Билет в один конец

2

Суббота после первой учебной недели выдалась погожей, и Драко решил все-таки сходить в Хогсмид. Обычно он туда шел в сопровождении нескольких человек, поэтому молчание по дороге оказалось чем-то непривычным. В голову сами собой начали проникать непрошенные мысли. Например, о последнем письме от отца, содержавшим какие-то непонятные намеки о возвращении былого могущества. Неужели он не понимает, что прошлого не вернуть, что для них сейчас самое главное, хоть и самое трудное — тихо пересидеть время условных наказаний, а потом только браться за возрождение чего-либо? Драко решил после возращения в школу сразу же написать матери, чтобы расспросить о поведении отца. Он встал перед дверью в «Три метлы», потому как его начали терзать смутные сомнения. Из-за непривычки он не опознал голос совести, который предупреждал его, что будет не очень приятно смотреть в глаза мадам Розмерте. Потоптавшись на пороге, он пошел дальше. Желание спокойно посидеть и подумать, при этом выпив хотя бы сливочного пива, стало терзать его все больше, поэтому он решительно дернул на себя украшенную резьбой по дереву дверь, ведущую в мрачные помещения «Кабаньей головы». О личности хозяина заведения он на сей раз вспомнил слишком поздно. Однако Аберфорт при виде его даже бровью не повел. — Здрасьте, — буркнул Драко и был удостоен ответным кивком. — Сливочное пиво, пожалуйста. Или, — его вдруг охватил дух авантюризма, — не откажетесь выдать чего покрепче? — Ты же совершеннолетний, Малфой, — седые брови сошлись на переносице. — Отчего ж не налить? Огневиски, пожалуй? «Издалека видно опытного корчмаря», — подумал Драко. Он взял наполненный янтарной жидкостью стакан, отказался от сдачи и запрятался в углу, не поворачиваясь спиной к двери, но и не показывая лица входящим. Когда стакан опустел наполовину, в «Кабанью голову» робко просочилась Грейнджер, таща на буксире еще более смущенного Лонгботтома. Сев неподалеку от Малфоя, Грейнджер легким кивком обозначила факт его обнаружения, зато Лонгботтом, кажется, был слишком увлечен пивом и спутницей (именно в такой последовательности), чтобы замечать бывших Пожирателей. Несколько минутами позже кабак принял новых, на сей раз бравых, но для Драко отнюдь не приятных посетителей. На Панси он стал косо смотреть уже после той поездки в Хогвартс, да и насчет подножки был стопроцентно уверен если не в причастности, то хотя бы в сокрытии. Ведь совсем рядом сидела, гадина! — О, грязнокровка нашла себе подходящего кавалера! — Панси, конечно, не смогла пройти мимо. — Он хоть целоваться-то умеет, или даже ему противно с тобой… — Иди, куда шла, Паркинсон, — отозвалась Грейнджер. — Ты мне еще указывать будешь? — Панси, как всегда, завелась с пол-оборота. — Ах, ты мерзкая грязная вонючая тварь! — Полегче на поворотах, Паркинсон! Я ведь и обидеться могу. — Да? И что ты мне сделаешь? Ничего ты мне не сделаешь, и знаешь, почему? Потому что это я сейчас тебя… — Панси выхватила палочку, и Драко удивился, с каких это пор у Паркинсон появилась такая отточенность в движениях. Темноволосая фурия взмахнула своим волшебным оружием, а Грейнджер, явно не ожидавшая такой прыти от заведомо более слабой противницы, еще только вытаскивала свое из кармана. — Диффиндо Максима! — с перекошенным от ярости лицом выкрикнула Паркинсон. Как он оказался между Грейнджер и Панси, Драко не успел понять. «Кажется, у меня стала очень точно получаться аппарация на небольшие расстояния…» — промелькнуло в мозгу перед тем, как сознание погасло. * * * Первым, что увидел Драко, с трудом разлепив веки, была Грейнджер, сидевшая возле его кровати. — Малфой… — тихо начала она. — Не говори ничего, — он попытался поднять руку в предупреждающем жесте, но у него не вышло. — Ладно, не буду. Можно, я тут просто посижу? Он дернул левым плечом, то болело чуточку меньше правого. Ощущения после Поттеровской Сектумсемпры были гораздо мягче, ведь тогда его раны сразу заживили, хоть и поверхностно. Шрамы, разумеется, остались. «Теперь буду похожим не на полосатого тигра, а скорее на зебру». — Сиди, — милостиво разрешил он, — мне без разницы. Впрочем, сам себе он мог признаться, что это не совсем правда. Даже компания Грейнджер лучше полного одиночества, давящий кокон которого он ощущал с каждым днем все больше. Раньше такого никогда не случалось, даже в жуткие последние месяцы войны, когда его семья фактически была отрезана от всего мира, но это и сплотило их пуще прежнего. Теперь же связь с родителями держалась на тонкой ниточке писем, а с отцом грозила оборваться совсем. Уж очень странные идеи тот проповедовал в своих обращениях к сыну. В палату вкатилась круглая и жизнерадостная медсестра. — Молодой человек, вы настоящий баловень судьбы, — высоким голосом заявила мадам Помфри. — У вас очень хорошая свертываемость, быстро восстанавливается кровь и, что самое главное, поблизости оказался мистер Аберфорт, который смог наложить на вас заклинание, позволившее вам перенести транспортировку к замку. «Баловень судьбы, подумать только», — при этой мысли он поймал взгляд Грейнджер. Она взирала на него с плохо скрываемым сочувствием, но это почему-то не вызвало раздражения. Очевидно, он настолько устал, что был готов позволить немножко пожалеть себя. Буквально капельку, и ведь она об этом никому не расскажет, уж в этом Драко был уверен. Он выдавил из себя некое подобие улыбки, что послужило подтверждением для мадам Помфри в неуклонной поправке пациента. Медсестра выдала ему микстуру, наказала выпить ее в три захода, каждый через час, и обещала зайти вечером, перед уходом попросив Грейнджер проследить «за правильностью схемы приема лекарства». Она, будучи воплощением обязательности, не могла не просидеть с ним следующие два часа. Драко то просыпался, то засыпал, но ему почему-то казалось, что даже во сне он ощущает ее присутствие.