Сильнее, чем лириум

Пролог

 Хоук вздрогнул всем телом, напряг все свои органы чувств и уже на автомате дернулся рукой к рукояти меча за спиной, но сразу же облегченно выдохнул. То лишь порыв ветра дико тряхнул старыми, покосившимися ставнями, надрывно скрипящими в завывающем гуле ветреной ночи. Чуть заваленная набок, брошенная всеми и вся, наверное, уже больше полугода назад, чернявая лачуга сегодня ночью приютила Защитника и его изрядно поредевшую компанию, и сделала она это вопреки воле некоторых чрезвычайно возмущающихся членов этой компании.

Прежде всего, Фенриса. Солнце уже успело зайти, а ночь осеребрило чернильное небо звёздочками-маячками, когда из-за сирых холмов показалась эта забытая Андрасте и местными жителями халупа. Хоук, естественно, тотчас же предложил скорее облюбовать её, ибо «ночи нынче в степи уж больно холодные, а здесь можно было бы укрыться и от пронизывающего ветрища, и – хоть немного - от дождика, буде он ни с того, ни с сего, иметь место». Эльф же, уткнув руки в боки, воспротивился, дескать, «где халупы – там деревни, а где деревни – там либо храмовники, либо маги», а ни с теми, ни с другими, отряд не горел желанием встречаться. Мерриль, пугливо оглядывая чёрные дыры, зияющие вместо окон несчастного домишки, несколько неловко заметила, что «энергия у этого места какая-то печальная», и что лучше убираться отсюда поскорее. Хоук в свою очередь, не страдающий, как известно, ни пессимизмом, ни предрассудками, убираться мерзнуть обратно в степь отказался и увел своих спутников обустраивать внутренности ничуть не пугающей его лачуги. Сам он устроился прямо на земле, подогнув под себя ноги, и, скинув неподалёку от себя свои пожитки и уложив сверху на своё добро меч, взялся разводить костёр.

«Не в помещении же это делать, - размышлял он, морщась и шмыгая носом. – Халупа такая гнилая на вид, что, мне кажется, вспыхнет от одной искры, никакой кожух не поможет. А воду бы вскипятить не помешало».

Когда бивак, волею случая организованный в неприветливых стенах скудно обставленного дома, отужинал и мало-помалу молчаливо погрузился в беспокойный сон, терзаемый хлопающими ставнями и завываниями ветра, Хоук остался у костра один. Он мог бы с чистой совестью отправиться под крышу, прилечь рядом с Фенрисом и хорошенько согреться под его недовольное, но вполне себе согласное сопение, но делать этого он не стал. Он даже не перекинулся с ним перед сном и двумя словами, даже «спокойной ночи» не сказал. Лишь тепло улыбнулся Мерриль, уверил её, что сегодня отряду ничего не угрожает, и одиноко воссел у костра, весело трескающего полено за поленом. Задумался, прислушался к уханию и завыванию. Присмотрелся к теням в стороне, к сиротливым кустам и одному-единственному деревцу – акации, раскинувшей свои угловатые лапища у всхолмья над домишком. Убедился в очередной раз, что все спокойно. Можно расслабиться. Можно посидеть и поразмышлять без опаски.