Когда все дерьмово, просто смейся.
Фрэнк лежал в своей кровати, завернутый в одеяло прямо в одежде, и третий час слушал, как внизу ругаются родители. Он искренне удивлялся, как они еще не оглохли и не потеряли голос.
Он старался прислушиваться к каждому слову, как бы сильно они ни ранили или ни ломали их и без того покромсанную семью, потому что все это заглушало мысли в его голове. Это просто позволяло не думать о том, что он сделал.
Это просто позволяло не думать о разбитом космическом мальчике, это позволяло не думать о том, как сильно он его подвел. Это позволяло не думать о том, что ничем не лучше Одли или Конора, что он трусливый ублюдок.
Когда Бог создавал людей, он тут же и создал Ад на Земле. Совесть и чувство собственной вины - это ведь так просто. Нет ничего хуже, когда ты ненавидишь себя сам, когда проклинаешь за каждое сделанное действие и каждое сказанное слово, когда никто не придет и не скажет «я прощаю тебя», потому что ты сам не сможешь простить себя. Это все равно когда-нибудь придет к тебе, неожиданно ударит тебя в грудь потоком холодного воздуха, и ты будешь лежать в своей кровати, думать об этом и ненавидеть, ненавидеть, ненавидеть себя.
Он был просто мальчиком, который, черт возьми, после всего, что ему пришлось пережить, имел право на тепло, на любовь, на хоть капельку этой гребаной любви, но даже Фрэнк его растоптал, пытаясь спасти свою задницу. Это было правда очень страшно - когда ему почти вылили эту гадость на голову, когда его били и смеялись над ним - но вот он, в своей кровати, не лысый, целый и невредимый, но разве ему легче?
Часы показывали почти двенадцать. Джерард не разговаривал с ним уже почти две недели. Нет, он не кричал, не обзывал Фрэнка, не кидался на него с кулаками, ничего из этого, он просто снова сидел на полу и больше не носил его толстовку. Это было больше, чем больно.
Часы показали двенадцать. Родители продолжали орать друг на друга, темнота опустилась на улицы Атланты, мысли в голове Фрэнка поедали его изнутри. В один момент он подумал, что если не сделает хоть что-нибудь - он сойдет с ума от ненависти и отвращения к самому себе, поэтому быстро встав с кровати, он сбежал вниз по лестнице, натянул кеды и выбежал на улицу, и родители даже не заметили, что их сын ушел из дома.
Он шел по темным, на удивление сухим улицам Атланты, кутаясь в свою толстовку, и слушал музыку, надеясь, что это может хотя бы на несколько минут перестать думать, какой он отстойный. Он спас себя и не спас Джерарда.
Он продолжал идти мимо тихих домов, мимо маленьких круглосуточных магазинчиков со светящимися вывесками, мимо спящих в будках собак, пока не заметил в свете от фонаря знакомую фигуру.
Алекса сидела около дороги прямо на бордюре под большим фонарем, а на ее коленях сидела маленькая девочка лет шести. Ее голова лежала на плече у Алексы, и та аккуратно укачивала ее, поглаживая по темным волосам.
Фрэнк неслышно подошел ближе, вставая у них за спиной и не зная, что лучше сделать и как себя вести.
-Алекса? - решил позвать он.
Она резко обернулась, отчего девочка в ее руках вздрогнула и открыла глаза. Алекса выглядела злой и растерянной одновременно, ее взгляд метался от Фрэнка к трещинам на асфальте и обратно, и было видно, как трудно ей взять себя в руки.
-Какого хрена ты тут делаешь? - в конце концов, процедила она сквозь зубы.
-Я гуляю, - ответил немного сбитый с толку Фрэнк, - просто гуляю. А ты?
-Гуляешь полпервого ночи? Ну и как?
-Да, знаешь, неплохо.
-Алекса, я пойду поиграю.
Девочка слезла с коленей Алексы и убежала к ближайшей клумбе, тут же начиная копаться в земле, пачкая свои белые колготки.
-Триша, пожалуйста, аккуратнее! - крикнула ей вслед взволнованная Алекса - это моя... моя сестра, и мы... мы тут просто...
-Я знаю, - сказал Фрэнк, усаживаясь рядом с ней на бордюр.
-Что? Откуд... Джерард, - догадалась Алекса.
-Да, он мне все рассказал. Я никому ничего не говорил и не скажу.
-Да, - она усмехнулась, - моя репутация бы не пережила, если бы все узнали, что я несколько раз ночевала у Пьеро.
Фрэнк недоверчиво покосился на нее.
-Ночевала?
-Ну да, - ответила Алекса, - ты же сказал, что все знаешь.
-Да, он рассказывал мне, что много раз видел, как ты с сестрой ходишь по улице ночью, потому что ваши родители напивались.
-А про то, что он пускал нас к себе ночевать, поил чаем, отдавал свою кровать, а сам шел спать на диван, он не рассказывал?
Фрэнк отвернулся от нее, со стоном утыкаясь лицом в колени.
-Ты серьезно? - спросил он.
-Да, - коротко ответила она.
-И после этого всего ты...
-Да, Айеро, после этого всего я издевалась над ним вместе со всеми. Да.
Они молчали некоторое время, поглощенные ночью и своими мыслями. Триша сопела где-то неподалеку, легкий ветер трепал волосы, а Алекса специально подставляла лицо, закрывая глаза и наслаждаясь прохладой.
-Ты тоже облажался, - сказала она.
-Я знаю, - ответил Фрэнк. - Я испугался.
-Я тоже их боюсь.
-Серьезно?
-Я их всех ненавижу, - произнесла Алекса. - Боже, чувак, они ужасны.
-И почему тогда ты с ними общаешься? - спросил Фрэнк.
-А ты почему на прошлой неделе признал, что Пьеро не твой друг?
Фрэнк заткнулся.
-Потому что я боюсь стать изгоем - продолжила Алекса. - У меня и так много проблем, не хватало салата в волосах.
Фрэнк улыбнулся, и она улыбнулась тоже.
-Мне было так страшно, когда он чуть не вылил эту гадость мне на волосы, что идея бросить Пьеро мне показалась не такой ужасной, всего на несколько секунд, но как видишь их хватило, чтобы я натворил такую хрень.
-Я встречаюсь с Айком только потому, что он популярный парень, и рядом с ним я точно могу не беспокоиться, что меня кто-то тронет.
-Когда я только пришел в школу, ко мне подошли трое парней и сказали что-то типа «кто не с нами тот под нами», и я тогда согласился быть с ними и смотрел, как Пьеро закидывают полуголого к вам в раздевалку.
-Когда я ночевала у него однажды, я увидела сборник стихов на столе и открыла полистать, там я нашла этот стих, про дрянную девку с худющей шеей, около него в сборнике стояло нарисованное сердечко, от Мальвины, а потом вошел Пьеро и сказал, что они оба очень сильно любили это стихотворение. А на следующий день в школе одна девчонка пустила слух, что видела, как я выходила из дома Пьеро, и я рассказала всем этот стих, чтобы все смеялись над ним и забыли про меня.
Это было так необходимо - просто выговориться, какие плохие на самом деле они люди, как они облажались, как они пытались спасти себя и наломали кучу дров, они нуждались в этом, просто рассказать, как у них все не получилось.
Они молчали под звездным небом, два ребенка, которые хотели, чтобы все было хорошо, но вместо этого они продолжали падать и падать, ударяясь о тяжелую землю, разбивая лица и ломая руки. Они хотели быть в порядке, но их способы были честно просто отстойными.
