My December

Глава 13

Ноги подкашиваются, пропуская разряды электричества. Ток проходит по всему телу, разносясь по рукам, ударяя в голову и останавливаясь в нижней части туловища. Живот сжимало в тугой пучок, и девушке казалось, что ее сейчас стошнит. Неприятные позывы постоянно подступали к горлу, сопровождаясь единичными слезами.

Теребит подол юбки дрожащими пальцами, попутно раздирая ногу до крови. Маленькие капли стекают вниз, в черные туфли, пачкая их. Другой рукой оттягивает воротник — как можно дальше, лишь бы не удушиться от этой жары.

Делает один шаг и уже думает, как еще не упала. Вообще оставалось не понятным, откуда силы добрести до гостиной появились в девушке. Однако страх, пропитавший каждую часть ее мозга, подталкивал к невероятным действиям — таким, как, например, прийти в место, где сидел человек, что должен был убить ее.

Смотрит — долго, пронзительно. Поджимает горячие, почти обжигающие, губы. Еще сильнее схватывает приятную ткань пальцами. Тянет ее вниз по инерции, задевая молнией живот. Скрипучий звук сопровождается тихим стоном и легкой раной.

— Что?

Поднимает глаза на девушку, смотрит. Испытывающее, словно ожидая чего-то. Покрываясь красной краской — кровью, что заливала его лицо. Приливала густой жидкостью к голове. И смещала все мысли куда-то в сторону, заставляя лишь думать о боли.

— Что?

Скрипучий, ледяной голос проникает в ее сознание длинными, метровыми жгутами. Стягивая уши таким ужасным, хриплым звуком. Хочет вскрикнуть, но не может — ком застрял в горле. Сильно, будто собираясь задушить ее.

Стеклянный бокал из его руки пролетает около ее лица, чуть не задев. Проносясь мимо носа и вылупленных глаз. Девушка покачивается в сторону, пока в голове раздаются мысли о побеге. Не стоило ей приходить, но теперь уже ничего не изменить.

Ядовито-коричневая жидкость впивается в стену, хлещет по волосам и лицу. Вдох вырывает из груди, и новая слеза разрезает щеку. Большой осколок от бокала впивается в шею, глубоко и болезненно. Она издает тяжелый, протяжный всхлип, но даже не ощущает боль. Лишь смотрит в его серые глаза, которые застилала прозрачно-красная пелена.

Не дождавшись ответа на свой вопрос, парень поднимается на подкошенных ногах. Рубаха его кое-где порвана, штаны в одном месте заправлены, в другом — выбиваются. Волосы растрепаны, падают комьями на потное лицо, по которому стекала вода ручьями. В глазах не читалось ничего, кроме странного, не свойственного ему, страха. Даже перед этой маленькой, хрупкой грязнокровкой.