Соён провожает взглядом удаляющееся трио и удивлённо выдыхает, когда Юнги теряется между волнами. Фонари, хоть и тускло, но освещают прибрежную зону, поэтому очертания парней различить можно. — Они его и в правду бросили!

— Хосок слов на ветер не кидает, — Чимин всё ещё хихикает, пока на пляже разворачивается ожесточенная битва. — Хочешь тоже искупаться?

— Нет, уже темно, да и купальник в комнате. Не хочу, — девушка отрицательно машет головой, но не успевает больше ничего сказать, потому что её проворно подхватывают и закидывают на плечо. — Чимин! Не вздумай! Я всё расскажу Сомин! Чими-и-н!

Она пищит так, что уши закладывает, а мокрая троица застывает, наблюдая за происходящим. Пока все отвлекаются, Юнги пользуется моментом да бьёт друзей под колени, заставляя их согнуться и хлебнуть морской водицы. Чимин же заходит в воду по колено, не заботясь о том, что его светлые хлопковые брюки уже намокли, и скидывает верещащую Соён впереди себя, заливисто смеясь. Смех, правда, прекращается ровно тогда, когда девушка, ударившись об дно ногами, копчиком и спиной, выныривает и начинает плакать, почти что воя.

— Эй, Соён, ты чего, это же шутка, — Пак подхватывает её под руки, но она отталкивает его, из-за чего и парень валится, намокая полностью.

— Придурок! — девушка, пошатываясь из-за волн, выходит на берег и, прихрамывая и отжимая волосы, бредёт к лестнице, растирая слёзы по щекам.

Чимин растеряно смотрит ей вслед, переводит взгляд на друзей-придурков, а те по очереди кивают в сторону берега, мол, сам дебил, иди прощения проси. И он спохватывается, бежит, поднимая ноги выше над водой, чтобы быстрее было, да настигает на первой ступеньке девушку, растерянно смотрящую вверх.

— Соён, прости, я не хотел тебя обидеть, шутка же, — её слёзы как-то нейтрализуют действие алкоголя, поэтому Чимин немного трезвеет и замечает, что девушка стоит на одной ноге, приподняв вторую и не наступая на неё. — У тебя нога болит?

— Болит! Не трогай меня! — Соён начинает колотить парня, протестуя, когда он поднимает её на руки. — Отпусти, я сама поднимусь!

— Прекрати меня бить, — Чимин морщится, но не отпускает, продолжая подниматься по ступенькам. — Я не хотел, правда.

Девушка затихает, а Чим чувствует, как она подрагивает, видимо, из-за лёгкого ветерка. Когда они поднимаются на веранду, там никого нет: Джин пошёл вместе с Сомин в магазинчик неподалёку, а Тэхён как ушёл искать Ухи, так больше и не вернулся. Пак думает, что он лёг спать, и его тоже не мешало бы окунуть в море, потому что они неизвестно когда смогут ещё раз выбраться все вместе.

Он аккуратно несёт Соён до её комнаты на первом этаже, опускает на кровать, а потом спрашивает:

— Где твои вещи?

— Зачем тебе?

— Переоденься, а то заболеешь. Я схожу за аптечкой.

Чимин уходит к себе, роется в дорожной сумке и достаёт небольшую коробочку со всякими мазями от ушибов и растяжений, эластичными бинтами и прочим, возвращается к двери в комнату младшей Чон, ждёт немного и стучится.

— Заходи, — отвечает девушка, и Чимин ныряет внутрь, прикрывая за собой дверь.

Соён сидит на кровати, поправляя длинную тунику с кумамоном. Парень замечает её смущение, хмыкает своим мыслям и, пройдя вперёд, садится рядом.

— Что ты хочешь сделать? — девушка не смотрит на него, покусывая губу, а Чим видит, как надуты её щёки от обиды.

— Для начала тугую повязку наложить и холод организовать, чтобы отёк меньше был.

Соён, как заворожённая, наблюдает за действиями парня и шипит, стоит ему положить её ногу к себе на колени и пальцами слегка придавить припухлость. Он поднимает на неё не очень трезвый взгляд, сводит брови.

— Прости, я действительно не хотел.

Девушка молчит в ответ, стараясь стерпеть боль, когда Чимин после наложенной мази начинает эластичным бинтом обматывать голеностоп. Он сейчас такой сосредоточенный, но в то же время растрёпанный, а всё из-за беспорядочно лежащих ещё влажных волос. Пак старается как можно меньше доставлять дискомфорт, губы то надувает, то закусывает, да бубнит что-то себе под нос, давая возможность Соён увидеть себя с ещё одной стороны. Очень милой.

— Что мне сделать, чтобы ты не обижалась? — Чимин гладит травмированную ногу девушки поверх бинта.

Их взаимоотношения хоть и были странными с самого начала, но сейчас стали как-то теплее. Соён несколько раз в воспитательных целях получала подзатыльники да по губам, когда не следила за словами и ляпала, что первое в голову взбредёт. Педагогическая тонкая душевная организация Чимина не терпела подобного, да и после разговора по душам, инициированного Паком вследствие непонимания некоторых нюансов поведения Соён, заставившего его остаться ночевать в больнице, девчушка стала как-то ближе ему.

— Поцелуй меня, — произносит Соён, и Чимин зависает на несколько секунд.

— Что?

— Поцелуй меня!

— Соён, ты в своём уме? — парень смеётся натянуто, но у неё лицо серьёзное, даже обиженное немного.

— Не хочешь, так и скажи. Всё равно расскажу Сомин, что это ты ногу мне травмировал...

— Блять, я хочу, с чего такие мысли...

Оба застывают от такого откровения.

— Что?

— Что? — повторяет парень и сокрушённо опускает голову. — Вот же попадос... Слушай, по непроверенным данным мне известно, что я нравлюсь тебе уже давно, понять не могу только, откуда ты знаешь меня настолько, чтобы можно было влюбиться. Ты, конечно, временами отбитая на голову бываешь, но я не могу, как мужчина, отрицать твою привлекательность и красоту, поэтому считаю вполне нормальным желание поцеловать тебя.

Чимин говорит, а у него язык немного заплетается, мысли путаются, ведь он прилично выпил сегодня, и Соён не может отвести от него удивлённый взгляд. Неужели ей хоть немного удалось прорваться через выставленный парнем барьер?

— Хочешь — целуй, пока я даю возможность. Твои слова, знаешь ли, зачастую обижают меня, поэтому давай свою плату за это, — девушка приподнимает ногу с колен Пака, — и иди спать. Оставим наш разговор в сегодняшней ночи.

Парень теряется на несколько секунд и начинает смеяться из-за такой отповеди, но подсаживается ближе, тянется руками к Соён и целует легко, немного по-детски. Однако, судя по выражению лица девушки, она ожидала совсем не этого.

— Что-то не так? — Чимин продолжает держать её лицо в своих ладонях.

— Ты думаешь, я целоваться не умею? Можно подумать, у меня парней не было. Вот эти вот невинные прикосновения губами оставь для своих учениц...

Ей не дают договорить. Пак впивается на грани болезненности в эти бесящие его губы, требовательно проникая языком между ними. Соён замирает из-за такого напора и расслабляется чуть позже, ведь она давно хотела этого. Чимин целуется до умопомрачения волнующе и страстно, да так, что девушка забывается на время. Она кладёт свои ладони поверх его, отвечает на ласки языком, прикусывает в ответ его губу, а когда Чим отстраняется, тяжело дыша, открывает глаза и теряется в чувствах и эмоциях ещё сильнее. Он смотрит, буквально заглядывая в душу, тёмным взглядом, облизывает губы и проводит большим пальцем одной руки по её щеке.

— Ты просила только поцелуй, — тихо произносит он.

— А ты бы дал больше?

— Возможно, — звучит в ответ, — спокойной ночи.

Соён замечает, когда парень встаёт, что он не врёт насчёт «больше», по тому, как он поправляет брюки с заметным бугром от возбуждения. Ей и самой любопытно, насколько далеко может зайти Пак, однако интерес остаётся неудовлетворённым, как и кое-кто ещё, удаляющийся на веранду сообщить, что младшая Чон в порядке и легла спать, а он хочет ещё выпить.

И девушка, вымотанная морально за последние несколько часов настолько сильно, что стоит ей лечь, как сон сразу же оглушает её, не ожидает в ночи никакого подвоха, но западло, как известно, не спрашивает разрешения и просто сваливается на голову. Этим западлом оказывается бухой вусмерть Чимин, вторгнувшийся в личное пространство Соён прохладными прикосновениями к бёдрам и подтянутому животу.

Она не сразу просыпается из-за этого, но вот влажные поцелуи на скуле и тяжёлое дыхание, смешанное с запахом перегара и сигарет, заставляет её перевернуться на спину и открыть от удивления глаза из-за нависшего над ней парня.

— Чимин?

В комнате горит лишь маленький ночничок, но его света хватает, чтобы можно было различить очертания лица Пака. Он лежит, вплотную прижимаясь к Соён, ведёт пальцами по её бедру туда-сюда, склоняется и прикусывает её ухо слегка.

— Ты добилась своего, — хрипит Чимин. — Парни были, говоришь?

Она сглатывает, чувствует, что добилась, действительно, и у Чима стоит на неё, кивает в ответ, не улавливая, в каком контексте был задан вопрос, и не может уже думать из-за развязного поцелуя да проворных пальцев. Соён кажется, что она тоже хмелеет, заражаясь опьянением от парня, а он подминает её под себя, коленом разводит ноги и устраивается между бёдрами, пробираясь рукой к груди и сжимая, покручивая затвердевшие соски. Она дёргается от проникновения под трусики, понимая, что вообще происходит, но все её попытки возмутиться Чимин глушит в тягучем, возбуждающем поцелуе и придавливает весом собственного тела.

— Ш-ш-ш, я буду аккуратным, — произносит еле слышно парень. — Не шуми.

Соён окончательно решает сдаться и пускает всё на самотек, позволяя пальцам Чимина скользить между повлажневших от возбуждения складок. Она молчит, что парни-то у неё были, да они только целовались, не заходя так далеко, однако потерять девственность с любимым, как думает девушка, — круто, пусть он и не чувствует к ней того же.

Она тихонечко постанывает под умелыми, опытными ласками парня, отдаваясь новым ощущениям, и дёргается от нахлынувшего оргазма, смущаясь немного из-за интимных прикосновений, но Соён так хорошо, что она решается идти до конца. Зная понаслышке, что первый раз обычно больно и вообще мало приятного, девушка готовится морально к чему угодно, но не к тому, что в неё сразу же будет что-то пытаться проникнуть, и это что-то — далеко не пальцы, а нечто большее.

Соён закусывает свои пальцы, чтобы не кричать, задерживает дыхание, плотно закрывая глаза, чтобы хоть как-то попытаться контролировать боль. Выходит хреново, и она еле слышно воет, пока Чимин удовлетворённо не входит в неё полностью.

— Ох, блять, — стонет парень, не обращая внимания на тихо плачущую Соён, и начинает двигаться.

Ему алкоголь окончательно затуманивает разум, а теснота девушки сносит крышу. Он не видит и не слышит ничего, кроме своего желания скорее кончить, потому что секса у него не было давно, а тут волнующая его в последнее время девушка под боком оказалась. Чимин даже не заморачивается насчёт того, чтобы раздеться, так, приспускает всё те же светлые хлопковые брюки с боксерами и врывается в точёное тело. Выдержки хватает лишь на то, чтобы перед всем этим достать презерватив, а дальше всё как в тумане...

Чимин кончает, кусая больно плечо Соён. Та вскрикивает и облегчённо выдыхает, когда парень скатывается с неё, сгребая в охапку и обнимая. Ей неприятно, хочется в душ, но Пак держит какой-то медвежьей хваткой...

Утро больно бьёт по голове Чима. Он кривится из-за противного солнечного света, приоткрывает глаза и видит, что не в своей комнате. Парень помнит, что вчера делал ровно до третьего стакана виски, влитого в себя в компании Намджуна, когда все уже расползлись по комнатам, а дальше — нет. Он осматривается, всё ещё лежа, и немного поднимается на локтях, стараясь не делать резких движений. Тот факт, что на его брюках обнаруживаются пятна крови под откинутым покрывалом, заставляет Пака нахмуриться и всё же подняться на ноги, а найденный рядом использованный презерватив лишь усугубляет ощущение неотвратимого пиздеца.

— Да, ну нет, — стонет Чимин, поправляя свою одежду, завязав и спрятав в карман презерватив. — Нет.

Он сдергивает простынь со следами своего ночного похождения и мрачнеет ещё сильнее, когда выходит и понимает, что комната-то точно Соён. Комната её, а хозяйки — нет. От этого на душе ещё гаже. Неужели он её изнасиловал? Но тогда бы он тут вряд ли стоял... Сомин его бы ещё во сне придушила, а Джин пальнул бы пару раз для верности. Пак решает потихоньку разузнать обстановку после того, как приведёт себя в порядок.

Он спускается на веранду, где застаёт на больших качелях, которые обычно ставят в садах, Тэхёна, читающего книгу, а рядом с ним, подтянув колени к груди и положив голову на ноги Тэ, лежит Ухи. Она какая-то болезненно-бледная, и Ким, заметив друга и его вопросительный взгляд, мол, что случилось, отвечает:

— Отравилась. Видимо, попался не очень хорошо прожаренный кусок мяса. С самого утра плохо.

— А где остальные? — Чимин надеется, что в его голосе не слышно волнения.

— Намджун повёз Сомин и Соён к доктору, — у Пака сердце замирает. — Твоё дурачество вчера привело к тому, что сегодня она вообще не может становиться на ногу, так ещё и напился вчера, выгнал её из комнаты, типа, какого хрена она ворвалась в твоё личное пространство. Соён пришлось спать в гостиной. Не помнишь этого?

Чимин натянуто улыбается и трёт шею, отрицательно качая головой:

— Не очень... Соён не жаловалась больше ни на что? Я ж, когда выпью, могу и высказать недовольство чем-нибудь, а учитывая, сколько она крови попила моей — мог наговорить гадостей.

— Нет, вроде, — Тэхён пожимает плечами и откладывает книгу, обращаясь уже к Ухи: — Хочешь воды?

Девушка кивает и укладывается опять, после того как Ким аккуратно встаёт. Чимин семенит за ним в дом на кухню.

— А остальные где?

— Хосок Джину перевязку делает, — Тэхён открывает холодильник и достаёт бутылку воды, — а Юнги к морю пошёл. Сказал, ему нужно подумать и очистить разум, а то он где-то похерил своё буддийское спокойствие.

— Понятно... — тянет Пак. — Слушай, а как Джун за руль сел? Он же вчера со мной почти до утра сидел.

— Друг, ты совсем мозги пропил? Намджун лучше переносит алкоголь да и меньше тебя влил в себя, плюс — не мешал, как некоторые.

Чимин кивает, мол, точно, запамятовал, а потом поднимает взгляд на товарища.

— Слушай, Тэ, я не могу молчать, мне надо хоть кому-то рассказать, иначе я утоплюсь пойду, правда.

— Ты обрыгал кровать Соён? — Ким смеётся, копаясь в аптечке, выданной Хосоком в поисках нужных таблеток для Ухи.

— Обкончал, если быть точнее...

— Что?

— Мне кажется, я её изнасиловал вчера.

— Что?! — у Тэхёна и бутылка с водой и таблетки валятся из рук. Он ошарашено смотрит на друга, хватая ртом воздух. — Чимин, блять, плохая шутка.

— Да не шучу я! Пиздец, просто пиздец, — парень хватает себя за волосы и садится на пол, потому что перед глазами темнеет.

Он кратко рассказывает то, что помнит, а потом утро в комнате девушки. Тэхён прикуривает, стоит, опираясь бедрами и одной рукой на столешницу, и молчит, хмурясь.

— Дай сигарету, — просит Чим.

— Я говорил, что закодировать тебя надо да губы вместе с ещё кое-чем завязать бантиком? — Ким трёт глаза. — Пиздец, ты прав. Однако, хочу заметить, Соён ничего никому не сказала, а то бы ты первым делом от Джина выгреб.

— Что мне делать? — Чимин сидит на полу, крутя между пальцев сигарету.

— Для начала не нагоняй панику. Вернёшься в Сеул, встреться с Соён и поговори, можешь, конечно, попробовать позвонить ей, но у неё с ногой беда совсем, не думаю, что ответит.

— Ты так уверен, что она со мной разговаривать захочет, — сокрушается Пак, всё же прикуривая.

— Чувак, изнасилованные не молчат об этом, когда под одной крышей есть сестра и дядя полицейский.

— Тэхённи...

Ким слышит голос Ухи и хватает бутылку с таблетками.

— Блять, забыл совсем. Возвращайся в Сеул и извинись, если виноват, — бросает он другу и добавляет на ходу: — Бегу!

Тэхён уходит, заставляя Чимина подняться на ноги и начать собираться обратно в столицу.