Вчера я умру

Глава 22.

- Я хочу сделать из тебя человека. Это для твоего же блага. - Перед тем, как до полусмерти избить меня, отец всегда говорит эти слова. И сначала я верил, что дело во мне и это всё для моего же блага. Но теперь перестал. Слишком много изъянов.

- Папочка, пожалуйста, не надо... - молю я, отступая на шаг назад.

Всхлипы матери в углу стали ещё громче оттого, что она знала, что он изобьёт до полусмерти каждого из нас, но никак не могла это остановить.

– Я исправлюсь, только не бей, пожалуйста... - Я хлюпаю носом.

- Так надо, Стас, я делаю из тебя человека. Ты должен быть мне благодарен, и должен подчиняться мне. - Голос отца звучал строго, и этот тон в свою очередь говорил о том, что он не потерпит возражения в свой адрес. А если я посмею раскрыть рот и хотя бы пискнуть что-то против него, он изобьёт меня до потери пульса. Я знаю. Я уверен в этом.

- Да, пап, ты прав, - скрепя сердце согласился я и, зажмурившись, приготовился терпеть удар за ударом.

Их будет много. Перед тем, как закрыть глаза, я увидел, как отец занёс ремень, который я в какой-то степени уже считал оружием, но не почувствовал удара. Только услышал пронзительный вопль матери, не на шутку перепугавший меня. Забыв о том, что мой отец сейчас стоял прямо напротив меня, на секунду потерявший грозное выражение лица, и дернулся с места, подойдя чуть ближе к маме, чтобы увидеть, что с ней.

Воздух вышибло из лёгких. Я не мог поверить своим глазам. Из живота матери торчала рукоять кухонного ножа, которым она ещё десять минут назад пыталась защитить Нику от отца. А сейчас мама сделала это чтобы защитить меня.

- Мамочка! – Я бросаюсь к женщине.

Её обычно аккуратно уложенные светлые волосы, сейчас превратились в птичье гнездо. А ещё на них была кровь – он разбил ей голову.

– Мама! Зачем ты это сделала? Я не боюсь его, честно, - шепчу я, наклонившись над матерью, и чувствуя, как отец медленным развалистым шагом приближается всё ближе.

Женщина протягивает ко мне руку, тянет к себе и, прошептав на ухо «Беги!», незаметно всовывает в мою ладонь маленькую руку спрятавшейся за ней девочки.

Ника. Она вся – точная копия матери, лишь только чёрные, как ночь глаза говорили о родстве девочки со мной, Артёмом и отцом. А он тем временем приближался, бурча под нос гадости в материн адрес и размахивая ремнём налево и направо.