𝒪𝓃𝑒 𝓁𝒾𝓉𝓉𝓁𝑒 𝓉𝒽𝒾𝓃𝑔

Ни одна клетка не бывает вечной

  Конечно. Кто еще может застукать меня рыдающей в школьной библиотеке? Я так же смущена, как и устала.

  Устала чувствовать стыд всякий раз, когда сталкиваюсь с Чон Чонгуком. Я не тружусь утирать слезы. Просто смотрю на него прямо и отвечаю:

  — Я говорила тебе, что не могу контролировать это.

  — На кого или на что ты злишься?

Я морщу лоб, — Что?

  — Ты сказала, что плачешь, когда злишься, а все думают, что тебе грустно. Что тебя разозлило?

  — Я не злюсь. Мне грустно, – признаюсь я. – Я плачу, когда злюсь, плачу, когда грущу, и смеюсь, когда надо бы плакать. Это отстой.

Он снова вздыхает, — Почему ты не на обеде?

  — А ты почему?

  — Хотел пораньше начать эссе по истории музыки. – Он делает неловкий шаг вперед. Затем отступает, как будто только сейчас вспомнил, с кем говорит и что ему не следует подходить ко мне.

  — Да, именно этим занята и я, – ложь легко слетает с губ.

  Его взгляд падает на книгу, лежащую рядом со мной на полу. Даже с такого расстояния он может прочитать название. «Изменения климата: глобальная эпидемия».

  — Тебе стоит взять другую книгу в качестве источника, – любезно говорит он.

Я хмуро смотрю на него.

Кажется, он готов улыбнуться. Но вдруг он закрывает глаза и отодвигается еще чуть назад.
– Что? Боишься, что тебя увидят со мной? – поддразниваю я.

Гук пожимает плечами, — Нет. Я думаю о тебе.

  — Что это значит?

  — Возможно, тебя не должны видеть разговаривающей со мной.

  — Почему нет? – с вызовом спрашиваю я, хотя ответ на этот вопрос очевиден.

Гук подтверждает это, — По известным причинам, Лиса. – А потом он добивает меня. – Но также из-за крестового похода Пака.

  — Пак Джинёна? – тупо переспрашиваю я. – Какого крестового похода?

  — Петиция, которую он везде распространяет. – Выражение лица у Чонгука неясное, но, ручаюсь, оно скорее озадаченное, чем злое.

  Он опирается широким плечом о книжную полку и старается не смотреть на меня.

Длинные пальцы цепляются за пояс джинсов, большой продет в петлю для ремня. Я вспоминаю, как чувствовала эти пальцы на своей обнаженной коже, и мне снова хочется разрыдаться.