Часть 14. В лучах Палящего Солнца : нарушенная клятва.
С момента, как на груди расцвело солнце, прошло два дня. По счастью, брезгливость Вэнь Чжао пересилила его же любовь к причинению боли — в эти дни он ограничивался поцелуями и поглаживаниями на грани пристойности, стараясь не разглядывать особо след от клейма. Он быстро и легко простил Ван Лин Цзяо подобную выходку — и она уже вновь увивалась подле «молодого господина», хоть и пыталась казаться пристыженной. Вэй Ан Ю же в качестве извинения наградили позолоченной заколкой, которая так славно бы смотрелась не в её волосах, а, пожалуй, в глазу Вэнь Чжао. Только эта безобидная фантазия и помогла ей от души улыбнуться, не выказав презрения.
Не дав пленникам и короткой передышки, Вэнь Чжао вновь решил отправиться на победоносную ночную охоту. Да и с чего ему-то беспокоиться? Его роль невелика: дождаться, пока тварь изранят и измотают, а после — нанести решающий удар и как можно громче кричать о великой единоличной победе. Не ему красться по кустам в страхе, что на тебя нападут со спины, и неизвестно, будет ли это чудище или кто-то из солдат, вздумавших поразвлечься. Вэй Ан Ю не боялась чудищ — но не без оснований предпочитала держаться подальше от солдат, и потому вздрогнула, когда кусты за её спиной зашевелились. Выдохнуть она смогла мгновение спустя.
— Вэй Юн, прости… прости, пожалуйста! — Не Хуай Сан, чуть не плача, опустил голову. Понять бы ещё, за что он извиняется! Видя её недоумение, он уточнил:
— Я видел, как всё было с этим клеймом. Я позвал солдат, но нужно было быстрее, или вмешаться самому, чтобы тебе не сделали больно, прости, прости! — он закрыл пылающее от стыда лицо руками; Вэй Ан Ю ободряюще похлопала его по плечу:
— Ну-ну, друг: видишь ожог? Если бы ты не позвал солдат тогда, он был бы у меня на лице. Ты помог, и помог достаточно. Да не смотри так! Я уже привыкла, он совсем не мешает. Останется шрам, ну и что? Я заклинательница, а не невеста на выданье!
Беспечную болтовню прервали крепкие объятия. Вэй Ан Ю удивлённо замерла; Не Хуай Сан, всхлипнув, уткнулся лицом в её шею и затих, ласково перебирая волосы. Она не могла смотреть на него — и смотрела вверх, на зелёно-золотой свет, пробивающийся сквозь листву. Сказанное давным-давно шелестело в шуме ветра.
«Договаривались же: не влюбляться друг в друга».
То был один из редких дней, когда Вэй Юн пожалела о собственном сумасбродстве, стоило представить, что Не Хуай Сан, быть может, вовсе не хотел расторжения помолвки, но, как всегда, не нашёл сил ни объясниться, ни настоять; а, быть может, едва завидев злость на её лице, понял, что не получит никаких иных чувств, кроме дружеских, и потому поспешил отступиться. Нет, он не выглядел несчастным в ту такую далёкую ночь, когда они, дурачась, праздновали День Незамужества, и всё же спросить сейчас: «Как давно ты?..», — Вэй Ан Ю не решилась бы и за все сокровища мира.
— И что это здесь происходит? — голос Вэнь Чжао, раздавшийся пугающе близко, не предвещал ничего хорошего. Она отпрянула, но поздно! Только слепец не заметил бы их объятий — а Вэнь Чжао, к глубокому её несчастью, не был слеп.
— Твой жених? Ну-ка, посмотри сюда! Неужто тебя не предупредили, что я не выношу, когда кто-то позволяет себе трогать мои вещи?
Не то чтобы Вэй Ан Ю питала иллюзии по поводу собственного положения, и всё же одно дело — понимать, другое — услышать вслух. Двое телохранителей Вэнь Чжао перехватили отступившего Не Хуай Сана; по счастью, Вэнь Чжу Лю ещё держался в стороне. Пусть он испугается, как обычно, промолчит, а то и вовсе извинится! Чего она не ожидала, так это упрямого шёпота:
— Вэй Юн не вещь. И не твоя.
«Ах, господин Не Мин Цзюе умер бы от счастья, узрев, как в тебе проснулась фамильная гордость; ещё бы не так не вовремя!» — Вэй Ан Ю досадливо поморщилась. Лицо Вэнь Чжао сперва позеленело, затем — покраснело от гнева:
— Ты-то смеешь мне указывать? Кажется, тебя пора бы поучить хорошим манерам!
Первый удар пришёлся по лицу, больше обидный, чем болезненный; Вэнь Чжао лишь примерялся, но второй он нанёс изо всех сил — в живот. Не Хуай Сан согнулся и закашлялся, хватая ртом воздух, но удерживающие его солдаты не дали упасть. Ещё удар, ещё один… только теперь телохранители, не дававшие ему ударить в ответ, отступили — когда поняли, что ему и на то, чтобы удержаться на ногах, не хватит сил. Вэнь Чжао подал знак — и удары посыпались уже со всех сторон; Не Хуай Сан не сопротивлялся, лишь вздрагивал, закрывая голову руками. Не похоже, чтобы кто-то планировал прекращать избиение — и Вэй Юн, испугавшись, что его, чего доброго, убьют, повисла на руке Вэнь Чжао:
— Не надо! Хватит!
— Что такое, Вэй Юн? — от того, что этот слизняк смел называть её этим именем, хотелось отрезать ему язык. — Не можешь смотреть, как бьют твоего драгоценного жениха? А ведь за то, что он до тебя дотронулся, ему следовало бы отрубить руки.
«В таком случае, первым руки следует обрубить тебе — по самое плечо», — мрачно подумала она; от одного взгляда на Не Хуай Сана, скорчившегося на траве, влажно поблескивающей от брызнувшей из его же разбитого носа крови, внутри всё закипало. Но сейчас от того, насколько хорошо она сыграет роль, зависела если не жизнь друга, то, по крайней мере, его доброе здравие; Вэй Ан Ю с лёгкой брезгливостью кинула взгляд через плечо на него, на следы крови, прикидываясь, будто вовсе не озабочена его состоянием:
— Во-первых, господин, он не мой жених; этому человеку я отказала, несмотря на могущество и власть его семейства. И это во-вторых. Знаете ли вы, кого приказали ударить? Он — младший брат самого господина Не Мин Цзюе, главы ордена Цин Хэ Не. Видели ли вы когда-нибудь в бою заклинателей Цин Хэ Не? Самый яростный шторм, самая чудовищная буря не сравнится с одним их бойцом.
Бойцы Ци Шань Вэнь недоумённо переглянулись. Вэнь Чжао подозрительно посмотрел на неё:
— Ты что, угрожаешь?
— Лишь предостерегаю, — успокаивая, Вэй Ан Ю мельком погладила Вэнь Чжао по руке, хотя с большей охотой переломала бы ему пальцы по одной косточке, — Не Мин Цзюе — совершенный варвар, грубый и несдержанный. Он не станет размышлять о том, к чему приведёт восстание, о нет; он лишь отдаст приказ разорвать всякого, кто носит одежды клана Вэнь, в клочья, стоит хоть волосу упасть с головы его брата. Разумеется, восстание будет подавлено; вот только кто знает, сколькие падут к тому дню? — её голос понизился до шёпота; теперь ещё добавить проникновенный взгляд глаза в глаза. — И кто будет в числе павших?
Побелев, как полотно, Вэнь Чжао нервно сглотнул. Он мог бесконечно надеяться на мощь Ци Шань Вэнь, прячась за спиной могущественного отца и многочисленными телохранителями, но трусость предательски рисовала перед ним одну и ту же картину, где к нему приближается Не Мин Цзюе, чьи глаза горят огнём мести, а сабля в его руках покраснела от крови по самую рукоять. Закрепляя успех, Вэй Ан Ю прижалась к нему и склонила голову на плечо. Сейчас было бы замечательно поцеловать Вэнь Чжао, загасить окончательно костёр его гнева — но это было тяжело и наедине, а уж под взглядом того, кто совсем недавно, дрожа, обнимал тебя, и вовсе невозможно.
«Ну же, молодой господин Вэнь: достанет ли вам сил признаться в трусости, или изобретёте другую отговорку?» — не успела Вэй Юн подумать об этом, как Вэнь Чжао проворчал, отводя глаза:
— Поднимите его. Да хватит разлёживаться, тебя били-то вполсилы! И скажи спасибо за моё милосердие.
Пошатываясь, Не Хуай Сан поднялся, молча вытер рукавом окровавленный нос, губы и подбородок. Тот, кто большую часть жизни прятался за её спиной, ленился и никогда не желал что-то сделать своими руками, кого она окрестила в своё время «младшей сестрёнкой». И кто так бессмысленно рисковал сейчас… чтобы помочь? Защитить? Это было глупо, но язык не поворачивался, чтобы сейчас его отчитывать. Вэй Ан Ю умоляюще посмотрела на него, надеясь, что он услышит единственную мысль, бившуюся внутри: «Молчи, молчи, только молчи, ни слова больше — иначе ты пострадаешь, а я себе этого никогда не прощу».
Он, к её огромному облегчению, промолчал — хотя безумный огонь, на мгновение вспыхнувший в глубине золотисто-карих глаз, напомнил ей Не Мин Цзюе. Может статься, что не придётся ожидать мести от старшего — младший и сам в минуту отчаяния близок к тому, чтобы нанести удар.
Окрик одного из разведчиков прозвучал издалека, словно из другого мира:
— Господин!
— Ну что ещё?! — Вэнь Чжао раздражённо обернулся.
Разведчик остановился в растерянности, оглядывая их всех и не понимая, что тут могло произойти. Заметив, как зол его господин, он торопливо проговорил.
— Мы нашли его… вход в пещеру.
Часть 15. Жена Мёртвого Мужа
Не так давно, чтобы позабыть, жила под небом юная заклинательница, взращённая под крылом клана Цзян. Презрев кровную месть и оставив стыд, полюбила она врага — юношу из ордена, на чьём гербе горело безжалостное солнце; а надобно сказать, что между ними шла тогда великая война. Тайком встречались они над озером, где цвели лотосы, что не так давно обагрились в крови её приёмного семейства. Уж, верно, всякий, кто жил тогда, припомнил имя — но для потомков наших назову его: то была Вэй Юн, Вэй Ан Ю, старейшина И Лин.
Однажды, явившись на закате к озеру, она стояла в ожидании над водами, пылающими красным и золотым; но зашло солнце — и поняла Вэй Ан Ю, что красны они от крови. Мужчина, коего считала она своей судьбой, пал от руки её же союзников, и поселилась в сердце, где прежде жила лишь любовь, чёрная злоба.
В тоске и горе своём решилась заклинательница обратиться к соблазнам Тёмного Пути. Напоив землю кровью своей и четырёх жертв, вернула она возлюбленному своему жалкое подобие жизни; мертвец, что мог отныне ходить среди живых, но не имел ни голоса, ни воли, тень того человека, что был прежде. Но, ослеплённая мнимым успехом, не видела она свершившейся перемены, и всякого, кто твердил, будто рядом с нею чудовище, тотчас прогоняла прочь. Услыхав о её желании выйти замуж за мертвеца, даже тот, кого она прежде звала братом, отрёкся от неё в страхе. И всё же она стала супругой мёртвого возлюбленного, как стала частью его клана — того, который брат её поклялся изничтожить.
Жила она с мертвецом, как с супругом, и делила с ним брачное ложе; вскорости семя его проросло внутри, и появилось на свет чудовищное острозубое дитя, терзавшее материнскую грудь и питавшееся не молоком, но кровью матери. Совершенно обезумев, старейшина И Лин гнала прочь от себя всякого, кто пытался подарить ей спасение, избавить от чудовищ. Но лишь множились близ неё мёртвые соратники: всякого, кого потеряла, она тотчас стремилась вернуть, обращая в покорную куклу. Вскорости почти не осталось рядом с нею живых, те же, что шли бок о бок с ней до конца, были ничуть не менее безумны.
Узнав о святотатстве, что творилось на горе, явились к ней главы великих орденов — не для войны, но чтобы вразумить заблудшую душу. Но всё так же оставалась она глуха к благоразумию, всё так же не желала признавать, что ни одно тёмное заклятье не дарует по-настоящему жизнь. К ней, окружённой мертвецами, они не сумели и приблизиться, и лишь издалека видели фигуру, окутанную чёрным и алым шёлком. В последний раз обратились они к ней, молвив: коли не отступишься от зла, придётся нам остановить тебя.
«И к чему же все ваши уговоры и угрозы, — вскричала тогда старейшина И Лин, — и чем вы думаете мне навредить? Я верну всякого, на кого поднимется ваша рука, и воины, павшие от ваших клинков и стрел, придут отомстить своим убийцам. Вы не страшны мне больше — потому что не сумеете никого отнять».
Крик её разносился с вершин горы Луанцзы, покуда вдруг не прервался хрипом: то мертвец, которого звала она супругом, и нечестивый плод их порочного союза набросились на жену и мать. Острыми зубами изодрали они старейшину в клочья — и не нашлось того, кто воскресил бы её.
С трудом оторвавшись от свитка с крайне увлекательным содержанием, та, что прежде внушала ужас и трепет, а теперь скромно обреталась в теле Мо Сюань Юя, в голос расхохоталась. На глазах выступили слёзы, но не от грусти о былом — ей сейчас не было места — а от ничем не замутнённого веселья. Определённо, столь интересное чтиво стоило своих денег — а уж иллюстрации… Не удержавшись, она похлопала спутника по плечу:
— Лань Чжань, ты только взгляни, что они насочиняли обо мне! Нет, ну ты почитай, ха-ха, не удивлюсь, если об этом есть ещё четыре драматические поэмы и пара театральных постановок!
Лань Чжань закашлялся и от чтения воздержался. Желание поделиться историей распирало Вэй Ан Ю изнутри; сославшись на неотложное дело, она выскочила на улицу, где немедленно кинулась к границе леса с воплем:
— Вэнь Нин! Ты только глянь, мы — и романтические герои. Эй, ты где, Вэнь Нин?.. Ты не поверишь, они нас поженили!