Dorm of the Madhouse

Сказки, которые обращаются кошмарами

— Судишь по собственному опыту? — и почему-то отвечать морозом на мороз выходит из раза в раз более споро и естественно. Будто бы заражаясь отчуждением от этих промерзлых насквозь голубых озёр её новых очей, неизвестно на коий срок окрасивший некогда терпкость её гречишного мёда с каплей нежности молочного шоколада в вечную мерзлоту айсбергов.

— К сожалению. — и именно за этим чудится Чхве скрывается терпкая боль, хоть и отступившая на второй план, но всё ещё отчаянно не выпускающая из своих тисков. Сковывающая как цепями снаружи, и оседающая тяжестью внутри.— Нам пора. Тебе нужно многое вспомнить.

— Хорошо. Веди. — твёрдо, уверенно. Как будто поменялись местами.

Быть может, и в ней есть часть той железной, стойкой души, которая была когда-то в Лие прошлой. И для других возможно это сходство кажется куда более заметным и единым, сразу бросающимся во внимание, ведь со стороны всегда виднее. Остаётся лишь надеяться, что к концу всего этого она всё ещё отыщет себя в тени другой.

***

Минхо не находил себе места.
С тех самых пор как эта безрассудная, совершено бесбашенная, и без инстинкта самосохранения девчонка свалилась в очередное межространственное путешествие и больше ни разу не пришла в себя.
Как можно вообще так бесстрашно было отправится неизвестно куда и на какой срок, да ещё и без всякой подготовки и тактических знаний? Настоящее сумасшествие не поддающееся никаким объяснениям.

Эта чертовка Чхве Джису была сумасшедшей. И этим крайне сильно, до дрожи в пальцах и сбившегося со своего обыкновенно-размеренного темпа сердца, пугала. А ещё напоминала одну его очень давнюю знакомую. Первую любовь. Лиа была такой же. Без всякой помощи бросалась в самую гущу событий, отдавала всю себя на растерзание своим мыслям, и свято верила только в то, чего хотела сама.

Когда он впервые услышал это имя с её уст, то застыл каменным изваянием у изголовья кровати, с прохладной тканью смоченного компресса сбивающего высокую температуру и неверяще опустил глаза на мечущуюся в горячке девушку перед ним.

– Я Лиа, приятно познакомиться. — вот так просто, словно не она сейчас так незначительно и сама того не ведая всколыхнула весь его мир, всю его память, сердце и душу. Заставила вспомнить всё, что так долго и усиленно прятал в себе годами, давился изнутри, и желал более никогда не возвращаться чтобы не бередить и так незажившее. Это было как обухом по голове. Так же неожиданно и... Неприятно. Только и вышло, что аккуратно приложить хладную ткань к разгоряченной коже, да тонкими, призрачными касаниями стереть две одиноких слезинки с глаз. Джису было тяжело, и он это понимал, но и его внутри скорбью неистово душила боль.