Квинтэссенция: Забвение.

Глава VIII.Mea vita et anima es.

 Когда мои слезы начали иссякать, солнечные лучи уже добрались до постели, и осветили мою голову. Подняв ее, я почувствовала тепло лучей на моем опухшем от слез лице. Глаза щипало, кажется, я выплакала все, что только можно. Может оно и к лучшему, теперь мне точно не приспичит плакать перед Крисом и Майклом, как это было вчера вечером. Чувствовала я себя выжатой, как лимон до последней капли. И брошенной всеми на произвол судьбы. Еще немного посидев, я встала. Хватит с меня происшествий, по крайней мере на сегодня. Взяв с кровати одежду, которую я до всего этого вытащила, пошла, переодеться, предварительно открыв одну из створок шкафа, на случай, если кто-то надумает зайти. Но ко мне никто и не думал заходить. Сложив, ношенную одежду в шкаф, вытащила свои зеленые кеды, обулась и заплетя одну косу, взяла свой телефон, который недавно спас меня от забытья. Вдруг он звякнул. На экране высветилось, что у меня одно новое сообщение.
«Доброе утро! :)» — гласило оно. Сообщение было с неизвестного номера, который почему-то не высвечивался. Я решила, что это глюк, и положила телефон в карман джинс.
Интересно от кого оно могло быть? Я направилась к двери. Остановившись прям перед ней, я раздумывала, стоит ли мне браться за нее рукой, вдруг «это» снова начнется. Хотя, до шкафа я дотрагивалась, и ничего не было... Нет, лучше перестрахуюсь. Взяв одеяло с кровати, я потащило его к двери и, сложив несколько раз и обвернув им свою руку, что бы наверняка, протянула ее и дотронулась до ручки. Ничего не произошло, но дотрагиваться до ручки, я все равно не горела желанием. Открыв с горем пополам тяжелую дверь, я положила одеяло назад на кровать. Я очутилась в длинном темном каменном коридоре, впереди были огромные окна, осветляющие эту часть коридора. По смотря налево, увидела такой же коридор, ведущий к невероятно большой каменной двери. Я обдумывала, куда мне пойти. Сзади меня скрипнула дверь, я подпрыгнула от страха. Я же не закрыла ее, как бы это сделать, мне пришла в голову идея. Осмотрев весь коридор, я решила попробовать сделать это ногой. По близости никого не было, значит, в неловком положении меня не застанут. Немного отойдя назад, я вытянула правую ногу, и кончиком кеды попыталась задеть ручку-кольцо. Мне удалось это сделать без особых усилий, правда, когда я потянула дверь на себя, возникла проблема. Она никак не хотела двигаться с места. Я потянула еще раз и еще раз, никак. Еще и еще, не закрывается и все. Может, заела. Но сдаваться, было не в моем стиле. Прислонившись к стене плечом, я еще раз потянула ступню с ручкой на себя. Черт, черт, черт! Я решила сделать еще одну опору, теперь я держалась двумя руками за краешек стены, правой ногой отталкивалась от стены, а левой тянула на себя.
И, вот, она поддалась. Неужели! Почти закрыв ее, я вытащила онемевшую ногу из-под ручки и выпрямилась.
— Получилось? — раздалось у меня над самым ухом.
Я вздрогнула от неожиданности. И резко повернувшись, чуть не столкнулась головой с Майклом, но он успел вовремя, выпрямится. Одет он был также как и вчера. На его лице застыла ухмылка. А, если он с самого начала за этим наблюдал. Мне стало неловко и, я покраснела.
— О, зрелище было еще то! — сказал он и засмеялся.
Я засмеялась ему в ответ. Он был прав. Мы продолжали стоять рядом друг с другом. Я прекрасно знала, что он читает мои мысли, и его это забавляет. Кровь к моему лицу прилила в еще больших количествах. Так, успокойся, говорила я сама себе, прекрасно понимая, в чем дело. Ну, нет, юная леди ты никак не можешь себе этого позволить. Я опустила голову, мне было жутко неловко, хотелось уйти. Я сделала попытку подойти к двери, но он перегородил мне дорогу. Остановившись, я уставилась в пол. Я продолжала смотреть на свои кеды, а он стоять. Потом резко рванулась, но мне не удалось вырваться. Напротив я сделала ошибку, посмотрела на него.
У него нереальные глаза. О нет, перестань об этом думать, он все слышит. Почему он так на меня смотрит... надо отвести взгляд. Блин, нет, нет. Я не могу себе этого позволить, каждая попытка влюбиться для меня ничем хорошим не кончалась. В кого влюблялась я, тот всегда был равнодушен ко мне. О чем я думаю. Я закрыла глаза. Перестань, перестань. Все, я окончательно опозорена. Он меня и так ненавидит... Я почувствовала, что слезы путаются вырваться наружу. Отлично. Я — ничтожество.
— Нет, так дело не пойдет, — заговорил смеющий голос, прям над моей головой.- Мне очень, лестно слушать о себе такие комплименты, но ты совершенно не умеешь контролировать свои мысли. Любой залезет к тебе в голову или со бьет тебя с толку- сухо закончил он.
Очень смешно, у меня на душе скребут кошки, а он смеется. Я открыла глаза и уставилась в пол, из них предательски покатились слезы. Какая же я никчемная. Тупица, тупица... Конечно, забавная я для него игрушка. Мысли в разброс ничего не знаю про этот мир. Любой дурак здесь умнее меня. А, что дома? Там тоже было не сладко, одноклассники не очень меня любили за доброту и скромность. Они считали, я должна быть, как они — фальшивкой. Все время издеваться над младшими. Смеяться во все горло притворным голосом над совершенно идиотской шуткой. Одеваться по последним трендам, все время ходить накрашенной, в короткой юбке и прозрачной блузке с черным лифом. Я стеснялась всего этого. Не быть собой, а быть, как они. На моем лице проскочила улыбка, которая быстро поблекла. Я никогда не вернусь туда, я на другой стороне галактики, в совершенно не известном мне месте. Никого толком не знаю. Точно знаю, что стоящий рядом со мной человек меня ненавидит. Может даже завтра здесь со мной что-то случится, ему на радость. Что сегодня мне удалось спастись от «этого», даже не знаю, как назвать то, что со мной было. Не означает, что у меня это получиться завтра. Лучше бы меня там сбила машина.
Почувствовав, что снова разревусь, я закрыла глаза и прислонилась головой к стене. Это не помогло. Слезы полились с еще большей силой. Хватит, пускай смеется надо мной, говорит разные колкости, мне наплевать. Все, что случилось — для меня большой удар. Я чувствовала себя слишком плохо. Начала всхлипывать. Затем не выдержала и дала моим не иссякающим рыданиям вырваться наружу. Я никогда не была плаксой, хоть и принимала все близко к сердцу. Сейчас я уже не могла себя сдерживать. Я закрыла лицо руками и опустила голову. Мысли мучили, мне было стыдно. Он стоял напротив меня и все это видел. Я знала, либо он сейчас уйдет, либо будет стоять и с наслаждением наблюдать мои страдания. Сквозь слезы я заметила, как он поднял руку. Отлично, пускай. Пускай ударит меня или вообще испепелит. Мне все равно.
Вместо всего этого, меня заключили в объятья. От такой неожиданности все слезы сразу прекратились, и наступил шок. Я не шевелилась, даже затаила дыхание. Майкл же, стоял и осторожно обнимал меня одной рукой за талию, а второй прижимал мою голову к своей груди.
Затем, немного отстранив меня, он наклонил голову, взяв одну мою руку и положа ее себе на плечо, снова обнял меня за талию. Его губы коснулись моих губ. У меня перехватило дыхание, я закрыла глаза. Все то, о чем я думала, растворились в один момент. Поцелуй был легким и нежным. Это был мой первый поцелуй. Почувствовав большое смущение, я отстранилась от него. Но, он притянул меня к себе и наши губы снова встретились. Моя вторая рука быстро скользнула вверх, и я обняла его за шею. Я окончательно потерялась во времени и пространстве.
Вокруг не было ни души. В коридорах было тихо, прервать нас было не кому. Я знала его всего ничего, только никак не могла остановиться. Теперь мой мозг окончательно обмяк (кажется, его посетили мозгошмыги) Ноги стали ватными, как говориться, я превратилась в желе. Может быть, Майкла это вполне бы устроило. Теперь он, осторожно отстранился, и приложил свою голову к моей. Он все еще стоял, обнимая меня, а я его.
— Ты очень милая, когда расстраиваешься, — заговорил он шепотом. У меня пробежали мурашки. Он это заметил и, улыбнувшись, продолжил — но пообещай мне, что больше не будешь этого делать. Особенно из-за меня, я не стою твоих слез — закончил он.
Совершенно затуманенный разум начал немного проясняться. До мозга дошли его слова. Было ощущение, что я пьяна от чувств. В последний раз мне было так хорошо лет 10 назад. Когда я сидела у папы на коленках, и он рассказывал мне сказку. С тех пор многое изменилось, я во всем помогала маме, дом буквально был на мне. Но сейчас, впервые, я почувствовала, что моя жизнь меняется. Это было как седьмое чувство. В моей голове проносились комочки мыслей.
— Обещаю — выдохнув, тихо ответила ему я.
Мы постояли еще некоторое время. И, только он хотел, что-то произнести, как его прервали. Это был мой желудок, который заурчал так громко, как только мог. Только не сейчас, черт. Я почувствовала, что сильно хочу есть. Майкл вопросительно посмотрел на меня, и мне снова стало жутко стыдно. И тут он просиял и улыбнулся.
— Точно, ты же ничего не ела 5 дней!
— Сколько? — вырвалось у меня.
Ничего не ответив, он взял меня за руку и повел туда, куда я изначально и хотела попасть. Я ели поспевала за ним. Мы быстро подошли к огромным дверям, которые, как мне показалось, открыть так же невозможно, как и ту, с которой я мучилась. Свободной рукой он открыл одну из дверей, и мы зашли внутрь. У меня чуть не отвисла челюсть, этот зал был невероятно большой, темный с большими готическими окнами, напоминавшими те, в белом зале. Разница в том, что рамы у них были темными. И вдоль всего этого зала стоял длинный стол, заваленный горой разной еды. Глаза разбегались от всего разнообразия, чего здесь только не было! Жареный цыпленок, утка, поросенок, еще какая-то птица. Майкл потянул меня вперед, к началу стола. В середине стоял трехэтажный белоснежный торт, при виде которого текли слюнки. Майкл провел меня и усадил чуть дальше этой сладости. После чего сел сам. Через несколько секунд на моей совершенно пустой тарелке образовался полноценный завтрак, а именно: яичница глазунья с кусочками поджаренной до румяной корочки ветчины, кусочек идеального тоста с джемом и стакан апельсинового сока. Я была в восторге, это была магия чистой воды! Все было идеально приготовлено и красиво подано.
— Ты так и будешь рассматривать все это или может быть, поешь, — прозвучал смеющийся голос Майкла.
Я улыбнулась, щеки снова запылали. Я не могла никак начать есть, мне было неудобно. Он в упор смотрел на меня.
— О, нет, — проговорил он, — ты не ешь, потому, что стесняешься меня?
Я смущенно взглянула на него. Это было так. Майкл улыбался еще несколько секунд, затем серьезно посмотрел на меня. Все, сейчас я провалюсь сквозь землю. Я отвернулась и снова уставилась в тарелку. Как же я жалела, что у меня не распущены волосы. Можно было бы спрятать в них свое лицо. Краешком глаза я заметила, как он наблюдает за мной. Затем, стул скрипнул, и он подвинулся ко мне.
— Так, — сказал он с ехидной улыбкой, — либо ты ешь сейчас, либо я покормлю тебя сам.
Нет, нет, нет! Только не это! Нет! Лучше, я сама начну есть!!! Я взяла вилку в одну руку, а нож в другую. Все. Так я и сидела, как парализованная. Неожиданно, его стул снова скрипнул и я, как угорелая быстро нарезала и ветчину и глазунью. И замерла, уставившись в тарелку, как зомби.
— Я не голодна, — выдавила я из себя.
Мой желудок никогда не сдавался и снова заурчал. Это было несомненное предательство, я могла наконец-то поесть, да и попить. Я дала себе отчет, еще немного и у меня будет обезвоживание.
— Изабель, — тихо протянул Майкл, приблизившись ко мне.
Теперь я совсем застыла на месте, как статуя. Черт! Выкрутиться уже не было возможности. И тут, к моему счастью, дверь открылась, и на пороге появились два силуэта, один из которых принадлежал Крису. Увидев меня, он радостно замахал рукой. Я ответила ему тем же. В этот раз, он был одет, так же как и его брат- в доспехи, защищаю спину и грудь, только другой, округлой формы и золотые. Стоящий с ним рядом юноша, был чуть ниже Криса и был одет в джинсы и серую рубашку, показался мне очень знакомым. Когда они стали подходить ближе, я зачем-то быстро встала со стула. Послышался громкий скрип на весь зал. И, вот я, наконец, увидела, кто это был. Вместе с Крисом, ко мне навстречу шел и улыбался — Уильям! Мои глаза непроизвольно расширились от удивления. Я улыбнулась ему в ответ. Это не может быть он... или в этой стороне вселенной есть двойники похожие на тех, кто находится в моем мире? Может, грифон меня с кем-то перепутал? Я продолжала вглядываться в лицо Уильяма. Нет, это не двойник. Такие же растрепанные черные волосы, немного торчащие уши, улыбка. Не может быть такого, это он сам. Но, как он сюда попал?
Они подошли, Крис весело посмотрел на меня.
— Ну, вот, — весело произнес Крис. — Теперь, почти вся семья в сборе! Я так рад!
В ответ, я недоумевающе посмотрела на него. Как это вся семья в сборе?! Может он шутит. Какая семья? Моя семья, там — на другой стороне вселенной. Я перевела взгляд на Уильяма, он серьезно посмотрел на меня.
— Изабель, нам надо поговорить, —заговорил Уильям. Затем отошел от стола и подошел к окну.
Я продолжала смотреть на Криса и Майкла, ища поддержки. Крис, лишь широко улыбнулся, а Майкл кивнул в сторону Уильяма. Они были правы, я должна была поговорить с ним. Я подошла к нему. Он стоял, прислонившись головой к стене, рядом с окном и неподвижно смотрел вдаль. Подойдя, я встала напротив него, не зная, с чего начать разговор. Я молчала и он молчал. Я посмотрела, как и он в окно, пытаясь понять, что он там выглядывал. Наше молчанье разбавлял ярый разговор Криса, который слушал Майкл, время от времени возражая брату. Не смотря на громкий голос Криса, я не слышала разговора братьев.
— Аверилл ничего тебе не говорила? — спросил Уильям.
— Нет- энергично ответила я, радуясь, что разговор, хоть как-то начался, — а, что она должна была сказать?
Он не ответил, лишь задумчиво посмотрел в пол. Затем подняв голову, продолжил:
— Изабель, я...-он замялся, потом сглотнув продолжил, — я — твой брат.
Эти слова зависли в воздухе. Я прокручивала эту фразу в своей голове снова и снова, пытаясь, уловить ее тайный смысл. Я знала, что когда-то у меня был брат. Я всегда хотела, что бы он у меня был. Отец, говорил мне об этом, когда я была еще совсем маленькая.
— Он умер сразу после своего рождения, — возразила я. Но увидев, как переменилось лицо Уильяма, добавила — так рассказал мне отец.
На некоторое время, снова воцарилось молчание. Я вспомнила, тот вечер. Как папа сидел и работал с чертежами, и в комнату влетела я — вся в слезах. Увидев меня, забившуюся и плакавшую в углу его небольшого кабинета, освещаемого одной лишь настольной лампы, он снял свои очки и подошел, взяв меня на руки. Немного успокоив меня, он спросил у меня, что случилось.
— Папа, почему, поч...ем...у- захлебываясь от слез, пыталась произнести я, — почему у всех есть братья и сестры, а у меня НЕТ? — выкрикнула я и снова начала плакать.
— Милая моя Иззи, — ласково произнес папа. От одного его доброго искреннего голоса, я сразу успокаивалась. Он был моей поддержкой и опорой всегда, — как это нет братьев и сестер? — он рассмеялся. — А, как же Аверилл? Да, она еще совсем маленькая, но она твоя родная сестренка.- с улыбкой проговорил он.
— Нет, — возразила ему я, — это не то.
— А, что же тогда то? — с улыбкой посмотрел на меня папа.
— Пап, неужели ты не понял, — с укором произнесла я, — я же говорю про старшего брата или сестру!
— А, конечно, — понимающе закивал папа.- Да-да я понимаю. Ты хочешь, чтобы у тебя была старшая сестра или старший брат? — спросил он.
— Что ты папа! Откуда же ты мне их достанешь? — со вздохом спросила я его.
Папа серьезно посмотрел на меня, а я на него. Мы рассмеялись. Он усадил меня на диванчик рядом с окном и сел рядом.
— Только обещай, что никому не расскажешь, — загадочно начал он.
— Обещаю! Честное слово! — поддакнула я.
— Даже маме? — он сощурил свои серые глаза.
— Да! — твердо ответила я.
И он рассказал мне о брате.
— А где же он сейчас? — с интересом выпалила я.
— А, вот там, — папа указал на большую звезду, сеявшую в ночном небе.
— Как Питер Пен? — с восхищением переспросила я.
— Да, — засмеявшись, ответил папа, — как Питер Пен.
Когда я подросла, то поняла, о чем говорил отец. И никогда, больше о брате с ним не разговаривала.
Вернувшись из своих воспоминаний, я пристально пригляделась в лицо предполагаемого брата. У нас, правда, были схожие черты лица. Поймав мой взгляд, он улыбнулся.
Кажется, я нашла брата. Но мне надо было в этом убедиться.
— Значит, — наконец заговорила я, — ты мой родной брат?
— А ты в этом сомневаешься? — он сощурил глаза и посмотрел на меня так, как это умел делать только один человек -мой отец.
Нет, все сомнения теперь канули в пропасть. Мне жутко хотелось его обнять, но моя робость меня останавливала. Внутри меня, что-то оборвалось, последняя удерживающая ниточка.
— Обнимашки! — он раздвинул в разные стороны руки. И я, бросилась ему на шею. Он обнял меня в ответ.
Нет, я не плакала. Я была на седьмом небе от счастья. Мне казалось, что я свечусь изнутри. Я нашла брата! Представляю, как радовалась Аверилл! А, Флорет, знает ли она?
— Постой, — проговорила я, обнимая его, — папа говорил, твое имя звучит по-другому.
Он отпустил меня, и, улыбнувшись, кивнул.
— Да. Просто, если бы я представился тебе свои именем тогда, на твоем дне рождении, ты бы, о чем-нибудь догадалась, — он озадаченно почесал голову, — мое имя — Эйрин.

Примечания:

Mea vita et anima es (от лат.) — Ты моя жизнь и душа.