‹Вампир во плоти дьявола›

제 13 장

Холодные руки, по которым горячая кровь не текла с момента рождения в этом прогнившем мире, сжимались в яростные кулаки. Тьма, окутавшая собой улицы, играла с юношей в игру кошки-мышки, вот только масштабом она не ограничена. Тот терялся в поворотах, проклинал тех, кто строил эти однотипные постройки, которых друг от друга невозможно было отличить, и продолжал бежать. Моросящий душу холод тем временем опускался всё ниже, казалось, что посреди осени началась безжалостная зима. Трясущиеся зубы не попадали в такт, а раскалённое, словно металл, от гнева и ярости тело начало дрожать, как осиновый лист, словно это тело не принадлежало вампиру, будто оно было не его. Мысли сплетались в ядовитую паутину так гадко, что отдавалось звоном, смертельный яд медленно капал на оголённые нервы, что туго тянулись в разные стороны.

В затуманенном разуме и в не трезвом взгляде плясали черти. Глаза блестели красным пламенем, каждый раз, когда из пучины мыслей, что набросилась на Нишимура, разом слышалось родное имя, означавшее любовь и одержимость. Собственное тело реагировало по-своему, отдавалось жаром и возбуждением, но так же быстро сменялось страхом потери. Ёнхи засадила в Нишимуре семена страхов, они росли и пускали корни глубоко и очень болезненно для Ни-ки. Одержимость Ни-ки Кан Ёнхи обрело новое значение, оно пробило дно не хуже смерти, над чем, к сожалению, Ни-ки не имел власть. Вампир не сравнивал имя девушки со смертью, он считал, что эти имена являются единым целым, ведь куда бы ни последова Ёнхи, смерть последует за ней, и каждый раз она будет на волоске от смерти из-за Нишимура Рики.

Имя не может иметь подобный характер и смысл, смерть не может преследовать человека лишь потому, что его имя имеет схожий эффект. Но японец не согласен с подобным утверждением, он считает иначе, кардинально иначе. Ёнхи для него больше, чем зависимость, больше, чем что-либо на этом проклятом свете. Нишимура бросил друга в глуши, оставил его там одного по причине того, что Чхве Ёнджун с большим разрядом электричества ударил его по больному месту.

В ядро его собственных страхов, обретённых путём зависимости. Страх — вещь неуправляемая, она не подлежит во власти смертных, оно лишь порождает затишье перед самой бурей, истинный страх во всей своей красе, засаженный в сердце, проявляется только в эпицентре бури, где сейчас и находится Нишимура.

Подобного никогда не случится, будь дьявол эпицентром бури, которую он сам и породил, тот не позволит, чтобы его любовь всей его бесконечной жизни пострадала, уничтожит этот мир, если подобное произойдёт, ведь его мир — это она. Если её нет, то этот мир, прогнивший насквозь, не имеет права существовать.