Несколько дней после нашей прогулки пролетели в странном, зыбком спокойствии. Оно было обманчивым, как тонкий лед над черной, ледяной водой. Мы с Доменико обменивались краткими, деловыми сообщениями, обсуждая меры безопасности, но за сухими строчками сквозил невысказанный вопрос: «Что дальше?».
Ответ пришел раньше, чем я ожидала. Ранним утром мне позвонил Доменико. Его голос был лишен обычной холодной уверенности, в нем слышалась сталь, закаленная в решимости.
Доменико: Кассандра. Собирайся. Через два часа в кабинете у твоего отца. Привези Луку. Ждать больше нельзя.
Мое сердце упало.
Кассандар: Что случилось?
Доменико: Джиа вышла на кое-что. Что-то большое. И нам нужен Ренато. Всем нужно услышать это одновременно.
Он не стал говорить больше и положил трубку. Я сидела на кровати, сжимая в руке телефон, пока он не стал горячим. Предстоящий разговор сулил быть самым тяжелым в моей жизни. Признаться отцу в моих чувствах к Доменико было одной перспективой. Но говорить о Витторио Скарано, о «третьем игроке», который, возможно, дергал за ниточки всю нашу войну — это было нечто иное. Это была прямая угроза его власти, его наследию.
Уговорить Луку поехать с собой оказалось проще, чем я думала. Когда я, запинаясь, сказала, что встреча будет у отца и там будут Доменико и Джиа, он долго смотрел на меня, а потом тяжело вздохнул.
— Уже дошло до этого? До семейного совета с Марчелли в нашем доме? — он покачал головой, но в его глазах читалась не злость, а усталое принятие неизбежного. — Ладно. Поехали. Интересно, какой же сюрприз приготовила нам Джиа.
Кабинет отца всегда производил на меня гнетущее впечатление. Пахло старым деревом, дорогим кожаным и табаком, смешанным с запахом власти и тайн. Сегодня воздух в нем был особенно густым. Отец сидел за своим массивным письменным столом, его лицо было невозмутимым, но пальцы, лежавшие на столешнице, были слегка сжаты в кулаки.
Я и Лука заняли места на одном из диванов. Напротив, в строгих креслах, сидели Доменико и Джиа. Доменико был одет в свой обычный темный костюм, его поза была собранной, взгляд — острым, направленным на отца. Джиа, напротив, казалась собранной, но возбужденной, как гончая, учуявшая дичь. На ее коленях лежал тонкий планшет.
VOUS LISEZ
Правила мести
Roman d'amourЧто сильнее: долг, привитый с детства, или страсть, рожденная за одну ночь? Он хочет убить каждого, кто носит фамилию Коста. Она сделала все, чтобы ее забыть. Они встретились как незнакомцы и расстались как любовники, не зная, что являются главными...
