Детектив Форест

Париж

Домик стоял на окраине города. Зелень здесь еще цвела на удивление. Элизабет так переживала, что пропустит даже небольшую зелень в Париже. У неё была какая-то особенная магия. Эти высокие ели, будто своими кончиками готовы были разрезать небо и разбить его на осколки.

Двери их маленького домика открылись, и оттуда стремительно выбежала мама. Её каштановые волосы были собраны в сложную прическу, заполненную плетением маленьких косичек. Большой вязаный кардиган и черная водолазка с горлом, синие джинсы и ботинки лодочки.

-Моя маленькая, - раскинув руки, и со слезами на глазах, она подбежала к дочери. Крепкие мамины объятия заставили расплакаться девушку. Лавандовый аромат волос напомнил ей о летних вечерах с её семьей на поле.

-Мама, - выдохнула она и прижалась ещё крепче. Сквозь слезы она заметила, как на пороге стояла сестра и её жених с его родителями. Отец Элизабет уже подошел к ней и, оторвавшись с трудом от матери, она обняла и его.

Кто бы мог подумать, что она так умеет скучать, так умеет любить. Казалось, это вечно холодное сердце не может так глубоко любить. Но она дома. Как и прежде, как маленькая девочка, что жила здесь и верила в справедливость.

Элизабет выглядела свежей и отдохнувшей. После событий с Аластером она задержалась на недельку и поняв, что больше не нужна и что она готова ехать, её ждал самолет в Париж. На этот раз она уехала.

-Я так скучала, - говорит она, отдавая свой багаж Жану (жених сестры). Его русые волосы закрутились и были чуть ниже ушей. Они были волнистыми. Острое лицо и ярко-голубые глаза. Острый нос и хитрая улыбка. Он был похож на отца всем, вот только цвет глаз и их форма была похожи на мать.

Его походка выражала уверенность, но при этом сдержанность. Он очень тепло улыбался и спрашивал у девушки, какой был перелет, о том, что он слышал о делах Форест в Канаде, Новом Орлеане, Лондоне, Токио. Элизабет покраснела.

На ней был её любимый лимонный свитер на пуговицах и белая футболка. Синие джинсы. Она убрала передние волосы назад и заколола их на заколки. Зайдя в дом она разувается, как и учила её мама. По инерции она надевает тапки и чувствует тепло. Это связала мама, когда Элизабет и Луиза были еще детьми. Воспоминания.

По дому пахло имбирным печеньем, горячим шоколадом, свежеиспеченным зефиром и пирогом с яблоками. Элизабет думала, что, вернувшись в Лондон, она будет чувствовать себя как дома. Как же она ошибалась. Именно здесь она была как дома.

-СНУПИ! – Закричала от радости Форест, заметив свою любимую таксу, которая бежала смешно по лестнице. Пес радостно залаял в ответ, и он, бедняга, попал в объятия Форест. Тайком которому она давала фрикадельки.

-Этот негодник, снес гардину в твоей комнате и порвал шторы, - в шутку пригрозила ему мама пальцем. Элизабет уселась рядом с креслом отца на полу и гладила Снупи, который уже успокоился и просто вилял хвостом.

-Я рад, что ты вернулась домой, - прошептал папа прям под ухо дочери и протянул её конфету. Пусть Элизабет уже двадцать семь, но это не мешает ей быть ребенком при родителях. Она смущенно улыбнулась и взяла у него конфету, она ведь так их любила.

Париж. Она дома.