ТРЕЩИНА В НЕБЕ|18+

II: видеть небо во льду

Руки об её руки — узлы, которые не хочется разрывать.
Губы об её шею — мягкость персика с нежностью шелка.
Слова об её непробиваемую стену возмущения — пере-искренность.
Моё настоящеё об её прошлое — боль с осколками.
Галактика внутри меня об её галактику — Большой взрыв.

2017 год

***

И в один момент ты просыпаешься от осознания: я — ничтожество, которое ни на что не способно.
Не имеет силы воли, смелости, ловкости для выполнения примитивных вещей. Пока другие идут к вершинам, ты топчешься на месте и винишь в своих проблемах других, потому что не умеешь по-другому. Потому что научили, вписали в подсознание словно кодовую программу — быть жертвой.

Я не боюсь стать «кем-то не тем». Я боюсь стать никем.

Страшно проснуться утром лет в шестьдесят пять и понять, что ты ничего не добилась, нигде не побывала, ни в кого не влюбилась, ни о чём не написала. А просто просуществовала и скоро сляжешь в могилу. Как грустно, что некоторые настолько слепы в своей боли, что даже неспособны это увидеть.

В 5 лет Марлин отдали на фигурное катание. Родители считали, что ребёнка обязательно нужно чем-то занять. Она встала на коньки и словно в тот момент научилась ходить. Лезвия разрезали покровы льда, Марлин неслась вперёд, рассекая ветер. Холод проникал сквозь пальцы, стремился через вены и сосуды к сердцу и дарил ощущение живости.

Лёд был похож на замёрзшее небо. Недоступное, высокое, свободное.

— Марлин, криво, — спускал её на землю голос тренера.

Недостаточно

Некрасиво

Больно смотреть

Хуже некуда Слишком
размашисто

Как дерево

Бревно и то плавнее двигается

Не сутулься

Быстрее

Прыгай выше

Она всегда была бесталантна, поэтому старалась больше всех.

Пока другие девочки брали выходные, ходили погулять с подругами, Марлин некому было показывать прокаты.
Ноги гудели, тело словно растягивали в разные стороны, а мышцы ныли.