Свет в окне напротив

Индуктивный метод

Как во сне я услышала далеко впереди смех Рона и голос Берта.

Вот и всё? Игра окончена?

— Судя по ювелирности работы и точечному характеру изменений, заклятие обратимого изменения памяти было выполнено очень близким человеком, — продолжила Джейн. — Необратимые чары намного проще, значит, планировался обратный процесс. Однако через полтора-два года вероятность восстановления памяти сошла на нет.

Чтобы не сдаваться без боя, я спросила:

— Вы уверены, что это имеет ко мне какое-то отношение?

— Мы бы сэкономили время, пропустив этап отпирательства, — Джейн зевнула, — но если ты думаешь, что я не владею доказательствами, могу поделиться своими соображениями. На мистера и миссис Уилкинс наши люди обратили внимание ещё на таможне. Разумеется, никто не выявил замещённой памяти, но следы магической подделки документов заметили сразу. Неслабый уровень, кстати. Поскольку речь шла о неволшебниках, а исправления касались только имен и возраста, допрашивать Уилкинсов не стали. Согласно требованиям Статута за ними установили наблюдение. Кризис разразился через несколько месяцев. Скажи, Гермиона, тебе знаком термин «конфликт воспоминаний»?

Я кивнула. На большее просто не хватило сил.

— Отлично. Вероятно, воспоминания Уилкинсам были наведены методом аутоиндукции: жертва заклятия сама перестраивает свою память, устраняя возможные нестыковки. Хороший метод, но иногда даёт осечку. Например, у якобы бездетной Моники Уилкинс имелся шрам. Типичный горизонтальный шрам от кесарева сечения. Он модифицировался в воспоминания об операции по удалению аномально расположенного аппендикса... Догадываешься, что было потом?

Джейн замолчала, глядя на меня со смесью раздражения, сочувствия и, кажется, презрения. Мне пришлось выжать из себя:

— У... неё действительно случился аппендицит?

— Бинго! Врачи всё же настояли на операции, а после диагностировали у пациентки тяжелый постнаркозный психоз. Наши специалисты слишком поздно сложили два и два. Я появилась там только на третьи сутки. Теперь Моника считает, что потеряла ребенка и перенесла тяжелый нервный срыв на этой почве. Пришлось также добиться, чтобы Венделл полностью поддерживал эту историю. Знаешь, Гермиона, это был худший день в моей жизни. Твой отец старел на глазах. Только что он был просто растерян, а через пару минут — полностью раздавлен. Не знаю, как писатели умудряются уродовать жизнь своим книжным героям, а потом спокойно спать по ночам. Но я до сих пор чувствую себя убийцей несуществующего младенца.