Папина дочка

Эпилог. Всё с самого начала.

[Егор Крид - Берегу]

POV Катерина

Прошла ровно неделя с того момента, как я узнала правду о Егоре Булаткине. Ровно неделя, как я ограничила себя стенами своей квартиры. Неделя, как я перестала общаться с внешним миром и не подпускала к себе никого, кроме двух самых родных людей в своей жизни. Также прошла ровно неделя с тех пор, как я что-то ела. На самом деле, я даже забыла вкус еды. Это странно? Для меня - нет, совершенно нет. Пусть я похудела и теперь серьёзно стала похожа на мешок с костями, на скелет, обтянутый кожей. Мне правда всё равно. Только одни мысли не дают мне покоя. «Он предал тебя. Ты ему не нужна. Он использовал. Такой же, как и все остальные. Предатель.» В голове неустанно на бешенных скоростях носились фразы, вырванные из диалога, который нам всем включил Морозов. А когда всплывали воспоминания, то резали прямо по сердцу, терзая ещё незажившие раны и вороша прошлое.

Егор ежедневно, с утра и до позднего вечера, сидел около нашей двери, думая и надеясь, что я выйду поговорить с ним. Наверное, он хотел всё объяснить, хотя что уж там объяснять? Всё и так понятно. А слушать его я не смогу. Слишком больно. Пару раз я, как один из самых добрых людей, выносила ему еду. Не хочу, чтобы он умер с голоду, ведь тогда, получается, я буду виновата. А мне судимость ни к чему.

В любом случае я решила, что начну новую жизнь. Я должна её начать, я должна жить, чтобы забыть этого придурка, который думает только о себе. Я решила, что перееду в Москву и начну новую жизнь, поступлю в ИГУМО и выучусь на фотографа, сменю фамилию и может даже имя. Я займусь собой, заново влюблюсь в кого-нибудь, продолжу общение с Матвеем и буду счастлива. Я стану той девушкой, которой всегда мечтала быть. Всё будет хорошо.

- Котёнок, танцуй! - В комнату ворвался отец, радостно размахивая какой-то бумажкой у меня перед носом.

- Что? Что такое? - Я обрадовалась, даже сама не знаю почему. Настроение папы передалось и мне, поэтому я, поднявшись и переборов головокружение и слабость, тоже стала прыгать с отцом, а потом к нам присоединился и братец.

- Ты поступила! Поступила! - Кричали мои любимые мужчины, обнимая меня, а я лишь визжала от радости. О, Господи, я поступила в институт, в который мечтала поступить с самого детства! Ура!

- Ура-а-а! - Прокричала я, выхватывая письмо из рук папы и усаживаясь на кровать, чтобы прочесть всё самостоятельно.

* * *

Спустя пять дней

Вот я уже стою на краю платформы и прощаюсь с папой и братом. Слёзы предательски скатываются по моим красноватым щекам; верный признак того, что действительно пора заходить в вагон, чтобы не разрыдаться.

- Пока, - я обняла сначала папу, а потом Никиту, и, смахнув очередную слезу, шагнула в вагон. Пока, Пенза. Здравствуй, Москва!

В последний момент Ник схватил меня за руку и, вложив в неё какую-то бумагу, закрыл глаза, слегка качнув ей в сторону. И что это такое? Ладно, в купе разберусь. Сев в нужное купе, я заняла свою полку и, убрав свой чемодан, развернула клетчатый лист вдвое меньше размера обычной бумаги. Там, неровным и торопливым почерком было написано письмо специально для меня. Я, трясущимися руками поднесла бумагу к носу и почувствовала знакомый запах одеколона. Одокелона Егора. Как записка попала в руки Никиты? Почему он передал её мне?

«Привет, Кэтти,
Я уже даже не расчитываю на встречу с тобой, потому что понимаю, что это бесполезно. Ты меня не простишь, а я на это даже не надеюсь. Понимаю, что сильно тебя оскорбил, нельзя было так поступать с тобой. Я действительно сожалею.
Но я никогда не пожалею о том, что влюбился в тебя. Ты была первой и будешь последней девушкой, которую я так сильно полюбил. Я и сейчас тебя люблю всем сердцем и душой. Ты - моя первая и последняя.
Я понимаю, что ты меня не простишь, ведь так, как поступил я, поступают лишь полные уроды. И я даже не буду оправдывать себя. Просто, не смотря ни на что, знай, что я всё ещё тот Егор Булаткин, который сожалеет о своём поступке.
Будь счастлива.
Я люблю тебя, моя папина дочка.»

Слёзы вновь градом полились из моих глаз. Закрыв глаза, я вновь нарисовала себе тот образ, который стараюсь забыть уже целую неделю. Я тоже люблю тебя, Егор. Честной и искренней любовью, но это предательство убило меня морально. Оно убило во мне все теплые чувства к тебе и, увы, простить я тебя уже не смогу. Прощай, Булаткин. Живи счастливо. Я знаю, у тебя это отлично получится.

Поезд наконец тронулся, и я, вместе с другими пассажирами этого поезда, отправилась в новый город, где меня ждёт новая жизнь без Егора. Без боли и ужасной пустоты в душе, которую я не смогу заполнить никем и ничем. Здесь я оставляю не только часть себя (отец и брат), своих друзей, след в истории этого города, но также часть сердца и души, которые теперь по праву принадлежат Егору Николаевичу Булаткину.

Я надеюсь, что в Москве всё будет просто замечательно. Правда верю в это.

THE END