Синоним слова "Я"

Глава 18. "В преддверии бури".

  Pov Автор.

          В крохотной квартирке недалеко от окраины было темно. Свет в комнатах погашен, а шторы плотно задвинуты. Царила тишина. Безмолвие нарушали только едва ощутимое дыхание и почти неслышные шажки кошачьих лап.
           Хозяин жилища словно играл с кем-то в прятки. Притаившись за своим диваном, Элион обнял колени руками и прижался к ним головой. Его глаза были плотно зажмурены, запястья периодически подрагивали, а пальцы впивались ногтями в тонкую кожу.
— Невыносимо... — едва произнес он срывающимся голосом, подняв глаза и осмотрев пространство вокруг.
             Возле него лежали различные бумажки, изображения и надписи на которых невозможно было различить в полумраке. Уже который день он страдал от чьих-то угроз, и с каждым разом все становится гораздо хуже. Поначалу это были только письма исчирканные всевозможными оскорблениями и детально описанными способами физической расправы. Но потом все стало куда более устрашающим.
          Посыпались фотографии, сделанные в тот же день, в который письмо оказывалось в ящике. К ним шли приписки, похожие на: « Лучше смотри по сторонам» и «Ого, а сегодня ты кажешься смелее». После к посланиям были прикреплены личные вещи Купера, достать которые без контакта с самим владельцем было совершенно нереально.
              Так начались его дни, сдобренные паранойей, и ночи, лишенные сна. «Доброжелатель» ни раз упоминал, что знает адрес Эла и не прочь заглянуть к нему в гости, а также разглагольствовал на тему того, что на второй этаж не так уж и трудно взобраться.
        Во мраке, когда из-за окна слышались лишь редкий гул машин и разговоры нетрезвых соседей, Элион не мог сомкнуть глаз. Он лежал на своем диване, вглядываясь в пустую темноту за тонким стеклом. Ему казалось, что стоит задремать — больше не проснешься, а найдут его только через несколько месяцев (в лучшем случае — недель), когда его разлагающееся тело будет уже наполовину съедено голодным котом.
          Так после двух дней без отдыха и потери сознания в собственной кухне, Купер начал пить снотворное. Поначалу это была только одна таблетка, чтобы заснуть, а потом же начинало казаться, что все без толку. Каждую ночь парня обуревали кошмары, сны становились все страшнее и беспокойнее. Он выпивал все больше таблеток, но разум еще сносно работал. Эл прекрасно понимал, выпьет слишком много — смерть. Умирать он сейчас хотел меньше всего.
             Его дела с Бернардом наконец-то пошли на лад. Элион полюбил его по- настоящему. Никогда не испытывавший подобное, он был готов отдаться этому чувству целиком, не щадя самого себя. Поэтому не стеснялся цепляться за них когтями и зубами, делать все, чтобы оставаться рядом с возлюбленным.
           Омегу совершенно не волновало собственное самочувствие. Он был согласен видеться с Брайсом даже больным, даже полумертвым, поэтому угрозы, записки и звонки, что начались недавно, не стали помехой.
          «Костьми лягу, но не расстанусь с ним из-за такого!» — решил для себя Эл.
             Но как бы то ни было, страх за собственную жизнь не покидал Элиона ни на одной встрече с альфой. Стоило только мелькнуть какой-то подозрительной тени, как парень вздрагивал и замирал, вглядываясь в толпу, разыскивая незнакомую фигуру. Омега ощущал, как чей-то острый взор прожигает ему спину. Ощущение слежки не пропадало все время, и только в своем доме — или в доме любовника — ему становилось чуть легче. Но потом кошмар повторялся вновь. Казалось, что он заперт в огромном лабиринте из страхов и жалких попыток.
          Он боялся многого, даже очень многого. В первую очередь, за свою жизнь. Потом, что Бернард пошлет его и его тараканов куда подальше. На задний план же уходили страхи, с которыми он живет большую часть своей жизни. Что бы не происходило, Элион есть Элион. Все переживания, касаемые его внешности и общества, оставались при нем.
                 Если говорить о попытках, то тут все было гораздо проще. Куперу с трудом удавалось оставаться самим собой при Брайсе. Он все это время пытался не досаждать альфе, быть таким же, как и до этих жутких писем, он старался жить, не слететь с катушек окончательно. Все это давалось ему с трудом. Нередко омега ощущал себя Сизифом, тащущим камень в гору, а тот все время скатывался вниз, и все приходилось делать снова и снова.
— Элион, что, черт побери, с тобой творится?! — зло прорычал Ян, зажав друга около шкафчиков.
— Что? О чем ты говоришь? — недоуменно спросил Эл.
          Под его глазами красовались серо-фиолетовые синяки, а сами белки глаз покраснели. Вид у него был далеко не лучшим. Омега походил скорее на наркомана, чем на нормального парня.
— Да ты в зеркало себя видел? — не сдавал позиций Марвин. — Ты же на труп живой похож!
             Брюнет осмотрелся вокруг: другие работники, не скрывая, пялились на них. Марвин, тяжело вздохнув, схватил приятеля за руку и поволок за собой. Тот пару секунд вырывался, но, поняв, что это бесполезно, перестал и отдался на волю друга.
            Ян вывел его на улицу, достал сигарету и закурил, сев на холодные ступеньки. Купер присел подле него. Он боялся поднять глаза на друга. Конечно же, Элион понимал, о чем его спрашивали, но рассказывать и плакаться не хотел. Парень понимал, что друг хочет помочь, только вот Купер не считал, что нуждается в этом. Он справится сам. Сам, как всегда.
       Так что ему только и оставалось, что сидеть на холодном асфальте, вдыхая воздух, сдобренный никотиновыми парами.
— Так все же, расскажи мне хотя бы что-то... — теперь Ян был спокойнее. — Элион, пойми, я же как лучше хочу. Не могу больше смотреть на то, что с тобой творится, — он посмотрел Элу прямо в глаза, тот отвернулся. — Черт, ты стал ужасно бледным, вид у тебя болезненный, засыпаешь везде, а твоя улыбка в последнее время больше походит на какую-то скучную, натянутую гримасу.
            Эл пропускал все это мимо ушей. Еще одна тяжелая ночь не лучшим способом сказывалась на его эмоциональном фоне. Омега и сам за собой замечал большую раздражительность и озлобленность — совершенно любая мелочь выводила его из себя.