Я быстрым шагом вышла из пещеры, ни разу не оглянувшись. Пошла той же дорогой, которой мы сюда пришли, назад к Гьёль, наплевав на осторожность.
– Тира! – закричал Джамие, пытаясь поймать меня за руку. – Тира, остановись! Глупо уходить далеко от укрытия.
Джамие жужжал над ухом как надоедливая муха и выводил меня из себя этим еще больше. Я позвала его с собой в надежде, что Оскар хоть немного приревнует, поймет каково это, когда тебя задевают подобного рода вещи, а теперь сама была не рада такому решению.
– Куда ты бежишь? – не унимался он. – Постой!
– Я просто хочу прогуляться до реки. Чувствую, если не сделаю этого, кого-нибудь точно прибью!
От укрытия Оскара до водоема было рукой подать, но колючий стланик и надоедливый репейник, постоянно цепляющийся за штанину, с трудом давали пробраться. Время близилось к закату, до захода солнца оставался час или чуть меньше, но какая разница, если его почти не видно за завесой густых и хмурых туч царства мёртвых? Мне нужно было выплеснуть эмоции и поэтому я решила сбежать. Ненадолго.
– Всегда говоришь нам, что безрассудство может вылиться в нечто жуткое, а сама...
– Я ведь с тобой, – отмахнулась, поморщившись, – поэтому ни капли не боюсь. Вместе мы справимся с любой проблемой.
Джамие немного помолчал, что-то обдумывая, а потом, горько усмехнувшись, добавил:
– Я не о проблемах говорю, а об опасностях, таящихся в царстве Хель на каждом углу... Но на самом деле, если цепляться к словам, то ты тоже обо мне совершенно ничего не знаешь. Кто я? Откуда? Что делал до знакомства с тобой? Но доверяешь, будто вечность дружим. Ты обвиняешь Еркера в том, в чём грешна сама.
– Грешна? – удивилась я. – Постой, ты что это, защищаешь его?
– Нет, вы оба неосмотрительны. Хотя валькирии априори не могут быть плохими, они создания самих богов, как и берсерки. А вот баггейны и даже гианы опасны, – парень умолк на секунду, будто собственное происхождение ему было до боли противно, а потом добавил: – что уж говорить о гибридах вроде меня...
– Ты через многое прошёл вместе с нами, – быстро ответила я, чтобы дать понять, мне неважно его происхождение, главное, каков он сам. – Я знаю, что могу тебе доверять.
– Так же Еркер доверяет этой Асте, – хмыкнул он.
Я поморщилась от горькой правды. Джамие всегда высказывался по существу, всегда был прав и справедлив, но сейчас меня раздражали эти черты характера парня. Хоть он и вступился за меня в перепалке с валькирией, на самом деле считал эгоисткой. Может, так и было, но я не желала этого признавать.
– Валькирии априори не могут быть плохими, говоришь? – ухмыльнулась я. – Как боги априори не заводят детей от людей? Или берсерки априори не попадают в Хельхейм после смерти? Чушь собачья!
– Никакая не чушь! – почему-то разозлился тот и я нутром почувствовала, как из-за моих слов он буквально взбесился. – А всё выбивающееся из этого списка априори НЕ нормально, как и то, что ты втрескалась в своего же защитника! У этой Асты хотя бы вкусы направлены куда надо – валькирии и берсерки испокон веков были вместе!
Услышав это, я вспыхнула, словно спичка. Повернулась к Джамие и влепила ему пощечину, вложив в это действие всю скопившуюся злобу. Парень уставился на меня, широко раскрытыми глазами, прижал ладонь к щеке и смотрел, будто видел такое существо как я впервые. А я не почувствовала ни стыда, ни жалости. "Он сам меня довел. Он заслужил!" – крутилось в голове.
– Только что ты сам сказал – одно моё существование НЕ нормально! – сквозь зубы процедила я и добавила надменно: – Вот и не ходи за мной сейчас, гибрид, который втрескался в полубога.
***
Пока убегала от Джамие, прокручивала в голове слова, брошенные ему так нагло и хамски. "С чего я вообще взяла, что он в меня влюблен? – беспрестанно ругая себя, думала я. – Да, он проявлял симпатию, всегда был рядом, но...". Даже если я угадала, не должна была так поступать с ним. Просто вспылила. И уже не смогла остановиться.
Еле выбравшись из чащи – мне пришлось снова пробираться через колючие кусты, высокую траву и ветви деревьев – я оказалась на каменистом берегу у реки Гьёль. Прошло всего четверть часа, я подумала, до заката обязательно успею вернуться.
На первый взгляд спокойная, мрачная гладь притягивала взор, водоём манил, заставляя каждый мускул в теле дрожать от напряжения. Я не испытывала страха к этому месту, всего лишь жгучий интерес и любопытство. Подобравшись ближе, но так, чтобы ноги не касались воды, залезла на большой пологий камень у самой кромки реки. С того берега вдруг подул колючий ветер, тучи сгустились ещё больше, возможно, собираясь вылить на просторы царства мёртвых холодные, дождевые слёзы. Я посмотрела вдаль, убедиться, что мне ничего не угрожает, затем взглянула себе под ноги. Моё же отражение в зеркальной поверхности Гьёль подёрнулось рябью, но не от ветра, а будто кто-то под водой попытался достучаться до меня. Я настороженно нахмурила брови, поёжилась от холода и дурного предчувствия. И уже засобиралась мчать назад, порицая себя за вспыльчивость и безрассудство – это Хельхейм, здесь невероятно опасно даже просто находиться, а уж прогуливаться одной и подавно. Но собственное отражение вновь приковало мой взгляд.
– Что это ещё такое?
Моё лицо имело точно такие же черты как обычно, но я ощущала всеми фибрами, что оно мне не принадлежит. Ни лицо, ни губы, на которых красовалась жуткая ухмылка, ни эти холодные, непроницаемые глаза. Я подняла небольшой камень и бросила его в воду, всматриваясь в мутное отражение. Образовавшиеся круги гипнотизировали, словно глаза цыганки.
– Я уже сталкивалась с подобным, – пробормотала, вспомнив своего двойника.
– Да не уже ли? – донеслось в ответ и отражение снова зарябило.
Со страху я вскрикнула, чуть не навернулась и не упала прямиком в воду. Я, конечно, уже искупалась в ней ранее, но повторять не хотелось. Особенно после того как ОНА заговорила!
– Как мило, – захохотало отражение, – теперь ты меня боишься?
Я ещё сильнее нахмурила брови и более пристально стала всматриваться в лик девушки. Воспринимать её как нечто ко мне не относящееся не составило никакого труда – опыт ведь имелся, но поверить в происходящее все же было трудно. "Не иначе, как галлюцинации? Но...".
Вдруг вспомнила взволнованность ребят из-за того, что нахлебалась вод Гьёль, в мыслях пронеслись обрывки их фраз. Мерзкие мурашки прошлись от поясницы выше к затылку, потом к макушке. Я обняла себя, снова содрогаясь от холода, но уже вперемешку со страхом.
– Ты же Гьёлль, верно? – я ужаснулась от собственной догадки.
Девушка снова засмеялась, протяжно и звонко, и смех этот напоминал звук озорного ручейка. Я любила шум воды: водопадов, дождя, ручьёв... Но вопреки обыкновению, сейчас мне от этой какофонии становилось всё страшнее и страшнее.
– Чувствуешь, – сладострастно начала та, – как я скручиваю твои внутренности в тугой узел, как сердце сковывают мои путы? Чувствуешь бушующий, нарастающий гнев?
– Так это твоих рук дело? – ахнула я, состроив презрительную гримасу. – Зачем?
– Как сказал бы один из твоих спутников, у меня непостижимый нрав, – улыбнулась она.
– И что теперь со мной будет? – боясь услышать правду, всё же спросила. – Будешь мучать? Убьёшь меня? – немного подумав, я и вовсе разозлилась: – Плевать... только друзей не трогай!
Гьёлль хохотнула, с интересом смотря на меня, словно на милую зверушку. В этот момент я чувствовала себя муравьём, которого сжигает на солнце с помощью лупы невоспитанный ребенок – насекомому страшно, а ему всего лишь забавно.
– Ужасное, видимо, у тебя прошлое, раз ты подобного мнения обо мне. Но, наверное, это и к лучшему – будешь готова к моим проказам. Хотя... – девушка заигрывая приподняла одну бровь, – если отдашь кое-что ценное и дорогое, я могу и сжалиться.
– Ну и что такого ценного тебе надо? У меня ничего нет.
– Ошиба-а-аешься, – улыбнувшись, протянула та, – кое-что симпатичное для меня точно найдётся.
Гьёлль медленно провела ладонью по волосам, пальчиками игриво пробежалась по шее и, остановившись у медальона – подарка Оскара, заулыбалась. Сердце сжалось от несправедливости и злобы.
– Его ты не получишь! Это подарок моего защитника. На день рождения.
– Как хочешь, – пожала она плечами, – но уверяю, потом ты об этом пожалеешь.
Отражение снова зарябило из-за смеха Гьёлль. Я сжала в ладони медальон. По камню в центре кулона скользнул блик, вспомнились слова Оскара, когда тот подарил мне его: "Это гранат, говорят, отгоняет нечисть...".
– Да зачем он тебе? Это обычная безделушка, не драгоценность вовсе...
– Ещё какая драгоценность, ведь он дорог тебе, – улыбнулась та, и пока я обдумывала сложное для меня решение, она продолжила: – Ты ведь уже нашла своего берсерка, может, не стоит цепляться за материальные мелочи?
– Ты вот откуда знаешь про Оскара?
– А разве это секрет? Здесь у каждого камушка, у каждой ветки есть уши... Это Хельхейм, дорогуша. Здесь всё против тебя и твоих друзей. И, если ты не хочешь меня злить, брось кулон в воду. – Гьёлль улыбнулась, показательно облизала ровные зубы. – Вам ещё придётся возвращаться на тот берег.
– Мы больше не поплывём.
– Охотно верю. Но Гьялларбру по моей просьбе может и не заголосить, когда вы – живые будете возвращаться... И до Модгуд течение не донесёт вестей о тебе и друзьях. Это выгодная сделка.
– Сделка ли? – не веря ни единому слову Гьёлль, спросила я.
– Кто знает? – она пожала плечами, не тая ехидной ухмылки. – Но так у вас хотя бы будет надежда. Иначе, вы действительно не выберетесь из царства владычицы, она-то уж постарается.
Отражение снова подёрнулось рябью, и вот уже на меня снова смотрела я. Ошарашенная, измученная и растоптанная разговором с Гьёлль. Она исчезла, оставив последнее слово за собой и послевкусие горечи на душе... Казалось, эта чертовка подталкивает меня на непростительную глупость. И даже если она говорила правду, сомнения не покинули бы меня. Но что мне оставалось делать?
Я медленно расстегнула цепочку и с нежностью вложила медальон в ладонь. Кто я такая, чтобы ставить материальные вещи на первое место? Есть те, кто мне дорог. Все они отправились в это опасное путешествие по моей вине, я не хотела ими рисковать. В конце концов, когда на весах судьба человек и безделушка, пусть и имеющая для тебя ценность, людская чаша должна перевешивать.
– Драугров больше нет, – прошептала я, обращаясь к камню-гранату, как будто тот имел душу, эмоции и интеллект, – тебе не от кого меня защищать. Но ты ещё можешь послужить. Надежда... пусть мне останется лишь надежда на то, что Гьёлль выполнит свои обещания. Даже такого призрачного намёка на спасение должно быть больше, чем достаточно, когда речь идет о жизнях ребят. – Я осмотрелась по сторонам, понимая, что монолог затянулся. – Оскару придётся понять, почему его подарка больше нет... Гьёлль не оставила мне выбора.
Рука дрогнула. В следующую секунду я наблюдала, как моё сокровище летит в воду и скрывается в волнах мутной реки.