Бездушный принц

41

Ее гладкая смуглая кожа выглядит еще лучше, когда ее видно больше. Горячий душ придает ей розовый румянец, особенно на груди. Я стараюсь не смотреть на ее полные, округлые груди, но то, как мыльная пена скользит по ложбинке между ними, так отвлекает...

Теплая вода стекает вниз по ее телу, в впадину между бедер, где я вижу ее подготовленную киску, совершенно голую, мягкую, как бархат. Тот факт, что ее эпилировали для меня, по моим указаниям, невероятно возбуждает.

Аида такая дикая и непокорная. Заставить ее сделать что-либо, невероятный подвиг. Она решительно настроена злить меня, делать все наоборот, что бы я ни сказал.
Чем больше она бунтует, тем больше хочется контролировать ее. Я хочу подчинить ее своей воле. Хочу заставить делать все, что скажу, ради своего же удовольствия...

Мой член набухает и тяжелеет между ног. Я замечаю, как трепещут черные ресницы Аиды, когда она непроизвольно опускает взгляд.

Она быстро отводит взгляд, смывая шампунь с волос. Но вскоре взгляд снова возвращается к моему телу.

Я знаю, что нахожусь в хорошей форме. Тренируюсь каждое утро, шестьдесят минут интенсивных силовых тренировок, а затем тридцать минут кардио.

Шеф-повар готовит для меня макро порции блюд, чтобы обеспечить идеальное потребление белков, углеводов и жиров. Все это привело к мускулистому телосложению с солидным шестипалым торсом.

Глаза Аиды задерживаются на моем прессе и члене, который продолжает набухать под ее взглядом. Теперь он выделяется на фоне моего тела.

— Видишь что-то, что тебе нравится? — спрашиваю я ее.

— Нет, — отвечает она, упрямая как никогда.

— Ты чертова лгунья.

Я подхожу к ней ближе, так что мой возбужденный член касается ее обнаженного бедра. Мое бедро скользит между ее бедер, скользкое от мыла. Я запускаю одну руку в ее густые темные волосы, наматывая мокрую прядь волос на свою ладонь, а затем оттягиваю ее голову назад, чтобы она посмотрела на меня снизу вверх.

— Ты испортила нашу брачную ночь, — говорю я ей. — Ты знаешь, что мы не являемся настоящими супругами, пока не переспим.

— Знаю, — говорит она.
— Ты ведь не ела больше ничего ядовитого?

Прежде чем она успевает ответить, я снова прижимаюсь губами к ее губам.
Когда я поцеловал Аиду в церкви, это было только для того, чтобы закончить дурацкую церемонию. Сейчас же целую, потому что хочу снова почувствовать вкус ее рта. Я хочу прижаться к ней всем телом и провести руками по шелковистой загорелой коже.

Она невероятно мягкая. Не понимаю, как у человека с характером кактуса могут быть самые мягкие губы, плечи и грудь, которых я когда-либо касался. Я хочу провести руками по каждому ее сантиметру.

Сначала она жесткая и неподатливая, не хочет отвечать. Но когда мое бедро упирается в ее голую маленькую киску, когда я беру в руки ее груди, она задыхается, губы раздвигаются, позволяя мне просунуть язык в ее рот.

Теперь она снова прижимается ко мне, прижимаясь своей киской к моей ноге. Она целует меня в ответ, так глубоко, что я чувствую привкус хлорки на ее губах.
Я скольжу рукой вниз по ее животу, до самой киски. Провожу пальцами по идеально гладким складкам, любуясь тем, насколько она обнажена и открыта. Затем раздвигаю складочки и нахожу крошечный бугорок, набухший от жара душа. Обвожу средним пальцем вокруг него, тянусь вниз, чтобы проверить, насколько мокрой она становится от этого, затем снова возвращаюсь к самому чувствительному месту.

Она задыхается, когда я касаюсь ее там, и сжимает бедра вокруг моих, потираясь и прижимаясь к моей ладони киской.