Осколки зеркала

Глава 6 "Новые ощущения"

Pov Автор.
          Даже отпрянув, Юджин чувствовал тот же жар на своих губах. Не открывая глаз, он коснулся их, словно проверяя, что все это не было сном, каким-то мимолетным видением.
            Они все еще были слегка влажными и горячими. Касание альфы словно отпечаталось и не сходило. Внутри омеги все также полыхал огонь. Сердце колотилось, почти больно, почти ударяясь о ребра. Дыхание? Кажется, он забыл, как это — дышать. Его щеки полыхали, аки рассветное солнце.
           Глупо, так глупо. Он, Юджин Новак, человек, который даже не помнит сколько у него было сексуальных партнеров, у которого телефонная книга забита почти сотней имен, сейчас краснеет как школьник из-за какого-то поцелуя с альфой, что даже на альфу и не похож. Как же это глупо.
— Я люблю тебя, — только услышав это, Джин наконец открыл глаза.
               В паре сантиметров от его лица застыло раскрасневшееся лицо Тима. Даже его уши полыхали огнем. А заалевшие, чуть припухшие губы были слегка приоткрыты. Свое пламенное признание вымолвил он на одном дыхание, казалось, даже не шевеля ртом.
         У омеги все упало. Это мимолётно брошенная фраза словно отрезвила его.
        Он резко дернулся, отпрянув от спутника.
— Что? — Произнес Юджин с дрожью, искренне надеясь, что ослышался.
— К-кажется, — сипло добавил Тим.
                  Фарсовски и самого, кажется, затрясло. Парень ужасно нервничал. Он то и дело крутил одну из верхних пуговиц на рубашке, перелетал меж пальцев гладкую ткань галстука, о существование которого успешно забыл, покинув офис.
             Парень видел, как лицо собеседника вдруг окаменело. Его глаза вновь стали безжизненными и холодными. Омега сделал шаг назад — единственное, что можно было считать признаком его жизни.
              «Ну я и придурок!», — мысленно корил себя альфа, видя подобную реакцию, — «Ему и так на сегодня потрясений хватит, и я тут еще...»
            «Так, надо успокоиться и объяснить ему все нормально», — набрав больше воздуха в легкие решил альфа.
— Понимаешь, я думаю, что люблю тебя. Только это понял, как током прошибло. Когда мы, ну... поцеловались, — выпалил он на одном дыхании. Лишь под конец своей речи Тим запнулся и опустил взгляд в пол.
            Но это не помогло. На лице у омеги и мускул не дрогнул. Он стоял как вкопанный и ошалело смотрел на друга.
            У Юджина просто в голове не укладывалось услышанное. Признания сами по себе не были для него чем-то новым или из ряда вон. Вот только Тимати для Новака был подобен Богу. Что-то вроде некого священного существа, прикасаться, а тем более желать которого было нельзя.
                    Такой чистый и не запачканный грязью и смрадом этого мира, он не подходил Джину, успевшему увязнуть в этом болоте с головой. Фарсовски, как рассудил сам омега, достоин намного большего. Такого же прекрасного и душой невинного существа, которое сможет отдавать ему ровно столько же, сколько это будет делать сам альфа. В их любимые пятничные вечера бывало так, что Новак, видя безмерную любовь персонажей в сериалах, сам поднимал эту тему. Придуриваясь на хмельную голову, описывал шикарное бракосочетание Тима с каким-нибудь молоденьким кротким омежкой-девственником, который даже в глаза альфе смотрел, заливаясь пунцовым румянцем.
              От добрых и ласковых слов Фарсовски у Юджина в груди кольнуло. Даже чувство счастья, что и без того было задвинуто на самые задворки сознания, теперь не ощущалось от слова «совсем». Омеге стало страшно.
             Он боялся лишиться единственного близкого и родного человека. Того, с кем было так хорошо и спокойно, от кого теплело на сердце, а проблемы отступали. Откажись или дай ему согласие — они все равно расстанутся, и Новак снова останется один в этой пустоте. А при первом варианте еще и самому Тиму причинит боль.
              «Любовь — это просто буйство гормонов, смешанное с желанием размножаться», — часто говорил он сам своим самым пылким и «влюбленным» бывшим партнерам в ответ на их признания и просьбы о женитьбе.
              И именно теперь, именно с этим человеком это глупое банальное чувство, выдуманное сказочниками-романистами и продавцами сладостей, вновь подводило его, выходило боком.
            «Эта тупая любовь пройдет сразу же, как только он узнает больше обо мне или встретиться с чистым-невинным омегой. И в чем тогда смысл?! Стоит ли рушить такие прекрасные отношения, дабы утолить свою похоть?! Ведь стоит только получить желаемое, как партнер больше не нужен», — с болью думал омега. Даже слезы выступили на его глазах.
                Он сделал пару шагов назад, когда руки альфы обхватили его и прижали к своему щуплому телу. Джин уперся носом ему в шею.
— Отпусти! — Закричал он, даже не пытаясь вырваться, — Отпусти!
— Прости меня, — спокойно и тихо сказал альфа, не разжимая хватку. — Прости...
       Омега затих и вслушивался в приятный, бархатистый голос.
        «Ты ни в чем не виноват», — почти сорвалось его губ.
— Я не хотел пугать тебя. Не хотел расстраивать еще больше. Я обещаю, клянусь тебе, что мои чувства нисколько не побеспокоят тебя и не будут мешать, — по Тиму не было видно, но слова давались ему с трудом. — Просто позволь мне быть рядом хотя бы пока. Пока тебе трудно и тебе нужна поддержка. Дай остаться с тобой хотя бы на это время, а дальше уже сам решай, — ради этого человека Фарсовски был готов подавить себя и свои желания.
— Хорошо.
          Казалось бы, в сердце альфы зародилась надежда, но омега поспешил ее оборвать.
— Будь, пожалуйста, рядом, до тех пор, пока я не смогу дать тебе полноценный ответ.
                Тим промолчал. Он только сильнее прижал измученного и усталого Юджина к себе, утыкаясь носом в его затылок. На губах у Фарсовски появилась легкая полуулыбка.
Несмотря на то, что в парке они пробыли не так уж и долго, домой Новак явился уже глубоким вечером. Тимати все никак не хотел его отпускать. Слишком уж волновался за состояние своего возлюбленного приятеля. Парень то и дело порывался прийти к нему домой и накормить, но впереди их ждала рабочая неделя, а сам альфа не хотел доставлять другу неприятности. Он ведь знал, как щепетильно омега относится к своему внешнему виду и чужому личному пространству.
              Каждый раз, оставаясь у него на ночь, Тим старался заранее брать из дома сменную одежду, а если не получалось, то был как можно более аккуратен с той, что на нем. Одеждой омеги он не очень любил пользоваться. И это не столько от брезгливости, сколько от страха испортить хорошие вещи. «А вдруг растяну или пятно посажу?», — каждый раз обеспокоено говорил он. Юджина это только забавляло, но вгонять в краску приятеля ему не хотелось.
              Да и на счет, опять же, личного пространства. В чужой квартире, которую он уже знал как облупленную, Фарсовски все равно вел себя сдержанно и аккуратно, словно в музее. Пытался не трогать вещи без лишней необходимости, а тем более средства гигиены, даже шампунь экономил. А уж о зубной щетке и разговор не шел. После одной из ночевок Джин даже позаботился об этом и купил ее вместе с пастой, чтобы Тимати не срывался с утра пораньше и мог чувствовать себя уютнее и спокойнее.
             Так или иначе, сегодня, вместо произведения своего кулинарного искусства, альфа накормил омегу в уютной фаст-фуд-забегаловке недалеко от квартирки омеги. Только вот один есть Джин отказался и скормил еще порцию своему спутнику.
             Ел Новак много и жадно, сказались нервы и то, что за весь день, не считая завтрака, ему и крошки в рот не упало. Он даже не подрасчитал, поэтому на нужный этаж поднялся с трудом и сразу же на входе сполз по стенке и неподвижно сел, стараясь все переварить, чтобы потом переваривать уже в голове события всего слишком уж перенасыщенного дня.
         Только спустя полчаса после того как Юджин вошел к себе и отсиделся у входной двери, парень вынужденно поднялся. Его заставил это сделать звонок телефона. Буквально выдернул омегу из его транса.
             Звонил врач из больницы, Новак сам и не помнил, как оставил ему свой телефон в качестве контактного. Спокойный мужской голос сказал, что Брайс жив, но впал в кому.      Диагноз подтвердился, то была аллергия, но вот на что они пока выясняют. «Видимых аллергенов нет», — констатировал доктор, — «Может быть, вы видели, что он прикоснулся к какому-то странному растению или же в еде были необычные ингредиенты?».
            У Джина все упало. Голова совсем перестала соображать. Когда такое происходит, обычно на место нормального омеги приходит педантичный сухарь Новак.
          Он быстро и кратко ответил врачу, мол, ничего не знаю, ничего не видел, занят был и сбросил вызов.
               Покрутив несчастный смартфон в руках, парень откинул его на кресло, проходя черёд гостиную. Он даже своего успешного попадания не заметил. Джин раздевался на ходу и скидывал все прямо на пол. Еще не дойдя до ванной, омега остался полностью нагой.
           Открыв горячую воду, он намесил всевозможные соли, что покоились в шкафу у зеркала, и засыпал их в наполняющуюся ванну, а после погрузился сам, даже не дожидаясь, пока воды станет достаточно. Парень просто лег на еще холодную керамику спиной и закрыл глаза.
            Больше нет работы, нет раздражающего босса и его пассии, нет неожиданных признаний и трескающейся по швам дружбы, нет мельтешащих людей и самого Новака. Есть только человек, наслаждающийся горячей водой.
               Но, как известно, все хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и Юджин, пролежав почти полчаса в уютной расслабляющей ванне, с добавлением ароматизированных солей, был вынужден выйти.
             Накинув на себя мягкий халат, он подошел к зеркалу. От горячего пара и высокой влажности вся косметика на лице потекла и напоминала портрет, сделанный каким-нибудь художником-экспрессионистом. Ну или же, на худой конец, грим сурового рокера-металлиста. В общем и целом, смотрелось жутко. Да и по ощущениям было также. Вся кожа зудела и лицу было ужасно жарко. Противное чувство.
— Вот что бывает, когда слишком погружаешься в себя и забываешь напрочь обо всем, — укоризненно сказал сам себе омега, стирая ватным диском все это безобразие.
               После он пошел к холодильнику. Есть ему, конечно, еще не хотелось, но занять себя чем-то было просто необходимо. Выудив оттуда все, что плохо лежало, Юджин прошествовал в свою спальню. Туда же он и ноутбук принес.
               Включив свой любимый сериалы и открыв пакет с овсяным печеньем, покрытым шоколадной крошкой, парень пытался сфокусироваться на происходящем на экране, но все без толку. Стоило омеге только понять, о чем диалог тех или иных героев, как он вновь погружался в себя.
— Может, все же стоило послать Тима? Со всей этой ситуацией с Брайсом мне точно не до него, — Юджин обнял подушку, лежащую рядом, и перекатился с ней на бок. — Но, черт, а если бы он потом вообще со мной перестал бы общаться? — Перекатился обратно. — А если согласиться, смогу ли я стать ему парой? — Лег на спину, — Могу ли я вообще быть чьей-то парой? Ведь я даже и не знаю, каково это, быть с кем-то в отношениях, — глубокий вдох, — А еще Бернард с этой чертовой комой, — он зарычал и накрыл голову подушкой. — Почему все так сложно?
              Во всех этих думах Новак даже и не заметил как уснул. Ноутбук остался разряжаться, а еда тухнуть. Хорошо хоть дома было еще достаточно прохладно, чтобы парень не проснулся в окружение не самых пленительных запахов.
Pov Юджин.
             На работу решительно не хотелось идти. Я уже предчувствовал, что буду ловить на себе презрительные и вопрошающие взгляды. Ведь я был последним, кто видел шефа, а значит просто обязан знать больше всех о его состояние. А еще Тим...
Даже не могу представить, как теперь ему в глаза смотреть, как себя с ним вести.
И, как на зло, собрался я быстрее обычного и доехал тоже.
— Будьте вы прокляты, пробки, как не надо — вы есть, когда надо — нет, — бурчал я, уже входя в здание.
              Офис встретил меня прохладой сплитсистемой и перешептыванием за спиной. Впрочем, не привыкать. Про меня много чего говорили. К примеру, что я сплю с боссом, что улаживаю дела со всеми «вредными» бизнес-партнерами через постель, что я чуть ли не персональная шлюха компании и нанят был только из-за своей «дырки», а не мозгов.   Не буду отрицать, половых партнеров у меня хоть лопатой греби. Но вот продавать свое тело, чтобы компании помочь — ха! Тоже мне, патриота нашли. Если уж я и сплю с кем-то, то лишь для своих целей. Идиоты.
            Но все равно, даже учитывая, что я привык к злословию, от всех этих гадостей мне становится дурно. Слишком уж много на одну мою персону.
        «Да и я и без вас знаню, что виноват!» — не раз хотел выкрикнуть.
        Несколько раз до обеда я прозванивался в больницу, но там мне говорили лишь:              «Состояние пациента стабильно». Не густо, конечно. Спрашивать про аллерген я так и не решился.
— Ну, хоть не умер, — успокаивал я сам себя.
      Получалось плохо.
          До обеда я вел себя подобно зомби. Работать толком не получалось, а стоило начать зачитываться каким-либо документом, как мозг сразу расписывал потрясающие сюжеты, где меня сажают в тюрьму, а Тим рвет все связи. Мне оставалось только вздыхать и молиться о том, чтобы время шло быстрее.
              В обед я понял, что и есть вовсе не хочу. Точнее, даже не так. В животе урчало, при чем очень громко, но вот физически голод я не ощущал. Но это продлилось ровно до того момента, когда я услышал громкий стук в дверь, который заставил меня подскочить на месте.
— Войдите, — ровным голосом произнес я.
— Привет, не занят? — в проеме появился Фарсовски.
          Он сиял, подобно гирлянде на елке. И даже если я хотел бы сейчас сослаться на дела, не смог бы. Слишком уж теплой была его улыбка.
— Да нет, я свободен.
— Отлично, — почти пропел альфа, протискиваясь в небольшое помещение.
           В его руках был небольшой чемоданчик — ланч-бокс. Одной из отличительных черт этого парня было то, что где-то из сотен, а может миллиона вариаций этих коробочек для еды, он выбрал не однотонный, под стать возрасту, а яркий, красный, с изображением сражающихся друг с другом супергероев.
         Уже это заставило меня невольно улыбнуться.
— Я приготовил тут немного. Думаю, это поднимет тебе настроение.
       Тимати начал выкладывать это «немного» на стол, предварительно сдвинув все папки и подложив несколько листов для принтера. Я только рот раскрыл от удивления. Помимо пары кексов с изюмом и кусочков домашней пиццы, парень умудрился вместить туда несколько пластиковых контейнеров с картофельной запеканкой, отбивными и греческим салатом. У меня даже слюна потекла, стоило увидеть всю эту красоту.
— Угощайся, — альфа протянул мне вилку и сам сел рядом.
         Он смог поддерживать такую непринужденную обстановку, словно и не было ничего вчера. Весело шутил и пересказывал очередную понравившуюся книгу. А я... Я слушал как завороженный и не сводил с него глаз.
            Признаться, только недавно я понял, что этот совершенно серый и невзрачный на вид паренек кардинально преображается, стоит ему открыть рот. Что бы Тим не говорил, то ли из-за тембра его голоса, то ли из-за харизмы, его было невозможно не слушать. Даже если он просто инструкцию от сплитсистемы читал. Думаю, этот его дар в первую очередь и пленил меня.
         Отобедав, парень сложил грязные плошки обратно в ланч-бокс, но уходить не торопился. Стараясь не напоминать о дне минувшем, он выведывал у меня о моем состояние. Я понимал, что Тим не хочет пережить болезненные воспоминания (как же плохо у него получалось это скрыть)снова, но виду не подавал. Его забота была очень приятна.
              Когда время перерыва кончилось, он был вынужден уйти с очень грустной и кислой миной. Будто щенок побитый. Такой милый, мне даже хотелось растрепать его непослушную рыжую шевелюру.
             Весь остальной день Тимати прельщал меня своим вниманием. Наведывался постоянно, писал, звонил. Просто окружил меня собой. Вообще-то, я терпеть не могу назойливых ухажеров, но сейчас был иной случай. Мне нравилось его внимание, я просто купался в нем.
            Уже даже почти забыл о боссе. Ну, как почти. Хоть мысли о тюрьме ушли на второй план. Да и не хотелось каждые пять минут врачу названивать. Уже прогресс.
              Во второй половине дня, кстати, работа пошла продуктивнее. Без босса на нас с его замом свалились все обязанности. Поэтому, при всем моем желание общаться с Тимом подольше, на нормальные разговоры времени катастрофически не хватало. Ну, я хоть за ум взялся.
               Когда свет во всех кабинетах потух, мы с Ринаром Севансом, тем самым заместителем Брайса, все еще разгребали завал. А ведь шефа только день нет, а тут такой ад. Я уже беспокоиться начал, не ждет ли меня Тим. Но Севанс сказал, что все айтишники уже ушли. Да и сам я успел убедиться, что свет в их кабинете не горел, на пару минут спустившись на нужный этаж.
              Пришлось засучить рукава и батрачить, батрачить, батрачить. Освободиться вышло только ближе к полуночи. К моему удивлению, Фарсовски мирно посапывал на пуфике на проходной. Такой спокойный и тихий. Совсем домашний. Мне пришлось тяжко, подавляя в себе желание объять этого худощавого плюшевого мишку и прижаться к нему, положив голову на плечо.
— Не меня ли ты тут ждешь? — сказал я тихо ему на ухо.
        Альфа замычал и медленно открыл глаза.
— Ты долго, — констатировал он.
— Прости, шефа же нет, а работа есть, — ровно сказать это Тиму мне было сложно.
           Казалось, что он вот-вот напомнит, чья тут вина. Что тыкнет в это носом и застыдит. Или же сочтет меня лицемером. Так не хотелось видеть неприязнь и разочарование в его глазах.
                 Но этого не последовало. Альфа снова просиял и, поправив свою толстовку, пригласил меня выйти.
             Фарсовски сам вызвал такси и сопроводил меня до машины. А еще, когда я уселся, наконец, он всучил мне в руки еще один ланч-бокс.
— Не забудь поужинать, — наигранно строго сказал он и чмокнул в щеку на прощание.
         Так и хотел прикрикнуть на него за это самовольство, но альфа уже захлопнул дверь, а машина тронулась.
          Все последующие дни прошли для меня в одном сладком пленительном тумане, они словно были сном. Я так боялся, что, не получив ответ завтра или послезавтра, Тимати все это надоест, и он просто бросит всю эту затею с поддержкой.
              Несмотря на мои страхи, Тим вел себя также, как и в дни нашей полноценной дружбы. Точнее, были отличия. Но только в том, что альфа окружал меня больше заботой. Был так обходителен и галантен, какими не были даже мои знакомые британцы, имеющие высокие титулы. Не получив точный ответ, парень не унывал, а я чувствовал, что он все сильнее и сильнее заполняет собой мое сердце.
Я и сам не мог понять, когда для нас стали обыденными объятия. Когда я привык к его робким поцелуям на прощание. И сам начал краснеть в ответ на его алеющие уши и щеки. Все будто бы шло само собой.
               Фарсовски продолжал снабжать меня вкусностями, а на выходных вывел в город, чтобы я «не тух в четырех стенах» и «не начал опять загоняться».
               Порой мне казалось, что старшим был не я, а он. И под властью этого чувства, я каждый раз подчинялся его просьбам-приказам. Хотя они все больше напоминали те, что делают родители детям, а не парни-альфы своим половинкам.
               Кажется, что сам того не заметив, я погряз в нем. Было так приятно и спокойно, особенно в его объятиях. Порой я и правда ощущал себя полным ребенком.
Все это стало столь обыденно, что я решил просто плыть по течению.
              «Будь, что будет, нечего отказывать себе в удовольствие понежиться в чьей-то заботе», — эгоистично решил я.
             Но меня ждало скорое и очень болезненное падение с небес на землю.
               Поначалу, узнав, что Брайсу лучше, и он вышел из комы, я даже порадовался. Но тут не столько за начальника, сколько за то, что не стал убийцей. Но вот потом ждал его появление с большой опаской. Врач случайно мне обмолвился, что они поняли, в чем причина резкой вспышки аллергии у альфы.
               Вот тут то мои коленочки затряслись. Я уже был готов молиться всем богам вместе взятым, лишь бы шеф не понял, кто же его траванул. Вот только удача редко поворачивается ко мне лицом.
              И в этот раз она тоже предпочла показать мне новолуние.
           Стоило только прессе пронюхать о выздоровление столь выдающегося бизнесмена, как эта информация тут же разлетелась во все СМИ и интеренет. Моя матушка тоже не осталась в стороне. Рассказав мне о новом витке запугивания кредиторов, она слезно попросила продолжить окучивания.
             Мне этого не хотелось. Ой как не хотелось.
             От одной мысли, что Тим может заставить меня в самый момент флирта с альфой, становилось не по себе. Но мама так просила. Разве я мог ей отказать? Тогда в ее глазах я бы стал плохим сыном, который не хочет отплатить за ее заботу. Не хочу ее расстраивать.
Собрав гордость в кулак, я направился к кабинету Бернарда. Но что-то затормозило меня, и я решил выпить нелюбимого мне кофе для храбрости. Кто бы знал, что шеф сам настигнет меня там.
              Я как раз только выключил кофеварку. Горячий напиток разносил по тесной комнатушке кухни свой терпкий аромат. Бумажный стаканчик в миг нагрелся и мне стало тяжело взять его в руки. От него становилось жарко. В придачу, сквозь незакрытые шторы светило не по-весеннему палящее солнце.
              Я только рискнул сделать пару глотков, как в помещение, будто из неоткуда, возник Брайс. Он был ужасно злой. Его гнев словно витал в воздухе.
Я попытался было разыграть сценку с прельщением, так нужную маме, когда меня схватили за горло. В прямом смысле.
             Это было ужасно. Самое жуткое, что происходило в моей жизни.
          От неожиданности стаканчик рухнул на пол, намочив штанину моих брюк.
            Сильные руки сдавили глотку, лишив возможности сделать даже глоток воздуха. В глазах начало темнеть. Рефлекторно я стал пытаться освободиться, привести разгневанного мужчину в чувства. Царапал его руки изо всех сил, раздирал на них кожу своими острыми, наращенными ногтями до крови. Хрипел что-то похожее на его имя и «пустите».
      Ничего не помогло.
           Я прямо-таки чувствовал, как губы начал синеть. Пальцы холодели. А сознание медленно покидало меня. Мозг требовал кислорода и срочно.
             На глазах выступили слезы, а по подбородку уже текла слюна. Хотелось разреветься от своей же беспомощности. Взвыть волком. Но я ясно понимал, что смерть близка.    Леденящее кровь чувство, которое лучше не испытывать никому.
            Краем расфокусированного зрения я видел столпившихся в дверях сотрудников, но они бездействовали. Просто стояли и смотрели. Думаю, они боялись гнева такого сильного альфы, поэтому и предпочли оставаться зрителями.
            Я понял, что мне уже точно никто не поможет, как раз перед тем, как пропасть в небытием. Все стало черным и померкло.
             Что случилось дальше, я уже узнал со слов своих «коллег».
              В кухню влетел Тим. Он был, кажется, в ужасе от увиденного. Схватил графин с горячим кофе и вылил Бернарду на голову. Тот от неожиданности разжал руки, выпустив меня. А сам Фарсовски, заслонив собой, не дал продолжить атаку.
Я же помню только как сидел у Тимати на руках и, вжившись лицом в его рубашку, плакал.
Pov Автор.
          Тим не отпускал Юджина ни на секунду. Прижал его к себе всем телом, будто старался оградить от всех и вся. Хоть альфу и нельзя было назвать качком, но он, завернув плачущего омегу в свое огромное худи, донес его до такси, а потом еще и домой.
                   Выудив из кармана Новака ключи, он по-хозяйски открыл дверь и вошел. Пройдя в спальню омеги, альфа аккуратно уложил его на кровать и только тогда взглянул на лицо.
                 Покрасневшие красные глаза, такой же распухший нос и потекшая тушь. Не самый привлекательный вид, но Джин больше не плакал. Почувствовав себя в безопасности, парень наконец-то смог успокоиться. Ведь его Тим рядом, ведь теперь его никто не обидит.
— Ты как? — спросил Тимати, нежно убирая прилипшую к вспотевшему лбу Юджина прядь практически белых волос.
            Омега ласково накрыл его руку своей и привстал на локтях.
— Теперь я в порядке благодаря тебе, — сказал он почти в самые губы альфы, чуть устало, но все равно тепло глядя ему в глаза.
            Подавшись вперед, Юджин едва касаясь поцеловал Тима.
             Альфа сначала просто сидел неподвижно, видимо пытаясь осознать реальность происходящего, но уже через пару секунд он ответил на поцелуй. Неловко, но страстно. Видимо, Фарсовски настолько легко обучаем, что многое запомнил с прошлого раза.
           Заставив Новака слегка приоткрыть рот, он тут же вторгся в него своим языком, точно исследуя теплое, податливое пространство. Омега и сам быстро подхватил инициативу альфы зайти немного дальше.
            Но «немного» настолько шаткое понятие, что уже через считанные мгновения, почти не разрывая поцелуй, парни начали скидывать с себя мешающую одежду.
               Тим неловко и неумело ласкал своего возлюбленного, прикусывая и оставляя рубиновые пятна на шее, мягко обходил уже проступающий синяк, чтобы не причинить боль. Спускался ниже к ключицам, целовал их, не пропуская и миллиметра нежной кожи. Но он не мог упустить удовольствия и не царапнуть острым клыком выступающую кость, прежде чем коснуться розовых, точно вишневые лепестки, сосков.
                Омега и не думал закрываться. Ему нравились прикосновения альфы. От каждого сердце билось так быстро в груди. От каждого воздуха в легких словно становилось меньше, но это не ужасало, а возбуждало.
            Запах Тимати кружил его и без того затуманенную голову. От его горячего дыхания тело покрывалось мурашками. Новак впивался непослушными пальцами в простыни, скользил по ним ногами.
               Когда Тим наконец коснулся сосков, лизнув один языком, а второй огладив рукой, Юджин не смог сдержать стон. Он прижал альфу к себе, запустив пальцы в его рыжие лохмы, и просто наслаждался происходящим.
                Его член уже стоял, а из ануса начала выделяться смазка. Да и пенис Фарсовски был готов к бою. Он нехотя терся им о бедро возлюбленного. Сам парень не спешил, он растягивал удовольствие.
                  Заласканные набухшие соски Джина затвердели, и от каждого прикосновения к ним новая волна удовольствия растекалась по телу омеги. Но альфа и не думал прекращать свои нежные пытки. Проведя дорожку поцелуев по впалому животу, он не выдержал и лизнул его своим горячим языком, собирая выступившие капельки пота.
              А у Новака уже срывался голос. Давно потеряв девственность, будучи опытным в таких вещах, он просто не знал куда себя деть. Готов был умолять перейти дальше, когда Тимати наконец лизнув головку, вобрал в рот уже истекающий спермой член омеги.
Юджин рефлекторно стал вбиваться в рот партнера, ощущая приятный жар чужого тела, желая разрядки. Он даже не заметил, как к его анусу спустились два пальца Фарсовски и, легонько нажав, вошли в мягкое отверстие, растягивая его.
             Осознание настигло омегу тогда, когда альфа наконец нащупал простату. Джин взвыл во весь голос, царапая поломанными ногтями спину любовника и нещадно изливаясь в его рот.
— П-прости, — с трудом выдавил Новак, на что Тим посмотрела на него с хищным прищуром и, улыбнувшись, облизнул влажные губы.
            Альфа был явно доволен происходящим. Он продолжил ласкать омегу сзади, покрывая поцелуями бедра, живот. Парень словно желал полностью изнежить возлюбленного. Одной рукой плавно погладил лодыжку, не останавливая фрикции второй, и легко поцеловал изящное колено.
          Джин уже тонул в нем. Во всем его запахе и ласках, прикосновениях и удовольствие, которое, казалось, не испытывал никогда в жизни. От этого кружилась голова.
— Презервативы там, — кивнул он в сторону тумбочки, видя с каким трудом сдерживается Тимати.
— Д-да, точно, — он вдруг отмер, отвлекся от своего занятия и пополз к указанному месту.
              Неловко выудив оттуда тонкую коробочку, парень постарался открыть ее, не вышло. Руки совершенно не слушались. Тогда Новак сам разорвал тонкий картон и высыпал содержимое на кровать. Тим взял один в руки и, все более краснея, стал разглядывать.
— Я это, — загнусавил он, — Я не знаю, как его надеть...
— Что? — удивился Джин.
— Это мой первый раз, — с глубоким вздохом, словно огромную тайну, выдал альфа.
            Омега выпучил глаза.
— У тебя правда никого не было до меня? — Все еще не веря спросил он.
— Я встречался с одной девушкой-бетой, и мальчик-омежка один был, но мы только на пару свиданий сходили. Даже не целовались, — казалось, что сильнее залиться румянцем уже было нельзя, но Фарсовски бил все рекорды.
            Юджина это обрадовало. Даже слишком обрадовало.
           Осознание того, что он станет первым партнером у такого парня как Тим, вызывало гордость и сильно поднимало самооценку. Новак приподнялся и подполз ближе к любовнику.
— Тогда я сам надену его на тебя, — томно сказал он на ухо альфе, — милый, не зажимайся, расставь ножки пошире.
              У Фарсовски дыхание перехватило. Сжав руки в кулаки, он послушно выполнил указание партнера.
         Взгляду омеги предстал достаточно крупный, практически каменный член. Джин облизнулся и прикусил губу. Складывалось впечатление, что альфа вот-вот кончит, даже не успев войти. Новак стал решительнее. Вскрыв шелестящую упаковку, он взял резинку в рот и приблизился к стояку Тима. Вобрав в рот головку, омега стал медленно опускаться все ниже и ниже, иногда приподнимаясь вверх и демонстрируя ярко-розовую резинку, что облегала распаленный орган.
— Смотри-ка, идеально подошел размерчик, — произнес он, довольно глядя на свою работу.
           Альфа придвинул его к себе за талию и сплел уста в поцелуе, падая вместе на кровать. Омега закинул свои тонкие ножки ему на бедра и обнял руками, прижимая к себе. Они продолжали целоваться, даже когда Тим резко вошел в него. Джин только и успел, что громко простонать ему в губы от смеси наслаждения и легкой боли.
— Прости, — прошептал Тимати, остановившись и сцеловывая капельки пота с виска и лба возлюбленного.
             Новак уперся носом в его шею и глубоко вдохнул столь приятный и уже родной аромат. Долго привыкать ему было не нужно, и уже через некоторые секунд он простонал: «Продолжай».
              Для альфы это было подобно красной тряпке для быка. Сначала он старался быть медленнее и нежнее, но с каждым разом толчки становились все увереннее и увереннее. Тим буквально ловил кайф от ощущения горячего нежного нутра партнера, что чуть сжимало его член. Первый раунд, к сожалению Фарсовски, долго не продлился. Он кончил чуть больше, чем через десять минут и долго извинялся перед умиленным такой реакцией любовника омегой.
                Но у альфы не ушло много времени на то, чтобы вернуться в строй. Каждый последующий раз был все дольше и жарче. Их тела за эту ночь практически не разлеплялись ни на секунду. Яркая смесь столь разных феромон и жара разгоряченных тел заполнили собой воздух во всей квартире. Юджин так много и долго стонал, как никогда в своей жизни. Его голос был окончательно сорван. Незаметно даже для себя, парни убили все презервативы в изодранной упаковке.
               Ночь встречала любовников кромешным мраком, через который вскоре будет пробиваться рассветное солнце и отдаваться приятной истомой в теле. Джин лежал головой на плече у альфы и не мог надышаться. Он хотел сполна насладиться этой слегка горьковатым миксом запахов. Тим почти сразу заснул, уткнувшись в его затылок, нежно обнимая. А Новаку это и так казалось сном. Таким приятным и пленительным, от которого вовсе не хотелось пробуждаться. О правильности этой ночи он тоже предпочел не думать сейчас.