– Оскар, – осторожно, прикоснувшись к кровавому плечу парня, спросила я, – ты как?
Мы сидели в особняке Хольм вот уже четвёртый час и зализывали раны, было далеко за полночь. Пилот вызвал родителей Исабель, рассказав кучу «нелепостей» и «небылиц» про армию зомби и гигантского гризли. Будучи персонами сверхзанятыми, предки Исы решили «не наводить паники». Они дистанционно позаботились о здоровье своего сотрудника, отправив его в длительный отпуск, а нашей компании всё-таки приставили охрану до утра следующего дня. Сначала мы кричали, что нам срочно нужно вернуться, помочь другу, спасти его, но никто нас не слушал. В итоге Оскар, истерично прокричав, что спасать некого, что утром сам поедет искать тело Александера, нас утихомирил. Мы замолкли.
– О, – хмыкнул парень, – в порядке! Полном!
Снова воцарилась звенящая тишина. У меня и подруг от слёз покраснели глаза, от частых всхлипов перехватывало дыхание, а сердце ныло и хотело увидеть лучезарную улыбку нашего мёртвого друга. Было больно. И боль эта была ужасна...
Оскар неподвижно сидел в кожаном кресле, уставившись в одну точку, раны по всему телу, нанесённые драуграми, не торопились заживать. Мне было жаль его, я страдала вместе с ним... Парень отказался превращаться в берсерка, чтобы царапины и укусы быстрее зажили, отказался от обезболивающего и от того, чтобы мы обработали раны. Он сидел с пустым взглядом, на глазах исхудавший и посеревший и хотел одного – чтобы его никто не трогал. Я время от времени совершала попытки расшевелить парня, но из этого ничего не выходило.
– Мне больно видеть тебя таким, – еле слышно проговорила я. – Почему ты не показываешь своих эмоций? Тебе нужно освободиться от...
– От чего?! – вскочив на ноги, прокричал берсерк. – Не от чего освобождаться, ясно? Алекс погиб из-за меня! Я не увидел, не почувствовал тварь, висящую за спиной! Я виноват! Я! Как можно освободиться от такой вины?
Я еле сдержалась, чтобы не зарыдать в голос. Из глаз сами по себе полились ручьями жгучие слёзы, которые и так не останавливались ни на секунду. Оскар с усилием выдохнул, перехватил крашеные волосы двумя руками и, закричав или, если быть точнее, зарычав, грохнулся обратно в кресло.
– Просто не лезь ко мне, Оберг!
– Тира, – стиснув зубы, процедила я.
– Что? – удивлённо взглянув на меня, переспросил парень.
– Моё имя – Тира! – сжав кулаки и закрыв глаза, выкрикнула я. – Не одному тебе сейчас плохо! Мне тоже больно! Вся эта чертовщина творится из-за меня, значит, и вина на мне!
Остальные тихо наблюдали за нашей перепалкой, Иса и Альма ни разу не сцепились друг с другом, а Джамие и вовсе не проронил ни слова от самой Бирки. Оскар хотел что-то сказать, но я не дала вставить ему и слова:
– Знаешь, о чём я сейчас думаю?! Лучше бы я свалилась! Иначе всё зря! Вы все в опасности и один уже погиб! ИЗ-ЗА МЕНЯ!
В уголках глаз моего защитника стали собираться слёзы, он начал быстро моргать, чтобы не выпустить их.
– Это не твоя вина, – наконец проговорил парень. – Ты ведь не выбирала, кем тебе родиться. А я – защитник... Плохой защитник.
– Оскар...
– Он ведь не собирался умирать! Он был... Он всегда улыбался! А потом... Я не забуду его лицо в момент падения... Это я его убил.
– Никого ты не убивал! – упрямо вставила я. – Это не ты причина всех несчастий! И не ты выбрал, кого тебе защищать.
Снова повисла напряжённая пауза. Я понимала, что слова о том, что никто из нас не виноват были только утешающими словами. Я чувствовала, что каждый из нас был уверен в своей виновности.
– Как мы расскажем о случившемся родителям Алекса? – прервала тишину Альма.
Подруга выглядела жутко, впрочем, как и мы все, волосы растрепались, нос покраснел и опух, говорила она невнятно, постоянно шмыгала и монотонно покачивалась взад-вперёд.
– Я не хочу видеть боль на их лицах, – еле слышно прошептала она, – чувствовать, как им плохо...
Никто не ответил на её вопрос, да и не нужно было. Никто не знал на него ответа. Ну, или знали, но не решались отвечать. Никто не хотел верить в эту трагедию.
Я представила, как в школе, да и во всём городе начался траур. Город небольшой, известие о смерти школьника расползётся быстро. К тому же если подумать, что стало с телом Александера после смерти? Наверняка драугры не пощадили труп, если вообще хоть что-то оставили...
Меня пробрала дрожь. Я хотела быть на месте Алекса и одновременно не желала для себя такой участи. Жуткие картины, всплывающие в сознании, о том, как живые мертвецы раздирают тело нашего друга, доводили меня до состояния анабиоза. Я чувствовала, как выпадаю из реальности... Мы все сейчас летели в бездну. И казалось, нас уже никто и ничто не сможет спасти!
– Хочу подышать, – вставая с кресла, заявил мой защитник, – я ненадолго.
Я смотрела в спину парня, которого раньше считала бесчувственным извергом, и видела, как он сгорбился под тяжестью вины. Захотелось прижать его к себе, чтобы поделиться хоть капелькой любви к нему... Да, это чувство уже давно разгорелось во мне, и оно было ярче того, что я когда-либо испытывала к Алексу. Мне было мало любования лицом и внешностью Оскара, я хотела всегда быть рядом, поддерживать и утешать его, быть опорой.
Я хотела встать и пойти за другом, но Альма опередила меня:
– Еркер! – позвала рокерша, вскакивая с места. – Нельзя отпускать его одного, я пойду...
– Я сама! – твёрдым голосом оборвала я подругу. – Спасибо, Альма, но с Оскаром я справлюсь сама.
Альма непонимающе взглянула на меня, но мне было всё равно. Наплевать на то, что она подумает, наплевать, на её желания. Оскару она неинтересна, я помню! Возможно, ему и я безразлична – плевать! Сейчас кроме меня его никто не сможет понять.
***
Холодный воздух приятно проник в лёгкие, когда я глубоко вздохнула. Оскар стоял на террасе заднего двора особняка Хольм и опирался локтями на перила. Увидев меня или, скорее, услышав, парень хмыкнул:
– Что, уже и одному побыть нельзя?
Он стоял в своих эластичных шортах и как будто не замечал ночного холода. Спина парня была ужасно изранена, я боялась прикасаться к его повреждённому телу, но всё равно накинула плед, который захватила в гостиной.
– Не захотела оставлять тебя одного...
– А избавиться от тебя не выйдет, потому что ты до ужаса упрямая?
– Верно, – еле заметно улыбнулась я и оперлась на перила точно так же, как Оскар.
Мы долго молчали. Молчали не потому что боялись или не хотели говорить, такое молчание немного успокаивало. Иногда Оскар поворачивал голову в мою сторону и какое-то время просто смотрел, думая о чём-то. Я не мешала. Наше молчание длилось около часа, я окончательно продрогла и даже начала стучать зубами. Я хотела позвать парня внутрь, но он опередил:
– Залезай.
Берсерк выставил руку в сторону, приглашая меня под плед. Я смутилась.
– Давай, – слегка улыбнулся он, – не укушу.
Я послушно повиновалась. Оскар опустил руку мне на плечо и прижался как можно плотнее. Я почувствовала, как щёки запылали, но было не до романтичных фантазий и я укоризненно «обрезала» себе крылья.
Под пледом было уютно. В целом мире сейчас нигде не могло быть уютнее. Даже с родителями... Им я не могла рассказать о том, что сейчас происходит в моей жизни, не могла поделиться трагедией, которая обволакивала меня и друзей. А Оскар... ему и говорить ничего не нужно.
– Так и будем молчать? – неожиданно спросил парень. Я даже вздрогнула.
– Ну... Я думала, ты не хочешь разговаривать.
– И когда тебя подобное останавливало? – хмыкнул он.
Правильно, обычно я могла сказать человеку что угодно. Но, к примеру, со здоровенной Нильсен мне хватало мужества вести дерзкий диалог, а говорить с Оскаром на душераздирающие темы я трусила. Вдруг скажу чего лишнего? Сначала следовало бы разобраться в себе.
– Знаешь... сегодня, тогда в парке и в этом самом лабиринте, – я мотнула головой в сторону зарослей на заднем дворе особняка Хольм, – я думала, что больше не увижу тебя. Я боялась, что ты погибнешь. Сначала я не хотела, чтобы ты пострадал по моей вине, чтобы смерть была из-за меня, а теперь... Я не смогу жить, если тебя не станет.
– Так действует наша с тобой связь. Связь конунга и его защитника.
– Да дело вовсе не в связи...
Оскар посмотрел на меня, но я отвела взгляд, иначе просто выложила бы ему всё, что чувствовала. А потом бы жалела.
– Я не хочу больше никого из вас терять! Это больно. Очень больно... Алекс погиб из-за меня. Не отрицай этого! – быстро добавила я, потому что парень хотел перебить. – Я никогда себе этого не прощу! Но и больше никто... НИКТО, слышишь? Из моих близких больше никто не простится с жизнью!
– Об... Тира, это вдохновляющие речи, но никто не застрахован от смерти. Ты винишь себя, а стоит меня, ведь берсерки...
– Да плевать мне на ваши законы и правила! – огрызнулась я. – Я защитник, вина на мне... – передразнила я парня. – Какая уже разница кто виноват? Мы оба будем винить во всём себя и этого не изменить... Но так просто о смерти Алекса я не забуду!
– О чём ты?
– Я видела человека... Там, в Бирке, когда мы убегали от драугров. Там был человек. Боль в голове возникла из-за него, я знаю! Потому что ему тоже было больно, он страдал, как и я... Мертвецы его не трогали. Это был наш маньяк.
– Маньяк... – задумчиво протянул парень. – И что ты предлагаешь?
– Мы вдвоём, – твёрдо сказала я, – только ты и я! Мы найдём эту тварь и прикончим! Отомстим за смерть Алекса!
Наши взгляды встретились. Мы не отводили глаз хоть и лица наши были близко. Мы смотрели друг на друга и договаривались уже без слов.
– Отомстим, – немного помолчав, ответил Оскар. – Сделаем это вдвоём. Больше никто из-за нас не умрёт!
Я кивнула. В глазах моего собеседника мелькали искры гнева, отмщения и кровавого желания убить. «Пусть так. Злись берсерк! Твоя злость нам пригодится!»
– Я хотел возненавидеть вас за то, что бросили, – голос за спиной колючими иглами ударил в затылок, – но вы растрогали меня этой сценой.
Мы с Оскаром развернулись и ошарашено уставились на обладателя колючего голоса. В дверном проёме стоял, сверкая белоснежной улыбкой, Александер Уллсон. Он был слегка потрёпан и одет в какой-то старушечий халат, но жив. Жив!
– Неужели не надеялись увидеть? – заигрывая, спросил парень. – Быстро же вы меня со счётов списали!
За спиной Алекса топтались наши друзья, подруги плакали и сжимали плечи парня, а Джамие в первый раз за вечер улыбнулся. Мы с берсерком стояли с раскрытыми ртами, не веря своим глазам. Голос Александера был словно музыкой в этот момент, он тёплой волной счастья прошёлся по мне.
– Ну! – раскинув широко руки, сказал воскресший. – Может, уже обнимемся?
Оскар первый сделал шаг навстречу другу. Он, думаю, неосознанно положил руку на щёку Алексу и потрепал её, будто проверяя настоящий ли тот. Я тоже очнулась, подошла к самому популярному парню в школе и повисла на его шее, орошая его плечи хлынувшими слезами. Оскар накрыл меня и Алекса своей широкой грудью, обхватил руками. Ребята тоже подтянулись к нам.
Мы стояли обнявшейся кучей, в своём небольшом, уютном мире долгое время и просто были счастливы оттого, что ужас и боль потери прошли.
Наш друг жив! Всё остальное неважно!