Что скрывается под маской? [Редактируется]

Минорное настроение

Лёля

"Я не нарочно,
просто совпало,
Я разгадала знак бесконечность.
И я застыну..."
(Земфира. Бесконечность)

Глотать слёзы я не собираюсь. Но жжение и резь в глазах говорят об обратном...

Я же спокойно просидела последний урок после клоунады Фили? Стойко выдержала и тупой ржач, и глупые смешки однокашников, понимая, что стадный рефлекс сильнее голоса разума. Я смогла обычным маршрутом дойти до своего неизменного подоконника в старой библиотеке. Но, вдохнув знакомый запах пыльных, пожелтевших от времени страниц, просидев полчаса над одним и тем же разворотом книги, понимаю: так быть не должно ...

В носу подозрительно щиплет, будто я держала его перед самым стаканом с Пепси. Картинка перед глазами медленно расплывается, и вот - соленоватые дорожки влаги уже беззвучно скользят по щекам. Нос расбухает и хлюпает всё чаще и чаще, задавая неровный ритм давно известной всем симфонии разбитых надежд и сердец...

Мысленно поражаюсь своей глупости: плакать? И из-за чего? Из-за никчёмной выходки недалёкого однокашника? Да, я же сама в этом виновата! Сама наряжалась в бесформенные шмотки, носила бутафорские очки... Только я добивалась совсем другого эффекта: быть незаметной. А вот теперь попала в самый эпицентр этого дерьмового розыгрыша!

Мне бы посмеяться вместе со всеми над ситуацией, но почему так больно в груди? Почему сердцу тесно будто в тисках? Почему трудно дышать? И хочется жалеть и жалеть себя, глупую, маленькую дурочку?!?

"Мама! Мамочка, где ты?!? Мне так тебя сейчас не хватает! Почему ты так со мной? Что я тебе сделала? Почему я тебе не нужна? Ты так легко и просто вычеркнула меня из своей жизни, заменив новой мечтой... А мне? Что делать мне?"

Меня сотрясают беззвучные рыдания, но похоже кто-то всё-таки услышал мои стенания, потому что чувствую, как чьи-то тонкие, сухие руки с очень нежной и гладкой кожей осторожно, едва касаясь, гладят меня по волосам. Но этот жест, подобно взмаху палочки дирижёра, обрушивает крещендо моих рыданий на тишину библиотечных стен. Я реву в голос, громко и противно, сползая с подоконника в объятья
Елизаветы Сафроновны.

Не знаю, сколько мы уже сидим на полу, у окна, в проходе бесконечных, глухих библиотечных лабиринтов из книжных стеллажей. Я больше не реву. И лишь неровное нервное дыхание с редким всхлипом тихими заключительными аккордами заканчивают мой Macabro concerto*...