И вспыхнет пламя - Пит Мелларк

17. Растянуть бы этот день навечно.

Реакция Распорядителей приходится мне по душе. Все они в ужасе таращатся на рисунок. Свою мысль я донёс. «Вот что вы делаете – вы убиваете маленьких детей». 

      Спустя какое-то время Плутарх Хевенсби отпускает меня кивком головы.

      Уходя, слышу, как он даёт распоряжение отчистить пол. Я улыбаюсь, потому что знаю – этот рисунок будет очень трудно стереть. Китнисс придётся долго ждать, прежде чем ей позволят войти.

      Лифт привозит меня на двенадцатый этаж. Иду в свою комнату и принимаю ванну. Даже после того, как я несколько раз вымываю руки с мылом, краска остаётся на коже. Приходится соскабливать её мочалкой. В конце концов, я сдаюсь и выхожу из ванной. Пока одеваюсь к ужину, думаю, какой эффект произвела моя выходка на Распорядителей. Не сомневаюсь, что они пришли в ярость. Будут ли они мстить мне на арене? Или их целью станет Китнисс? Застываю на месте. Я не представлял, что мои действия могут навлечь на Китнисс опасность. Но время вспять не повернёшь. Нам следует смириться с тем, что может произойти.

      Нечто подобное мы с Хеймитчем сказали Китнисс в прошлом году: они, так или иначе, выместят на нас всю злость.

      Захожу в столовую. Все уже здесь. Мы садимся за стол и в тишине ждём, когда подадут суп. 

      — Ну, и как прошли ваши показы? – интересуется Хеймитч.

      Мы с Китнисс обмениваемся взглядами. Похоже, она не горит желанием рассказывать о своём выступлении. Интересно, почему? Она ведь не могла выстрелить в Распорядителей ещё раз – они поставили силовое поле. Мне любопытно, что же такого она сделала…

      — Ты первый, — говорит Китнисс, обращаясь ко мне. — Похоже, это было нечто. Я потом сорок минут ожидала вызова.

      Молчу. Не решаюсь. Что подумают остальные о моей выходке?

      — Ну, я… занялся маскировкой, как ты предложила, Китнисс. — Я начинаю нервничать, все смотрят на меня в ожидании. — Вернее, не совсем маскировкой. То есть краски мне пригодились…

      — Для чего? — осведомляется Порция.

      — Ты написал картину, да? – спрашивает Китнисс, сощурив глаза.

      — Видела?

      — Нет. Но распорядители от души постарались её закрыть.