Там, за холодными песками / Cold Sands

Глава 4. Жизнь и смерть

— Берегись!

Се Чжэнь — и откуда только ловкость взялась? — неожиданно толкает меня. Стрела чиркает по щеке и пролетает мимо, заставляя зажмуриться. Дорога сплошь усыпана камнями, поэтому я спотыкаюсь, делаю пару неверных шагов и теряю равновесие.

На широкой речной глади тут и там мелькают белые пенные гребешки, блики раннего солнца играют на волнах и бьют прямо в глаза.

Помогите! Только не в воду! Я же не умею плавать...

Но времени на размышления просто не остается — в тот же миг я кувырком лечу вниз. Плюх! Барахтаюсь что есть сил, но холод мгновенно пронизывает до костей, студеная вода стремительным потоком заливает рот, нос, уши и, кажется, злорадно посмеивается надо мной. Все мысли тут же вылетают из головы, холод расползается по телу и превращает его в один большой кусок льда. До ушей доносятся лишь смутные крики и бульканье, когда крупные пузыри воздуха всплывают к поверхности воды. В полном отчаянии закрываю глаза и чувствую, что совсем нечем дышать.

Знал бы раньше — не прогуливал бы уроки плавания!

Перед глазами всё меркнет. Тело становится невесомым, и его окутывает непроницаемая влажная тьма.

***

С мучительным усилием приподнимаю веки. Хорошо хоть свет не слишком яркий...

Чья-то заботливая рука вытирает мне лоб. Пытаюсь издать какой-нибудь звук, рука замирает и помогает мне приподняться. Передо мной миловидная девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Губки ее складываются в очаровательную улыбку, и она протягивает мне чашку с водой.

В горле как раз всё горит огнем, так что я с благодарностью принимаю чашку, выпиваю одним глотком и сразу чувствую себя намного лучше.

Выпрямляюсь и внимательно осматриваюсь вокруг. Оказывается, я очнулся в какой-то юрте. Ощупываю мягкие шкуры и только теперь начинаю верить, что всё это не сон.

Снова и снова хватаю пальцами собственное лицо, щиплю себя за ноги — и наконец вздыхаю с облегчением.

Я, Хань Синь, всё-таки не умер, я вернулся в мир живых!

Поворачиваю голову и вижу, что улыбка милой девушки теперь сияет ярче солнца.

— Это ты... меня спасла?

Стоит открыть рот, и оказывается, голос мой стал таким хриплым и скрипучим, что я и сам едва разбираю слова.