Моя. И ничья больше

~• 49 •~

Щелчок.
Дребезг.
Звон.

Она перезаряжала и направляла пистолет снова.

Снова и снова.

В итоге оставалось лишь одна мишень, последняя, без единой пули. Вдруг, тихий ветерок внутри здания обдул её, теплое дыхание Чонгука мигом почувствовалось рядом.

— *In bocca, al lupo... sperando che non ti morda, bambino. — шепнул он, лизнув мочку её уха.

[* В пасть волку... надеюсь он тебя не укусит, малышка. ]

Точнее удачи.

Только волком был сам Чонгук, который желал, чтобы она оказалась в его пасти.
Ощущение его дыхания и горячего языка всё ещё крутилось вокруг неё, даже когда он отошел назад, дав ей свободно выстрелить.

Щелчок.
Дребезг.
Звон.

— * È fatta! — воскликнула брюнетка, выпустив гильзу и сняв оружие с предохранителя.
[* Всё сделано! ]

Повернувшись к Чонгуку, она вскинула одну руку, прокручивая пистолет на большом пальце и сверкая довольной улыбкой. Она задвигала бедрами из стороны в сторону, напевая слова одну из итальянских песен которая запомнилась в её голове в тот вечер танцев.
Торе засмеялся, откинув голову назад и схватившись за живот, пока Айрин начала кружиться вокруг себя в победном танце.
А Чонгук ухмылялся, смотря как его женщина блаженно пританцовывает своими прекрасными формами. Внезапно, мужчина оказался рядом с ней, его длинная рука обвилась вокруг её талии и притянула к себе.
Девушка столкнулась с его грудью, а затем в миг была поднята вверх, в родные объятия.
Его сильная рука придерживала Айрин за живот, заставляя её зацвести как нежный цветок.

Оружие на её руке упало на землю громким треском, но это имело значения, поэтому брюнетка запустила пальцы в его отросшие волосы. Они были мягкими, волнистыми, будто сама природа оставила в них остаток океанского всплеска. За два с половиной года, Айрин впервые видела его с отросшими волосами, и эта новая черта его внешности чертовский нравилось ей.

— Я ведь говорила что, стану лучшим стрелком. — смотря на него сверху вниз, проговорила она.

— Я не сомневался. — серьезно произнес он, но в его глазах отчетливо плясали искры веселья.

— Потому что я великолепна? — подразнила брюнетка, ощущая себя пушинкой в его больших руках.