Мир уродлив...
Фрэнк сидел своей комнате в полной темноте и вслушивался в Рождественские пения на улице. За окном большими хлопьями падал снег, хотя это было и не типично для вечно дождливой Атланты. Всюду чувствовался дух Рождества: в ярких гирляндах на витринах магазинов, в суетливых людях с подарками, в еловом аромате, витавшем в воздухе, в громких хоровых песнях, и только в доме семьи Айеро в самый сочельник витал только дух сгоревшего гуся. Фрэнк вообще не понимал, почему нужно было готовить его именно сегодня, в сочельник, но мама сказала "надо сегодня", и в итоге сожгла его, потому что вместо того, чтобы следить за духовкой, ругалась с отцом.
Фрэнк сидел под своим столом и старался не слушать крики, доносившиеся с кухни. Он с самого начала знал, что будет так, что все пойдет наперекосяк, что в их доме не будет нормального Рождества, не в этом году, - он знал, и все равно это было больно - сидеть здесь и понимать, что тебе всего семнадцать, а ты уже не чувствуешь волшебства в Рождество.
Фрэнк сидел, укрывшись одеялом, и очень надеялся, что родители забудут о нем до конца праздников, и он сможет провести в своем убежище все каникулы. Может, его мысли и были эгоистичными, но он правда не понимал, почему родители не могут прекратить это хотя бы ради него. Они и так уже очень долго ругаются, почему же они не могут вспомнить, что у них есть сын, которого своими вечными скандалами и криками они загнали в темную комнату под стол?
Фрэнк понял, что его не оставят в покое, когда в комнату влетела мама, включая свет и заставляя щуриться.
-Почему я одна должна возиться на кухне?! - громко заявила она, как обычно принимаясь бегать по комнате, поправлять одеяла, подушки и переставлять вещи местами, Фрэнк всегда это ненавидел, - вылезай и иди на кухню помогать мне!
С этими словами она вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Фрэнку ничего не оставалось, кроме как вылезти из-под одеяла и пойти за ней следом. Это он тоже ненавидел.
На кухне сидел отец с чашкой остывшего кофе и ненарезанной моркови перед собой. Как только Фрэнку было дано задание перемыть всю грязную посуду, что лежала в раковине, мама тут же повернулась к папе и снова начала что-то о том, что он ей не помогает, но Фрэнк изо всех сил старался их не слушать. Но вот они - кричали прямо перед ним, слово за словом ломая остатки их семьи в самый сочельник.
Так продолжалось около двадцати минут: родители орали, Фрэнк отчаянно тер половник, еда на плите снова сгорела. Первой сдалась мать. Швырнув нож в угол стола, она в слезах выбежала из кухни, как всегда запираясь в своей комнате. Отец, даже не попытавшись до нее достучаться, взял свой бумажник, быстро оделся и вышел из дома, Фрэнк знал, что он пошел в пивной бар.
Выключив воду, он взял недомытую тарелку и что было сил швырнул ее в стену. Вряд ли мать, рыдающая в своей комнате, что-нибудь услышала. Фрэнк был зол. Она его позвала, чтобы он посмотрел, как последние надежды на нормальное Рождество разбились так же как эта тарелка? Она, блять, для этого его позвала, или ей просто надоело строить крутую только перед отцом? Она правда считает, что это так охренительно - сначала качать права, а потом психануть и убежать плакать к себе в комнату? Отец серьезно думает, что единственно правильное решение в этой ситуации - это бросить сына на кухне с грязной посудой и уйти пить пиво? Просто ебаные родители года!
Он выключил плиту, бросил полотенце на пол и быстро убежал к себе в комнату.
Дом погрузился в тишину. Они были единственными, кто не украсил дом к празднику. Маленькие яркие огоньки с улицы отражались от темных окон дома. Свет был везде выключен.
Мама плакала в своей комнате. Папа напивался в баре. А Фрэнк... А Фрэнк сделал то, что обещал одному черноволосому мальчику в случае, если все полетит к чертям.
