Рин любила брутальных парней, слушала Rammstein и жаловалась, когда я, по ее словам, выглядел слишком мило (клянусь, я не специально). Порой я шутил, что ей следовало бы родиться парнем, но она лишь недовольно закатывала глаза (ее ужасная привычка).
— Знаешь, что мне первым понравилось в тебе? — игриво спросила Рин, когда мы сидели на диване в гостиной. Она положила голову на мое плечо, а кончиками пальцев водила по моей груди.
— Что же? — спросил я, ожидая, что она скажет про мои волосы, которые, честно говоря, не были обделены вниманием.
— Твои татуировки.
Я улыбнулся, когда в моей голове невольно возникли картинки нашего знакомства.
Это было на пляже, где я, естественно, был с голым торсом, и все мои татуировки были видны. Я много раз ловил на себе взгляды проходивших мимо девушек, но Рин... я даже не знал, что она смотрела на меня. Мы встретились случайно, когда я, играя в волейбол и спеша за мячом, врезался в нее, а кола, которую Рин держала в руке в открытом стакане, оказалась на мне. Ее слова я помню до сих пор: "Упс, это не я". И она невинно улыбнулась, пожав плечами.
Рин хотела уйти, думая, что я разозлюсь, потому что, как она призналась, считала нас всех, играющих здесь, зазнавшимися и грубыми. Я лишь рассмеялся, потому что это было самой настоящей чушью. Ни я, ни мои друзья не были такими.
— Подожди. Может, хотя бы познакомимся? — с улыбкой предложил я, а Ри-Ри рассмеялась.
— А ты время зря не теряешь, — хмыкнула она, но все же представилась. — Я Рин. Просто Рин.
— Рад знакомству с тобой, просто Рин. Обнимемся? — в шутку спросил я, расставив руки в стороны.
— Сначала помойся, ты весь липкий, — смеясь, она указала на мое тело, на котором уже высыхала кола.
— А потом у меня будет шанс?
— На что?
— Для начала на первое свидание.
— Хм... Наверно.
Она дала мне шанс не только на первое свидание, но и на последующие.
На поцелуй.
На крепкие объятия.
На ночь с ней.
На нее рядом с собой.
На счастье.
На ее любовь.
Казалось, что с этим шансом она дала мне жизнь, как бы романтично или даже сопливо это ни звучало. Но я был счастлив, когда рядом была она. Что я любил в ней больше всего? Ее шутки, которые не всегда были смешными, но меня забавлял ее искренний и чистый смех. Она была словно ребенок, наивный и любящий той настоящей любовью, которой любят дети.
Ри-Ри много мечтала. О путешествиях, о том, что хотела бы попробовать, о самой классной вечеринке в нашем доме. Но самой главной мечтой была татуировка. Ее она захотела после месяца жизни со мной, когда перед ней часто мелькало мое тело, разукрашенное татуировками.
Единственной проблемой был ее страх. Рин рассказывала, что еще в детстве боялась всяких уколов, чуть ли не падала в обморок, когда у нее брали кровь. И сейчас она представить не могла, как сможет усидеть, когда "это чертова иголка вонзится в тело". Я предлагал ей сделать на предплечье, том месте, где не так уж и больно, но она хотела именно на щиколотке.
Ри-Ри решила, что так и умрет с этой мечтой. Она не могла побороть ее страх, а я не мог видеть ее грустное лицо, когда она вдруг вспоминала или что-то напоминало ей о татуировке. Поэтому я решил устроить ей "сюрприз", заранее зная, что мне за это обязательно достанется, потому что Рин не любила вот такие неожиданности.
— Гарри, куда ты меня везешь? — она уже начинала показывать свое недовольство в машине, когда я вез ее в тату-салон.
— Увидишь, — только и ответил я.
Я не боялся, что она откажется. Это было не в ее характере. Тогда, когда я привез ее прямо в тату-салон, она бы не отказалась. Рин бы сочла это вызовом. И она бы приняла его.
Домой она ехала уже довольная, несмотря на то, что несколько минут назад ей было безумно страшно, хоть она и старалась не показывать это. Она всегда была такой, моя храбрая девочка.
И я мог любоваться ее татуировкой. Это была веточка цветущей сакуры, а рядом иероглиф. Тогда я не придавал этому значение, думал, что она выбрала именно этот рисунок просто потому, что он красивый, но потом, когда она умерла, я совершенно случайно наткнулся в интернете на статью, в которой говорилось о значениях разных тату.
Там была и сакура. Дерево, символизирующее жизнь, то, как она коротка.
Тогда она уже, видимо, знала о своей болезни. Может, она подала мне знак, чтобы я догадался сам? Я не замечал, веря ее широкой улыбке, которая будто бы говорила о том, что все хорошо.
Мне жаль, правда. Я помог бы, если бы мог.
Может, я был недостаточно хорош для нее?
