Стены моей палаты

Инъекция

  Ужасный вкус каши, которая слизью сползала по моему горлу в пищевод, не представляю, как это все переваривается в моем желудке. У нас нет утреннего душа, зато есть своя небольшая раковина, где кран давно проржавел, а от воды исходит запах гнили. Я боялась подходить близко к своим дверям, думала, что в любое мгновение они откроются, войдет какая-то ненормальная девушка и убьет меня.

От одиночества я все чаще плакала, да, моя жизнь не идеальна, но она была в 100 раз лучше, чем в этой камере, мне кажется, что даже в тюрьме лучше. Внутри меня все сжималось, ужасно урчал живот от непривычной пищи, я не могла думать ни о чем. Хоть и старалась вспоминать только хорошее, думать об Алексе, о том, как вместе играли, придумывали свои сказки.

У нас был небольшой домик на дереве в детстве, где мы прятали птенцов от голодных кошек. Мы понимали, что больше эти малыши не могут вернуться к родителям, поэтому старались их выходить и отправить в свой первый полет. Мы тогда были еще детьми, наивными, и ужасно радостными. Интересно, как он там, о чем думает, может ли он подумать о том, что его подруга находится в психушке? Я поджала ближе коленки, обняла их и опять заплакала. От слез уже болит голова.

Герберт делал обход, постукивая по каждой двери. Эти звуки действовали на местных "жителей" словно чужие на собак. Они бесились, кричали, некоторые даже рычали. Бросались на двери, а я с ужасом понимала, что это теперь не преграда, что двери не закрывают на ночь, специально. Я выглянула в окошко, мужчина проходил мимо, улыбаясь. По-моему, каждый из обитающих здесь, даже персонал, душевно больной. Я долго не слышала Алису, она вообще не издает никаких звуков из своей комнатки. Она смирилась и покорно ждет, когда же и ее настигнет участь практически каждого здешнего психа. Скоро нас должны вывести в отдельную комнату с телевизором, хотя я бы лучше еще посидела тут.

Дверь начала открываться, а мое сердце участилось в биении, это была та медсестра в коротком халате и с красной помадой на губах. Ее глаза черными огоньками горели при виде меня. Уже вижу, как она получает душевное удовольствие, ломая судьбы и психику несчастных молодых людей. И ей не страшно, что это обернется бумерангом? Она достала небольшую пластмассовую коробочку с лекарствами. Это моя дневная доза, которая должна "вылечить". Я приняла ее, даже на глазах медсестры отправила таблетку в рот, сделав вид, что все проглотила, а на самом деле, оставила все под языком. Лекарство ужасно горькое. Как только женщина ушла, я подошла к унитазу и выплюнула содержимое.

Вдали послышались звуки сопротивления, кто-то уже не хочет пить лекарства, кто-то решил, что хватит, кто-то не выдержал и сдался. Я услышала крик, это был крик той маленькой девочки Эмили, она так кричала, словно ее резали на куски. Хотя, по сути, резали на куски ее душу. И опять гиены начали кричать, ломиться и выбивать двери своих клеток. Это страшно слышать, даже воспринимать страшно.