Куклам тоже бывает больно

Людям тоже бывает больно

Том не понимал, что происходит, но видел все как будто со стороны: распластавшееся на полу тело Дрого с погасшими черными глазами, рыдающего Колина, свернувшегося в клубочек у его ног. Звуки долетали до пирата, словно из-под толстого слоя ваты, ощущений же не было вовсе. Хотя мыслил он здраво, видел и слышал, но что-то было не так с его состоянием. Том будто парил в воздухе, привязанный к одному месту.

Вдруг в спальне раздался мелодичный перезвон хрустальных колокольчиков. Затем мелькнула серебряная вспышка, и с глухим хлопком в спальне материализовался Плюм. Ангел выглядел очень внушительно в светлой тоге, его белоснежные волосы и борода были расчесаны и тщательно уложены, прозрачные крылышки неслышно трепетали в воздухе. Колин уставился на мужичка красными, опухшими от слез глазами, смерил взглядом и опять опустил голову.

— Подбери сопли, малец, — прикрикнул на юношу Плюм. — Сам, черт побери, виноват. Нечего слезы лить. Предупреждал я Тома, чтобы он не связывался с тобой. Не послушал, упрямец, вот и получил.

От этих слов Колин еще горше зарыдал. Плюм тяжело вздохнул и принялся выводить над телом Марвина загадочные пассы руками. Закончив, подлетел к парнишке и ткнул в затылок носком своего белоснежного башмака.

— Успокаивайся, говорю. Нужно дело делать, его еще можно спасти, — ворчливо начал ангел. Мальчишка вскинул голову и даже прекратил всхлипывать.

— А ты меня не обманываешь? Граннус вон тоже соловьем разливался, а я его и послушал, дурак, — икая и запинаясь, поведал Колин.

— Твой Граннус еще тем пройдохой оказался, — покачал головой Плюм, — а ты хочешь — верь, хочешь — нет. Я тут не ради тебя стараюсь. Этот, валяется который, — мой подопечный, а я его хранитель. Плюм меня звать.

— Плюм не Плюм, мне-то что! Я что, хуже всех?! Меня можно обманывать, унижать? Маму я в могилу загнал, семью разорил, сам чуть в шлюхи не загремел. И тут Дрого, Том то есть, я уж было подумал, что и для меня не все потеряно. И меня кто-то может любить, ждать. Ведь у меня кроме него... — голос на мгновение отказал Колину. — У меня кроме него никого на всем белом свете! Я же люблю его, люблю!

Ангел лишь поморщился на эту чуть истеричную тираду и скептически оглядел парня.

— Любишь? Ну, вот давай и проверим, на что ты готов ради Тома, — ангел выдернул волосок из своей мохнатой брови. Тот вспыхнул и исчез, а возле Плюма на полу появились тяжелые железные ботинки, крепкий посох и заплечная сумка. — Надевай!